Амулет дракона - читать онлайн книгу. Автор: Вольфганг Хольбайн, Торстен Деви cтр.№ 78

Нет, она была крестьянкой. Взяв корзину с грязным бельем, Глисмода направилась к реке, собираясь заняться стиркой в обществе других женщин. Никетас побежал за ней.

— Тридцать динаров? — рассмеялся Халим, опуская книгу на стол, как будто вес подтверждал ее ценность. — Тридцать динаров за это великолепнейшее произведение искусства? За это средоточие мудрости? Вы меня обижаете!

Слуга султана громко вздохнул, мечтая вернуться на базар, чтобы покурить там кальян.

— Да ты вообще должен был мне ее подарить! Неужели знание о том, что эта книга будет принадлежать султану Омару, не ценнее жалких монет?

— Знанием о досточтимом султане Омаре, да продлятся дни его, я семью не накормлю. Ни жену, ни множество детей. — Халим возмущенно взмахнул рукой. — И если твой повелитель столь скуп, то меня не удивляет его богатство!

Было жарко. В маленькой лавочке в Багдаде, принадлежавшей семье Халима уже шесть поколений, висел запах тысячи специй.

— Тридцать пять динаров, иначе мне отрубят руку за столь неудачную покупку! — продолжал торговаться слуга.

— Дай мне сорок динаров, да поскорее, иначе я разозлюсь! — кричал Халим.

Ему действительно отдали требуемую сумму. Затем он завернул книгу в тонкую бумагу и поставил сверху свою печать.

Слуга султана низко поклонился, и мужчины разошлись, причем каждый думал, что заключил хорошую сделку. Халим с удовлетворенным видом уселся на табурет и бросил в рот пару семян пинии.

— Сорок динаров? — возмутилась дочь Халима Сура. Девушка сидела в соседней комнате и вела учет. — Ты мог бы потребовать шестьдесят, и тебе заплатили бы пятьдесят.

Сура принесла ему хун ча в тонкостенной пиале.

— Я получил бы сорок пять динаров, но в следующий раз султан обратился бы к другому торговцу свитками. — Халима трудно было сбить с толку. — Не стоит распугивать покупателей.

— Ты — лучший антиквар во всей стране. Ни один здравомыслящий человек не станет покупать свитки у другого торговца, — продолжала настаивать Сура.

Халим догадывался, почему, несмотря на ее красоту, девушку до сих пор не посватали. Впрочем, старик не торопился выдавать свою дочь замуж. Его жена Хамра умерла рано, а Сура была их единственным ребенком, поэтому торговец заводил речь о своей огромной семье, только когда нужно было набить цену.

Порыв ветра пронес песок по переулку, предвещая грозу. Халим тяжело закашлялся.

— Будем закрываться на сегодня.

Сура притворила ставни и задернула вход тяжелой занавеской.

— Песок собирается у тебя в легких, отец. Тебе вредит жара и сухость. Я читала…

— Да простит меня небо за то, что я научил тебя читать, — запричитал Халим. — Все со мной в порядке.

— Мы могли бы перенести торговлю в другое место, — не обращая внимания на его слова, продолжила Сура. — Туда, где торговцы древними свитками встречаются редко и где правители будут выстраиваться в очередь, чтобы купить наши товары.

— И где это, по-твоему?

— Там, где заходит солнце. Мы проедем по стране и остановимся у моря. Там откроем лавку.

Халим знал, что дочери хочется посмотреть мир. Ему даже нравилась мысль о том, чтобы переехать в другую страну, обосноваться в новом городе и служить другому правителю.

— Может быть, — задумчиво произнес он и вновь закашлялся.

Сура разочарованно застонала.

Рахель без труда несла восемь кружек темного пива, и, судя по ее мускулистым рукам, каждый посетитель таверны предпочитал вежливо поблагодарить ее, а не шлепать по заднице или щипать за грудь. Она уже выбросила из заведения двух норманнов, которые были выше ее на две головы. Некоторые люди приходили в таверну только для того, чтобы убедиться в том, что этим заведением действительно управляет женщина. Рахель нравилось, что вокруг нее всегда много людей и она может помочь им передохнуть во время долгого путешествия. Пара девушек, живущих неподалеку, помогали Рахель, если нужно было почистить лошадей или организовать большой праздник. Она жила в кругу «семьи» из тридцати человек, которые постоянно менялись. Сама Рахель так никогда и не вышла замуж.

Это утро выдалось скучным. Погода была плохой, и никто не спешил отправляться в путь. Три или четыре путника, не испугавшихся погоды, теперь с несчастным видом сидели за столами и запивали твердый хлеб пивом.

Дверь открылась, и в таверну вошел какой-то незнакомец, лицо которого было скрыто под капюшоном. Судя по одежде, это был монах нищенствующего ордена. По традиции монахов следовало угощать едой и пивом, не требуя за это денег, поэтому Рахель положила на тарелку хлеб и сыр, налила в кружку свежего пива и подала еду монаху.

— Благословенная пища.

Сбросив капюшон с головы, незнакомец посмотрел на Рахель благожелательным взглядом. Рахель еще никогда не видела таких теплых глаз.

— Могу я в благодарность помолиться за тебя, добрая женщина?

Мгновение было настолько возвышенным, что трактирщица даже вздрогнула.

— Меня зовут Рахель.

— Франц. Брат Франц, если хочешь.

Ее позвали другие посетители, и весь следующий час у Рахель почти не было времени посмотреть на монаха, который долго молился, прежде чем окунуть хлеб в пиво. В его спокойствии было какое-то величие, согревавшее комнату.

Когда он собрался уходить, Рахель попросила его еще ненадолго задержаться.

— Брат Франц, вы не откажете мне в своем обществе, когда уйдет последний человек? — застенчиво спросила она, хотя скромность была ей несвойственна.

Монах кивнул.

— Мне освятить твой дом или принять у тебя исповедь?

Рахель неуверенно покачала головой.

— Не совсем. Я… не христианка. Но мне почему-то захотелось узнать побольше о Господе.

Улыбнувшись, Франц взял ее за руку.

— Тогда я расскажу тебе о Боге.

Вечер был долгим, и Рахель впервые в жизни показалось, что она нашла что-то по-настоящему близкое ей. Ответы на свои вопросы. Прежде чем улечься спать, она помолилась Богу и пообещала, что будет поступать так каждый день.

— Единственная? — нежно прошептала Агхильда. — Правда?

— Единственная, — солгал Кальдер, и улыбка его была сладкой, как мед.

Притянув девушку к себе, он игриво укусил ее за голое плечо. Она захихикала. Сено на конюшне щекотало ей спину. Агхильда с изумлением увидела, что член Кальдера встает уже третий раз. Чувствуя непривычную страсть, она сжала его член руками, и Кальдер с наслаждением закрыл глаза.

— Но что будет, когда тебе придется ехать дальше? Когда ты перекуешь все в деревне?

Кальдеру не хотелось говорить об этом. Подобные ситуации он называл «неснесенными яйцами». Протянув руку, он жадно сжал упругие ягодицы Агхильды. Сегодня он намеревался еще неплохо позабавиться.