Третья концепция равновесия - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Веров cтр.№ 36

Да? А что же это Цыц мне не?..

«Может, к слову не пришлось».

«Эй, бравые! Кто это меня поминал?»

Цыц, да вот я ребятам об Основной размысливаю.

«Как это? Поясни».

Да вот, пришлось пообщаться. Интересная беседа получилась.

«Луц, ты общался с Основной? Ты разве не в курсе? Луц, ты что, в самом деле?»

Как это, Цыц, ты к чему? Откуда такие пронзительные вибрации?

«Дружище, Луц, Она же тебя запеленговала. Ты ведь теперь резидент Основной в наших стройных сплоченных рядах. Червячок, так сказать, в нашем спелом яблочке. Луц, мое мнимое сердце разрывается в моей мнимой груди! Поверь, я переживаю это как свою личную трагедию. Неизбывную. Короче, парень. Ты должен нас покинуть. А точнее, мы сами измыслим тебя из своих рядов. А ну, бравые, вздохнули… и-и-и… выдохнули!»

Эй, мужики, вы зачем это?

«Ты чего орешь?»

Да вот, кажись, дружбанов потерял. Навеки. А ты кто?

«Да так, мимо тут…»

Ну и вали отсюда. Мужики-и-и!!!

А в ответ тишина

Ах вот даже как. Ну, стало быть, тады вот ведь. Что ж.

В эту ночь Верховный Спонсор Крюгер как обычно не спал. Он небрежно развалился в плавнокачающем седадле на веранде скромной спонсорской резиденции и, загадочно созерцая звезды, размышлял. Крюгер имел основания быть довольным собою. Но доволен собой Крюгер не был. Никогда. Таково было неизбывное состояние его души. Основания к довольству, между тем, были. В этот пук Крюгеру удалось наконец-то нащупать канал выхода на астронавтов. Далось это ему нелегко. Астронавты, будучи организацией весьма могучей, хотя и не вполне законопослушной, очень недоверчиво относились к попыткам контакта, не подкрепленным личными связями и знакомствами.

Разумеется, Крюгер действовал не напрямую. Еще бы! Узнай они, что их делами интересуется сам Верховный, и особенно, зачем их делами интересуется Верховный, решили б, что тот либо не в уме от внезапно рухнувшей на него славы, либо затеял столь хитрую игру, Что, постигнув ее замысел, можно самим повредиться в рассудке. А посему, и в том, и в другом варианте Крюгер оказался бы в проколе.

А звезды завораживающе поблескивали, неторопливо вращались галактики и перемигивались пульсары. Мысли Крюгера стали понемногу замедлять свой ход, в такт звездам, которые вдруг начали двигаться, наплывать, переливаться. Окружающий интерьер размылся, и Крюгера охватило чувство ничем не ограниченного пространства. Мысль Крюгера, а может и он сам, рванула вперед и ввысь. Удивительная веселость вдруг накатила, и Крюгер-мысль стал как ребенок, которым он никогда не был, носиться среди звезд, резвиться, купаясь в их коронах, дергать за рукава галактики, разгонять туман звездных скоплений и по-детски безрассудно плевать в черные дыры. Но недолго. Незримая рука осторожно потрогала его за плечо, а когда это не произвело желаемого эффекта — сгребла за шиворот и с размаху вогнала обратно в седадло, на веранду роскошного охотничьего бунгало. Мысли спутались окончательно. В голову ни с того ни с сего полезли странные строки:

Мандатом Равновесья не прикроешь

Ни скудости души, ни пошлости рассудка.

Как плешь на голове растет она средь скал,

Стоящих отдаленно. Не помня ничего.

Забавные сюжеты резисторных цепей,

Удачные решенья технических вопросов.

Нас не свернуть в потоке электронов

Магнитными ловушками души. И звезды!

Загадки бытия! Манящие капканы!

Куда вы со своим угаром?! Никуда!

Продолжая свое стремительное движение, Крюгер влетел в бунгало и замер посреди комнаты. Пол устилал шикарный ковер персидского кроя («откуда я это знаю?» — мелькнула мысль), в углу полыхал камин, отбрасывая блики света на хрусталь фужеров, загадочно выстроившихся на дубовом столе с витыми ножками. В окне зеленое светило медленно и неторопливо садилось в мерно раскачивающиеся камышуны. Верещали пичуги наперебой с вечерним запевом травяных лягушек, тихонько шуршали раздуваемые бризом занавески, да в углу на журнальном столике шипел пластинкой патефон:

— Ты мой… Ш-ш-ш… Ты мой… Ш-ш-ш… Ты мой… Единственный Герой…

Удивленный Крюгер осмотрелся по сторонам и только тут заметил кресло-качалку, легонько раскачивающуюся перед окном. В кресле кто-то был. Или что-то. Сказать определенно Крюгер не мог, потому как чувства странно молчали.

— Э-э-э… — начал было Крюгер попытку выразить еще не сформировавшуюся в голове мысль.

— Даже и не пытайся. «Знакомый вроде голос…» — неуверенно подумал Крюгер.

— Ну еще б.

— А-а-а…

— Вот так вот, — и кресло-качалка начало понемногу, как бы нехотя, поворачиваться. Но, когда оно завершило поворот, в глубину Крюгера уставилось нечто. Легкое облачко тумана висело над креслом, и не кресло это было уже вовсе. И на полу уже был не ковер, а бетонные плиты. И Крюгер уже не стоял, а сидел надежно привязанный к металлическому стулу. И в углу не камин неторопливо тлел, а яркая лампа слепила глаза. А на каменной стене висел портрет и грозно смотрел на Крюгера. «Галл Сюльпис?» — решил попробовать определиться конструктивно Крюгер.

— Нетушки, — мотнул головой портрет. Отчетливо хрустнули шейные позвонки. «Вещий Олег?»

— Еще чего. «Неужели… Седьмой Подвиг Геракла?!»

— Не-а. «Хокусаи-сан, это ты?»

— Не Фудзи я. Кстати, три попытки успешно истекли. А ты не угадал. Жаль. Очень жаль, что придется… «Нет-нет! Я еще разок, можно?»

— Валяй. Но учти, твой рейтинг падает вдвое. «Э-э… Luce Skywalker?»

— Luce да не тот. «Да? Странно. Ну тогда Люси! — australopithecus afarensis, так сказать, а?»

— «Lucy in the sky with diamond!» Хренушки. Последняя попытка. Дальше — смерть. А смерть, как известно, есть отделение пространства от времени. «Координатор Фомич? — у Крюгера произошла недюжинная вспышка интуиции. — Я тебя сразу узнал!»

— Я догадался, ты прощупывал. Но мы не у тебя в Канцелярии. А я не Корнилыч. Ты еще этого не ощутил?

— Ыть… Уть… — поерзал Крюгер в седадле. Не тут-то было. — Как не почувствовать? И что же ты хочешь? Вот, сам посуди, как с тобой разговаривать? Ты в клоунаду ударился, а хочешь какой-то серьезности. Может, на разговор по душам метишь? Фантом! Ведь ты фантом, не так ли? Из Отстоя тебе не выбраться. Нет. Врешь. Щас я тебя сморгну. Вот щас. Вот…

— Фантом, говоришь? — портрет выскочил из рамки.

Это был явно не фантом, это был таки Фомич. И все конечности были при нем. Верхними он достал что-то из воздуха. «Что-то» оказалось увесистой кочергой. Кочережкой. Или монтировкой. А еще лучше спецломиком особого назначения. В углу вновь возник камин. Пламя яростно трещало дровами.