Камень судьбы - читать онлайн книгу. Автор: Тимур Туров cтр.№ 31

«Колодцы Вавилона отвергли меня! – В отчаянии Александр скомкал слабеющими пальцами шерстяное покрывало. – Равно как и колодцы других городов. Камень, проклятый камень! Без него мне не вкусить божественной силы, не испить земной мощи, что вновь позволит показать всем народам, что я, Александр, – Великий и равных мне нет среди живущих».

Горячее винное тепло побежало по жилам, отяжелив веки. Дрема пришла исподволь, как осенние тучи с гор. Александр начал дышать ровнее, пальцы разжались. Он погрузился в воспоминания, точно в прохладную воду бассейна для омовений…

Камень, удивительно крупный изумруд с круговыми насечками, ему подарила мать, царица Олимпиада, когда юному Александру едва исполнилось восемь лет.

– Это Слеза Зевса, – сказала тогда она.

– Разве Громовержец может плакать? – удивился Александр.

– Да. Но он делал это лишь однажды, когда скорбел о смерти своего сына и твоего предка Геракла. Это тайна, поэтому никогда и никому не показывай камень. – Мать помолчала и добавила: – Если древние сказания не лгут, то камень принесет тебе все, чего ты только пожелаешь!

С тех пор он никогда не расставался с изумрудом, хотя до конца понял, что это за камень, только когда остался за отца управлять Македонией. Змеиное отродье, фракийцы из племени медов, подняли восстание, и их войско пошло на столицу страны, Пеллу, грабя и предавая огню все на своем пути. Александр тогда собрал воинов отца и повел их в бой, уверенный в победе. Уверенность эта росла час от часу и ко дню битвы укрепилась в нем настолько, что он первым бросился на врага, увлекая за собой остальных бойцов. Меды были вырезаны все, до последнего человека. Вернувшись в Пеллу, Александр вдруг почувствовал страшное опустошение. Он буквально валился с ног, побледнел, и испуганные советники отца решили, что сын царя ранен или отравлен. Но это был не недуг. Повинуясь указаниям матери, Александр спустился в пещеру на окраине города и там впервые вкусил земной мощи из колодца богов. Когда он вновь обрел силы, мать сказала:

– А теперь возьми в руку Слезу Зевса и своим именем запечатай колодец. И покуда ты не пожелаешь, этим источником не воспользуется никто.

– Кто еще знает о колодце? – спросил Александр.

– Твой отец, – усмехнулась Олимпиада. – Но я выкрала у него камень, и больше он не сможет черпать здесь силы для своих бессмысленных походов, для всех этих девок из покоренных стран и бесстыдных пирушек.

Отец… Странный человек, так и не понятый Александром до конца. Странный – и страшный! Как он ревел, как рубил мечом равнодушные камни у входа в пещеру, когда вернулся из похода! Но боги не открыли ему пути к колодцу. Филипп слабел, и слабость будила в нем все большую ярость. Он убивал друзей, придворных, слуг, коней, собак и сжег собственный дворец. Отвергнув мать Александра, царь спал с наложницами из покоренных областей Эллады, затем женился на юной Клеопатре, дочери вассального царька Аттала. А потом… Потом отец умер, умер на мече, как и подобает всякому царю из рода богоподобного Геракла. И Аид ведает, кто направлял этот меч – рука телохранителя Павсания или воля Александра.

– Нет! – выгнувшись дугой на лежанке, прохрипел Царь царей. – Я не убивал его! Это все персы, это все Молос, это все мать…

На крики в шатер вбежали слуги. Александр обвел их мутным взглядом, потребовал еще вина и велел убираться.

Слеза Зевса пропала во время перехода через пустыни Гедрозии, когда войско Александра возвращалось из Индии. Во время страшной песчаной бури, в которой погибло несколько тысяч воинов, Александр оказался погребенным под слоем песка. Тогда и исчез камень. И колодцы божественной мощи, запечатанные именем Повелителя Ойкумены, стали ему недоступны, а новые нужно было завоевывать. И тогда он решил идти на Аравию.

Вновь воспоминания унесли его в прожитое, в то время, когда он был еще совсем молод и полон сил. После трех лет боев и походов его армия перешла реки Тигр и Евфрат, вступив, наконец, в коренную Персию – на мидийские равнины. К тому времени были найдены и щедро поделились с Александром мощью богов десятки колодцев. Все их он запечатал своим именем с помощью Слезы Зевса. Все они отныне принадлежали лишь ему одному.

Владыка Персии Дарий собрал величайшее в истории войско, чтобы остановить дерзкого македонянина. Глупец! Он не знал, что нельзя противиться мощи богов. У деревни Гавгамелы Александру принесли весть о персидской армии.

– Вперед! – весело приказал молодой царь. – Поторопим наших коней, чтобы победа не смогла ускользнуть!

Ночью в палатку к Александру пришел Парменион. Старый, верный пес Парменион, который водил в бой конные илы македонян еще при Филиппе.

– Вся равнина между Гавгамелами и Арбелой освещена огнями персидского войска, – с тревогой сказал он. – У нас всего семь тысяч гетайров и менее тридцати тысяч сариссофоров. Нам не одолеть Дария в открытом бою! Царь, давай нападем сейчас, внезапно, пока персы не выстроились в боевые порядки и…

– Я не краду победу! – рассмеялся Александр, под плащом поглаживая изумруд. – Ступай. Перед битвой нам всем нужно выспаться.

И он действительно уснул, и сон его был легок, светел и крепок. Так крепок, что, когда на рассвете тот же Парменион, удивленный отсутствием царского приказа к построению войск, явился в палатку, Александр все еще спал.

– О царь, почему ты спишь сном победителя, когда сражение – впереди? – спросил военачальник.

– А что? – улыбнулся ему Александр. – Разве ты не считаешь, что мы уже одержали победу, хотя бы потому, что не должны более бродить по этой огромной и пустынной стране, преследуя уклоняющегося от битв Дария?

А потом был день. И было сражение, которого еще не знала история.

– Гавгамелы и Арбела станут моими Левкетрами и Мантинеями, – заявил Александр, разводя отряды пеших и конных воинов на позиции.

– Эпаминонд беотийский был великим воином, – осторожно согласился Парменион, – но он воевал со спартанцами, у которых не было такого подавляющего перевеса в людях…

– Число врагов не имеет значения, – перебил его царь. – Важно правильно распределить силы. Гетайры и гипасписты встанут на правом фланге. Все илы и хилиархии, все до единого. Я сам поведу их. Ты возглавишь остальное войско и будешь биться насмерть – это мой приказ. Собери всех, кого только можно, до последнего пельтаста. Сариссофоров выстроим в центре, легкую конницу разместим позади них. Лагерь бросить! Если мы победим – он не достанется врагу. Если потерпим поражение… Зачем нам тогда лагерь? Во имя Зевса и пращура нашего Геракла – за дело!

Когда огромная масса персов, поддерживаемая колесницами и слонами, устремилась на македонян, Александр сразу бросился в передние ряды, отвагой и мужеством подавая пример остальным. Соединенная мощь божественных колодцев бурлила в нем, переполняла, делая движения стремительными, как полет коршуна, а удары – неотвратимыми, как бросок кобры.

Воины шли за царем, не думая о смерти, и их встречный натиск устрашил персов, заставил остановиться и отступить. И тогда Александр сам ринулся на сонмище врагов, круша все на своем пути. О, как вопили воины Дария, отчаянно пытаясь избежать смерти от мечей и копий македонян! Хрипели кони, роняя с морд пену на пропитанную кровью землю. Даже боевые слоны устрашились ярости Александра. Их трубный рев потряс поле битвы, и это было подобно пению божественных труб, возвестивших Дарию о начале конца его царствования.