Бегом на шпильках - читать онлайн книгу. Автор: Анна Макстед cтр.№ 23

Бросаю взгляд на Бабс.

— Откуда ей знать, что она делает не так? — повторяет она.

— Хорошо, хорошо. Давай больше не будем об этом. Давай лучше поговорим о чем-нибудь приятном. — Победно улыбаюсь.

Бабс со мной не согласна:

— Ну уж нет. Я думаю, именно об этом нам и нужно поговорить.

Неожиданно мое сердце начинает бешено колотиться.

— Угадай, что еще случилось вчера… Я нюхала кокаин!

Мысль облекается в слова еще до того, как проходит мое внутреннее одобрение. Вспоминая вчерашний вечер, начинаю хихикать. Слова Криса: «Нюхнешь дорожку?», мой стыдливый отказ и шок, в который он пришел, узнав, что в наркотиках я до сих пор девственница. «О боже, — прошептал он. — Я чувствую себя извращенцем, околачивающимся возле школьных ворот!» После таких слов я немедленно передумала. Да и порошок выглядел точь-в-точь как обычный тальк. Крис мельчил его на гладильной доске. Ну, что может случиться, если я разок попробую? А если уж быть искренней до конца, так я даже испытала некую гордость. Мне ужасно польстило, что меня спросили: «Нюхнешь дорожку?» Меня, человека, который отстает от современников по меньшей мере на десяток лет, — меня наконец-то взяли в компанию.

Бабс выглядит страшно рассерженной. Я сглатываю. И боюсь смотреть ей в глаза.

— Знаешь, Нэт, — медленно произносит она, — нюхать кокаин — это плохо. Особенно для тебя. — Ее пальцы отстукивают по столу барабанную дробь.

— Поч… почему? — Мой голос дрожит. Чувствую, что скатываюсь на оборонительные позиции, и решаю ничего не рассказывать Бабс о последствиях. (Я была на грани сердечного приступа, а Крис посоветовал: «Прими что-нибудь от кашля».)

Бабс встает из-за стола.

— Не обижайся, Нэт, — в ее голосе слышится скорбь, — но ты к этому не готова. Ты матери-то родной слово поперек сказать не можешь. Неужели ты и правда подумала, что сможешь справиться с наркотиком класса «А»? — Она смотрит мне прямо в глаза, а затем берет видеокассету и направляется в коридор. — Натали, я серьезно беспокоюсь за тебя, — говорит она с надменностью человека, чья жизнь кругом удалась. — Мне так хочется побеседовать о том, что с тобой происходит последнее время. Но, Нэт, — и, пожалуйста, учти: я говорю это лишь потому, что мне дорога наша дружба, а не потому, что хочу прочесть тебе нотацию, — как можно оставаться близкими подругами, если ты отгородилась от всех и вся? Ты неискренна со мной, Нэт; а когда человек неискренен, ему невозможно помочь. Я прекрасно знаю, как тебя воспитывали: проявлять твердость характера, всегда держаться молодцом, и все такое прочее. Но все это оказало тебе плохую услугу.

На прощание Бабс растягивает губы в подобие извиняющейся улыбки и закрывает за собой дверь: очень осторожно, практически беззвучно.

Нетвердой походкой кое-как добираюсь до кухни: такое ощущение, что мне всадили пулю в грудь. Первое, что бросается в глаза, — кофейная кружка с надписью «Молодожену»: ободок испачкан самодовольным красным поцелуем. С силой швыряю кружку об пол, наблюдая, как молочно-кофейная лужа расползается по кафельным плиткам. Затем — спокойно, методично — собираю осколки и выбрасываю в мусорное ведро. Посасывая окровавленный палец, апатично бормочу: «Это всего лишь царапина».

После того, как на полу не остается ни единого пятнышка, звоню Крису. Дожидаюсь сорокового гудка, выжидаю пять минут, — и звоню снова. Перезваниваю на мобильный, но его трубка выключена. Звоню ему домой — снова, снова и снова, — тыкая пальцем в кнопку повтора словно поломавшийся робот.

На шестнадцатой попытке он отвечает.

— Ты что, только пришел? — выпаливаю я.

Господи, а вдруг он все это время был в ванной? И почему я всегда начинаю думать после того, как нажму на ядерную кнопку?

— Да, только что, — отвечает он.

— Можно, я приеду к тебе? — выдыхаю я и сползаю на пол, не в силах удержаться на трясущихся ногах.

Помедлив немного, Крис отвечает:

— Да у меня тут полный дурдом.

И ты, дорогой, сейчас как раз говоришь с его потенциальным пациентом.

Сжимаю пальцы в кулак и изо всех сил стараюсь придать голосу живость и легкость.

— Я не буду мешать, — заливаюсь я так, будто не стою сейчас на арене Колизея, в окружении свирепых львов и мне безразлично, поднимет Крис большой палец вверх или опустит вниз.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем он начинает смеяться и говорит:

— Не могу вам отказать, принцесса. Давай, подъезжай.

Записываю адрес и довольно ухмыляюсь. Нет, Бабс, ты не права. Я могу сказать «нет» своей маме. Я могу сказать «нет» кому угодно.

Если ты год встречаешься с парнем, а он все не делает тебе предложение, — бросай его к чертовой матери. Он попусту убивает твое время. Когда мне было двенадцать, мама твердила об этом почти каждый божий день (не понимая, что девчонки, которым еще нет двадцати одного, встречаются с парнями как раз для того, чтобы попусту убивать время). Однако теперь, когда мне уже двадцать шесть, и я стремительно приближаюсь к сорока, мамина настойчивость заметно поутихла. То есть, когда в воскресенье, за утренним кофе в кондитерской «Луи», в Суисс-Коттедже я выкладываю как на духу сокрушительную новость о нас с Солом, на ее лице читается такой испуг и смятение, что пожилая официантка немедленно подскакивает к столу: узнать, все ли в порядке с маминым миндальным круассаном.

— И… и кто же… — Даже моя мама, обладающая социальной деликатностью сучки в период течки, не может заставить себя закончить вопрос, который прояснил бы тайну использованного презерватива.

Мы молча крошим пищу по своим тарелкам и внутренне умираем миллионом разных смертей. (Хотя то, что лежало в моей тарелке, раскрошить было не так-то просто: не спрашивая моего мнения, мама заказала для меня огромное, сочное датское пирожное — кричаще яркую сладость, от которой я, возможно, пришла бы в восторг, будь мне, скажем, лет пять с половиной.)

— И кто же — что? — бормочет Тони, набивший рот яблочным пирогом.

На нем солнечные очки «Катлер & Кросс», не переодетая со вчерашнего вечера дорогая рубашка и стильные «Ливайсы». «Сумасшедшая ночка в „Метро“, — громко оповестил он нас по прибытии, — с Ноэлем Галлахером [19] », — бахвальство, понапрасну растраченное на посетителей кондитерской, которые, возможно, и впечатлились бы, проведя Тони сумасшедшую ночку, скажем, в «Блумс» и, скажем, с Фрэнком Синатрой.

— Дело в том, что мы с Солом друг другу не подходим, — говорю я извиняющимся тоном. — Сейчас у меня новый и очень хороший парень.

Если бы мама истолковала слово «новый» не как «очередной», а как «современный», т. е. тот, кто «сам гладит одежду, посещает групповые занятия у психолога и не стесняется в открытую обсуждать свои чувства», меня бы это вполне устроило. Но, к сожалению, не похоже, чтобы ее мозг переработал мою информацию столь глубоко и тщательно.