Колдун и Сыскарь - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Евтушенко cтр.№ 68

— Ещё немного и я засну прямо в седле, — сообщил Сыскарь.

— Та же беда, — подтвердил Симай. — Предлагаю заночевать в ближайшей деревне, а завтра с новыми силами продолжить. Гончие из нас уже аховые.

— Может, твоего пойла чудесного ещё хлебнём? По глоточку.

— Нет, — покачал головой Симай, — нельзя его часто, здоровье надорвёшь, потом не починишь.

Деревня показалась, когда они по тропе, больше напоминающую звериную, нежели человеческую, миновали дремучий болотистый лес, раскинувшийся сразу за Марьино, и выехали на берег неширокой речушки, за которой среди старых лип, за плетнями, виднелись несколько соломенных крыш.

На берегу речушки стоял русоволосый босой пацан лет десяти-одиннадцати и удочкой ловил рыбу. Увидев выезжающих из леса всадников, он было дёрнулся, но пересилил страх и остался на месте.

— Здравствуй, рыболов, — сказал Симай. — Бог в помощь!

— Благодарствую, — степенно, по-взрослому ответил мальчишка.

— Что за речка? — осведомился цыган. — Не Голедь часом?

— Она самая.

— Значит, это село — Люблино?

— Ага. Раньше, говорят, Годуново звалось. Теперича Люблино.

Люблино, подумал Сыскарь, глядя на невзрачные соломенные крыши и вспоминая то Люблино, которое он знал — южный оживлённый район Москвы. Охренеть.

Посреди ближайшей к нему крыши виднелась дыра, из которой поднимался дым. Значит, изба была курной и топили в ней по-чёрному.

— На ночлег здесь у кого можно остановиться? — продолжал расспросы Симай.

Мальчишка, стриженный «под горшок», зыркнул на них синими-пресиними глазами и сказал:

— Вам, наверное, удобнее всего в господском доме будет. Переедете через мосток, потом всё прямо, там увидите.

— Спасибо, — кивнул Симай и тронул лошадь.

А Сыскарь, подчиняясь неожиданному импульсу, нашарил в кармане и бросил мальчишке копейку — целое состояние по меркам последнего, которую тот ловко поймал на лету и после секундной оторопи быстро засунул за щёку, как будто и не было никаких денег. Копейка? Какая копейка? Не видел никакой копейки.

Сыскарь усмехнулся, махнул мальчишке рукой и последовал за кэрдо мулеса, который уже переехал на другую сторону речушки Голеди.

Чесалась щека.

Машинально он попытался устранить неудобство и не смог. Рука не двигалась. Ни одна, ни вторая. Создавалось отчётливое ощущение, что они, то бишь руки, связаны за спиной. И связаны крепко.

Что за…

Сыскарь открыл глаза и ничего не увидел. Словно и не открывал. Попробовал ещё раз двинуть руками — действительно, связаны. И ноги тоже. Хм, а ведь ложился свободным человеком…

Он принюхался.

Пахло сыростью. Похожий запах стоит обычно в помещениях, расположенных ниже уровня земли. Подвалах и погребах. И лежит он явно на голой, хоть и утрамбованной земле. Хотя с вечера ложился на нормальную широкую лавку.

Во, попали. И ведь ничего не предвещало. Помещичий дом — всего-навсего обширная бревенчатая изба-шестистенок под двускатной, крытой гонтом крышей, с русской печью и дымоходной трубой.

Сам барин в отъезде, как объяснил тощий рыжеватый мужичонка с редкой бородкой и маленькими, неопределённого цвета, глазами. Звали его Фрол, и был он тут, в деревеньке Люблино на десяток от силы крестьянских дворов, из которых три, считай, пустовало по причине болезней, бегства на Дон и солдатчины, кем-то вроде управляющего. Вместе со своей женой Устиньей — толстой, молчаливой и малоопрятной бабой, которая, тем не менее, весьма ловко суетилась по хозяйству, так что ужин для двух уставших путников, готовых заплатить за еду и кров, не заставил себя ждать. Да, за ужин и последующий ночлег они щедро заплатили. На свою голову, как теперь выясняется.

Вот тебе и Люблино.

Он попробовал вспомнить, что хорошего или, наоборот, плохого у него связано с этим районом. Выходило примерно пятьдесят на пятьдесят. Однажды двое суток просидел в засаде на улице Армавирской и всё без толку — клиент так и не появился, его взяли другие и в другом месте. Потом как-то левое заднее крыло ему помяла блондинка на «БМВ», долго потом страховую трясти пришлось. Ну и в Кузьминском лесопарке пару раз проводил время весело ещё в бытность свою опером. Н-да, когда теперь удастся повторить и удастся ли вообще…

Сыскарь слегка потряс головой. Башка побаливала. Не сильно, но тем не менее. Что там к ужину было, самогонка? Она, родимая. Вот зачем, спрашивается, пить в дороге да ещё в незнакомом месте? Ты ж, Андрюша, хоть и бывший, но мент, должен понимать. Чревато это. Кто ж знал? Не хотелось людей обижать. Фрол этот так искренне предложил… И ведь с нами пил, паразит! Что же они нам подмешали? Потому что не мог я с одного стакана так вырубиться, что не почуял, как меня вяжут. И Симай не мог. Блин с чебурашкой, а где Симай?!

— Симай, — позвал негромко, — ты здесь, Удача?

— Здесь, — отозвался напарник ясным голосом. — Лежу вот и боюсь тебя окликнуть. Хорошо, ты первый голос подал. Как нас, а? Словно детей малых. Ладно ты, человек пришлый, вообще из другого мира. Но где, спрашивается, было моё чутьё? Я ж кэрдо мулеса, призраков и духов днём вижу!

— Устали мы, — напомнил Сыскарь. — Ночь без сна, день в седле. Напиток ещё твой бодрящий… Вот и лоханулись. Да и не духи это, люди. Поди знай, что у них на уме.

— Лоханулись — это окунулись в лохань с говном? — предположил Симай. — Красное словцо, надо будет запомнить.

— Что-то в этом роде, — невольно засмеялся Сыскарь. — Ладно, напарник. Лоханулись так лоханулись, с кем не бывает. Как выбираться будем?

— Как-как… каком кверху. Не знаю.

— Руки бы развязать… Чёрт, крепко стянули, гады. На совесть. Одно хорошо, сразу не убили. Значит, мы им зачем-то нужны. Вот только зачем…

— Может, зубами? — предложил Симай.

— Что — зубами? — не понял Сыскарь.

— Верёвки попробовать развязать. Ну-ка, повернись так, чтобы я дотянулся. Зубы у меня крепкие — хоть гвозди перекусывай.

— Хм. Неплохая мысль. Сейчас…

Однако осуществить задуманное не удалось. Над головами прогрохотали шаги, со стуком откинулась крышка погреба, и в кромешную подпольную тьму проник желтоватый свет свечи.

— Лезьте в погреб! — приказал грубый мужской голос. — Живо!

— Руки хоть развяжите, изверги… — отозвался другой, показавшийся Сыскарю знакомым.

— Обойдёшься. Пошёл, говорю!

Послышался удар, негромкий вскрик, и слабый свет заслонила фигура, пытающаяся спуститься со связанными за спиной руками вниз по приставной лестнице. С трудом, но фигуре это удалось.

— Теперь ты, девка!

— Ой, да как же…

— Пошла, сука!..