Воины Нав - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Дубовский cтр.№ 12

— Ведите, клятые. Сдаюсь.

Падун весело разрядил напряжение, созданное появлением Лиходея. Он шутил, перемигиваясь с ведьмами и рассказывая веселые истории своих последних лет.

— Так вот. Украл я год назад коня у князя полянского Богумира. Увел прямо из стойла. Ну, все вы наслышаны, каков у него нрав, недаром люди его Богумиром Бешеным кличут. Конюшего он зарубил на месте, кинулся на стражу, да воевода за отроков заступился. Мол: «Ты, князь, не горячись. Коли хлопцы виноваты, я их собственной рукой покараю. Разобраться надобно». Разбирались, разбирались, оказывается, сам Богумир на том коне из ворот городских и выехал. Князь приказал разослать гонцов по деревням. Коль сообщит кто о конокраде, похожем лицом на пресветлого князя, того награда ждет. А деревенские мужики животы надрывают, мол, рассудком князь подвинулся. Один дома спит, а другой в это время, словно тать, коней ворует.

Пока Падун веселил колдуний, явился пятый ведьмак. Высокий и жилистый, похожий на Стояна словно брат родной. Та же неторопливая поступь, тот же колючий взгляд, только лет на десять постарше.

— Здравствуй, брат.

Они молча обнялись, долго не отпуская друг друга. Затем Стоян негромко произнес:

— Здравствуй, Пастух. Скажи, ты тоже почуял?

Пастух кивнул, отвечая на вопрос:

— Да. Все начнется сегодня. Навь уже беспокоит границы мира, Сила должна найти выход.

Стоян оглянулся на сидящих у костра ведьмаков. Веселье было в разгаре, смеялись все, кроме Лиходея.

— Думаю, Лиходей тоже чует. Остальные нет, молоды еще. У них это первый Приход и хорошо бы — не последний. — Стоян подошел к костру.

— Ну коль все уже в сборе, пора приступать. Поди, не только медовуху пить собрались.

Все разговоры вмиг оборвались, и колдовской шабаш двинулся к Пламеню. Стали большим кольцом вокруг костра, огненные языки которого словно тянулись к Луне. Стоян, облаченный в козлиную шкуру, прошел по кругу, вглядываясь в глаза собравшихся.

— Братья и сестры. Сегодня мы собрались на шабаш, дабы вознести хвалу Великому Чернобогу и Прекрасной Моране.

Все подняли руки к Луне, и многоголосый хор произнес:

— Хвала Великому Чернобогу! Хвала Великой Моране!

Стоян остановился около Чернавы.

— Сегодня я представляю Просящую. Эта девушка пришла к нам в поисках Силы и Защиты. Я, как ее будущий Наставник, готов представить ее Великой Моране.

Ведьмак протянул руку, рывком срывая с нее накидку. Чернава растерялась, почувствовав себя обнаженной, и инстинктивно прикрылась руками.

— Мне нужен Помощник. Пастух, окажи честь Просящей!

Пастух, кивнув, вышел из круга, поднимая с земли веревку. Подойдя к девушке, он умело завязал аркан, набросив ей на шею, и туго затянул. Намотав другой конец себе на руку, он повел ее противосолонь по кругу, приговаривая:

Украл волк из Яви Божью Овцу,

Ведет он ее к Чернобогу-Отцу.

Прими наш дар, Повелитель Нави,

Прольется кровь, вопреки Прави.

К Великой Моране взывает Просящая,

Дай Силу рабе твоей Настоящую.

Чернава испугалась, начав мелко дрожать и спотыкаться. Взывание к Черным Богам повторилось трижды. Взывал уже весь многоголосый Круг, с каждым разом призывая все громче и громче. Стоян бросил в Пламень пучок какой-то травы. Горький головокружительный дым разлетелся по поляне. Чернаву остановили возле жертвенного камня, и Пастух дал ей в руки глиняную крынку.

— Пей.

Ведьмы присоединились громким веселым хором:

— Пей! Пей! Пей!

Сладковато-жгучий напиток разжег в груди пожар, заставив сердце еще сильнее биться. После двух глотков сосуд пошел по кругу. Все весело отпивали по глотку. У Чернавы помутилось в голове: огромное пламя костра стало колыхаться, словно танцуя. Она оперлась рукой об алтарь, пытаясь не упасть. Пастух поднял ее за талию словно пушинку и уложил на камень. Его голос стал тягучим, лицо начало терять свои очертания.

— Готова ли ты принять Дар Мораны?

В голове девушки совсем помутилось, смотреть на огонь было невыносимо. Чернава закрыла глаза, не в силах дать ответ.

— Готова ли ты, Просящая, принять дар Богини нашей? Отвечай!

Словно в дурном сне, чей-то веселый блудный голос громко выкрикнул:

— Готова! — Чернава с трудом узнала себя.

— Жертву! Жертву! Жертву!

Ведьмы неистово кричали, возбужденно требуя жертву. К их голосам добавился требовательный мужской хор:

— Крови! Крови! Крови!

Кто-то подошел к ней, и жадные сильные руки стали мять ее грудь. Обессиленная Чернава стала извиваться, и тут она услышала громкий голос Стояна:

— Да будет принесена жертва!

Он раздвинул ее бедра и грубо соединился с ней, причиняя боль. Сознание, воспаленное дурманом, выдавило из нее сладкий стон боли. Мгновения стали бесконечными, толчки нарастали, крики ведьм стали невыносимы. Наконец тело, словно устав от мучений, сжалось, требуя окончания. И тут же Стоян упал на нее, задыхаясь и целуя.

— Лежи. Не вставай. Сейчас все начнется.

Чернава лежала, не в силах открыть глаза. Ей не хотелось их открывать. Лучше заснуть, сейчас, навсегда.

Стоян поднял руки к Луне, и закричал:

— Морана! Прими наш Дар! Явись нам!

И вдруг наступила тишина, ни шелеста листьев на ветру, ни треска дров в горящем костре. Как будто само время остановилось в ожидании Великой Богини. Пламень бесшумно вспыхнул, выбросив в звездное небо тысячи искр.

Призыв был услышан. Колдуньи и ведьмаки снова окружили костер, оставив обессиленную Чернаву лежать на алтаре.

Тонкая струйка алой крови медленно стекала по ее белоснежному бедру. И вот первая капля упала на синий камень, зашипев словно вар на печи. Каплю за каплей выпивал жертвенный камень, впитывая в себя жизнь человеческую.

Наконец Пламень вспыхнул голубым светом, и от костра повеяло ледяным холодом. Ворожеи и демоны отступили, упав на колени и склонив головы. В пылающем огне стояла Великая Морана. Стоян поднял глаза, пытаясь рассмотреть ее в сиянии Пламеня. Он видел ее много раз, но снова и снова поражался ее божественной красоте. Это была красота, способная любить и готовая убить любимого. Ничто в этом Мире не могло с ней сравниться в величии. Морана была высокой и изящной, длинные иссиня-черные волосы развевались в огне, словно на ветру. Ее алые губы на бледном лице высокомерно улыбались, насмехаясь над этим грешным Миром. Она была прекрасна в своей первозданной наготе. Лишь черные провалы глазниц притягивали взгляд, лишая храбрости смелых и заставляя умолять о пощаде слабых. И храбрые становились слабыми и просили Ее о пощаде. И не было слабым пощады. Заглянувшие к ней в глаза расставались со своей душой на веки вечные. Кровавые губы шевельнулись, вопрошая тягучим холодным голосом: