Дочь времени [= Дитя времени ] - читать онлайн книгу. Автор: Джозефина Тэй cтр.№ 41

— Да-да. Кем-то из Стэнли. «Тогда молвил рыцарь Ричарду-королю». Сейчас я ее найду. — Грант перелистнул страницу, другую. — Вот. «Добрый сэр Уильям Хэррингтон». Тот самый рыцарь.

«На ногах не стоит тот, кто ими побит,

Кулаки этих Стэнли что сталь.

(Чертовы ублюдки!)

Ты вернешься, как путь сюда будет открыт,

я пока рисковать бы не стал.

Пусть твой будет скакун у тебя под рукой,

здесь воздаст тебе каждый почет,

И вручит твой народ тебе скипетр златой

и опять королем наречет!»

«Нет, подайте сейчас мне топор боевой

и корону британскую мне.

Я вам богом клянусь и своей головой,

что я властвовать буду в стране.

Не пристало бежать от врагов королю,

попрошайничать в доме чужом».

Он не струсил, не предал себя в том бою

и покинул сей мир Королем. [28]

— «…Корону британскую мне…» — нараспев произнес Каррадин. — Кстати, ту самую корону, которую потом нашли в боярышнике.

— Наверно, ее там оставили, чтобы потом украсть.

— Я всегда представлял ее большой, шикарной, наподобие той, в которой был Георг, а это оказался простенький золотой обруч.

— Он мог его носить поверх шлема.

— Черт возьми! — с неожиданной яростью сказал Каррадин. — Будь я на месте Генриха, я бы ни за что не надел эту корону! Ни за что! — Он помолчал. — Знаете, что писали в городе Йорке? Что они записали в своей хронике о сражении, в котором погиб Ричард?

— Нет.

— Они записали: «В сей несчастливый день наш добрый король Ричард был побежден в бою и убит, отчего наступило в городе великое горевание».

Каррадин замолчал, молчал и Грант, лишь громко чирикали воробьи.

— Что-то не очень похоже на прощание с ненавистным тираном, — сухо заметил Грант.

— Вы правы, — согласился Каррадин. — «Великое горевание», — медленно повторил он, как бы не в силах выкинуть из головы эти слова. — Для них это было так важно, что, не считаясь с новым режимом, они в своей хронике черным по белому объявили об убийстве Ричарда и своей печали.

— Может быть, до них дошла весть о надругательстве над телом короля и им это не понравилось?

— Вы правы. Вряд ли кому это вообще понравится. Более того, они его обожали, а его, как мертвого зверя, бросают голого поперек седла и так везут…

— Так даже с врагом не принято было поступать, однако чувствительность среди людей Генриха — Мортона успехом не пользовалась.

— Ха! Мортон! — Брент произнес это имя, словно сплюнул. — Поверьте, никто не горевал, когда он умер. Знаете, что о нем пишут в Лондонской хронике? «В наше время нет ни одного человека, который бы хотел сравниться с ним, ибо прожил он свою жизнь, вызвав к себе великое презрение и великую ненависть народа».

Грант повернул голову и еще раз взглянул на портрет, в обществе которого он провел много дней и ночей.

— Знаете, — вдруг сказал он, — несмотря на кардинальскую мантию, я думаю, он проиграл. Несмотря ни на что, Ричард выиграл. Его любили современники.

— Неплохая эпитафия, — совершенно серьезно заметил Брент.

— Да, совсем неплохая. — Грант в последний раз захлопнул том Олифанта и отдал его Бренту Каррадину. — Немногие хотят большего, но это не всем дается.

Когда Каррадин ушел, Грант принялся разбираться в своих вещах. Модные, но непрочитанные романы он решил оставить в больничной библиотеке, может, они кого-нибудь порадуют. С собой он возьмет только альбом с горными пейзажами. Не забыть бы отдать Амазонке ее учебники. Грант положил их на видное место, чтобы, когда она придет с ужином, они были под рукой. Он еще раз, во второй с тех пор, как начал свое расследование, просмотрел школьную сказочку о злодее Ричарде. В напечатанной черным по белому позорной истории не было ни тени сомнения в ее достоверности.

Грант уже хотел закрыть учебник, но его взгляд упал на первый параграф в разделе, посвященном Генриху VII: «Тюдоры в своей внутренней политике сознательно и целенаправленно стремились избавить себя от соперников, особенно из рода Йорков, которые были еще живы к моменту коронования Генриха VII. И они преуспели в этом, хотя кое-какая работа осталась и на долю Генриха VIII».

Грант не мог оторвать глаз от столь откровенного заявления. От простодушного признания всех убийств оптом. От недвусмысленной констатации факта искоренения целого рода.

Имя Ричарда III, обвиняемого в убийстве двух племянников, стало синонимом злодейства. Зато Генрих VII, который «сознательно и целенаправленно» уничтожил целый род, был проницательным и дальновидным монархом. Не очень любимым, но зато сильным, упорным и весьма удачливым.

Грант сдался. Нет, он никогда не поймет, Что такое история.

Ее ценности так сильно отличались от всего того, что привык ценить он, что вряд ли он когда-нибудь приблизится к ней. Лучше ему вернуться в Скотленд-Ярд, где убийцы — это убийцы и все равны перед законом.

Грант отложил обе книжки и, когда Амазонка принесла ему тушеное мясо с черносливом, отдал их ей, произнеся при этом краткую, но выразительную речь, ибо и вправду был ей благодарен. Если бы сестра не сохранила свои учебники, наверное, он не занялся бы личностью Ричарда Плантагенета.

Амазонка смутилась, услышав от него добрые слова, и Грант подумал, неужели все это время он был таким чудовищем, что она не ожидала от него ничего, кроме грубостей? Ужасно.

— Мы будем скучать без вас, — сказала Амазонка, и ему показалось, что она сейчас заплачет. — Мы привыкли к вам. И даже к нему. — Она кивнула в сторону портрета.

И тут Грант подумал…

— Можете сделать для меня одну вещь? — спросил он.

— Конечно. Все, что в моих силах.

— Тогда возьмите фотографию, подойдите к окну и смотрите на нее, скажем, столько, сколько требуется, чтобы сосчитать пульс.

— Если вам так хочется… А зачем?

— Не важно. Доставьте мне это удовольствие. Я послежу за стрелкой.

Амазонка взяла фотографию и пошла к окну.

Отсчитав сорок пять секунд, Грант спросил:

— Как?

Амазонка молчала.

— Ну?

— Забавно, — сказала она. — Если вглядеться, у него даже очень милое лицо, правда?