Двойники - читать онлайн книгу. Автор: Ярослав Веров cтр.№ 26

Но если вы не желаете расслабиться или у вас нет под рукой требуемого состава трав, — не огорчайтесь. Выпейте пива или вина. Или ничего не пейте: жизнь, она хороша и так, сама по себе. Да и не все среди нас катанабуси. Да и вообще…

Итак, пока вы отдыхаете, пока Марк Самохвалов мучается проблемой своего раздвоенного сознания, пока Мастер Ри неумолимо движется к роковой битве с неведомым чудищем, а его двойник Кирилл Белозёров изрекает глубокомысленные сентенции. Пока загадочный Символист Василий подбивает клинья под Пима Пимского, который, в свою очередь, на деньги наследного дюка Глебуардуса Авторитетнейшего предается горьким раздумьям о судьбах истории, пока последний таинственно хранит молчание. И наконец, пока в хитросплетение судеб героев входит загадочный писатель Константин Веров…

В общем, мы хотим поведать тебе, дорогой читатель, историю одной удивительной страны. Да-да, вот именно: слово Кириллу Белозёрову.

Иканоя

Тяжело описывать мир, который ты видел не собственными глазами, а глазами другого человека, пускай даже собственного двойника. Двойник твой думает вовсе не так, как привык это делать ты; имена и понятия, наполняющие его мысли, ускользают от тебя, а когда пытаешься вникнуть в них, понять, что они несут в себе, сопоставить со своими — лишь мучительные призраки наводняют тебя, безысходные, как потерявшиеся гомункулусы (это сравнение подсказал мне Гриша Цареград, может, оно что и проясняет, не знаю). Но двойник, хоть он и совершенно другой человек, есть двойник. Не буду описывать как — самому себе это объяснить трудно, — но мне удалось сперва ощутить, а затем понять его чувства. Я как бы стал понимать весь строй его мирочувствования, но объяснить умом, что я понимаю в этих чувствах, о чем они мне говорят, — не могу. Я создал из них как бы новый мир, свое отражение мира Мастера Ри. Я наполнил этот мир-отражение именами, я сделал его понятным — хотя и не вполне — самому себе, как и любому человеку нашей реальности. Я смог подобрать аналог, пускай очень-очень слабый, страны — родины Мастера Ри. Это Япония. В нашем мире эта страна по своей странности, с позиции европейца, напоминает положение Иканои в том мире. Я использовал японские слова, давая имена феноменам этой страны. По Гришиному совету я назвал страны и земли, лежащие вне Иканои, родины Мастера Ри, именами из нашего мира. Так у меня в мире-отражении и в моих записках появились просвещенные греки, воинственные римляне, хотя в том мире всё как-то совсем иначе, не так… Чувствую, что вновь проваливаюсь в трясину бесполезных объяснений. Поэтому стану просто описывать Иканою, как если бы она находилась где-то в нашем Средиземноморье…

Далеко-далеко, на краю земли, на бескрайних лазурных просторах Южного Моря, под теплыми лучами солнца расположились Конские острова. В нашем мире, в нашей двойниковой реальности эти острова зовутся Корсикой и Сардинией, а море — Средиземным.

В мире Мастера Ри оба острова издревле составляли одно государство, единую Империю Южного Моря, которая умудрилась даже просуществовать на особых правах римской провинции. Империей ее стали называть уже после падения Римской, хотя император у нее был с незапамятных времен, просто назывался он несколько иначе. Конскими же острова назвали те, чей марсовый с мачты впервые прокричал слово «Земля!», заприметив Иканою. На изумрудно-зеленом лугу, начинающемся прямо от кромки Южного Моря, паслись удивительно крупные кони. Они были и выше и мощнее обычных, намного превосходя их и в резвости, и в выносливости. Но, как выяснилось позже, эта порода не разводилась в других землях. Там их потомство оказывалось вполне ординарным. Вот из-за этих коней острова и получили свое имя.

Но кони — не главная странность, связанная со страной-империей Иканоя. Первое, что озадачило открывателей, было государственное устроение империи. Всё как будто было на своих местах: император с большим двором, вот могущественный город Киото, вот мелкие городки-провинции. Но Киото не был столицей, это был просто первый город в списке городов, а император не имел ни желания, ни возможности казнить или миловать.

Междоусобных войн в истории Иканои не случалось; трагедии, когда брат поднимает меч на брата, не ведали ее жители. Были они просты и мягки нравом. И хотя в античную эпоху охотно общались с Афинами и Коринфом, своих колоний нигде не создавали и у себя на островах создавать колоний никому не разрешали. Несколько раз по этой, а может, и по другой какой причине, случались у них небольшие стычки с греками. Но то были детские недоразумения в сравнении с последующими претензиями Карфагена, сопровождавшимися двумя большими и жестокими войнами.

Иканийцы, как звали себя жители Иканои, были тогда весьма разрознены. Они так и не смогли пропитаться духом этнического гражданства, которым так бодряще разило от греков и которым те настойчиво, но безуспешно пытались поделиться с иканийцами. С другой стороны, и подданными своего императора иканийцы себя не ощущали. Строй их душевных интересов не ограничивался сиюминутным: заботами своего города, села, дома. Да, города, безусловно, существовали, но полисами они не были. И главное — у иканийцев совершенно не наблюдалось племенного и родового деления. Такая парадоксальность исторической ситуации стала возможна благодаря буси — странствующим воинам.

Буси не принадлежали никакому хозяину и сами не были хозяевами. Они просто, как казалось со стороны, следовали путями своих душевных поисков и задач. Буси равнодушны были к удовольствиям этой жизни и потому не находили интереса ни в деньгах, которые их успешно обходили стороной, ни во власти. Единственная священная миссия, дело, которому была посвящена их жизнь, — охранение дел, установлений духа Иканодзу. Этим именем иканийцы называли дух нации.

Давным-давно это было, когда над островами лишь вольно гуляли ветра, шелестели травы и на просторах лугов паслись табуны чудо-лошадей. Однажды летним ранним утром первый луч восходящего солнца пронизал небесную голубизну прибрежных вод и на песок отмели ступил могучий Иканодзу. Он окинул взглядом просторы Конских островов, и появились иканийцы. Потом он учил их строить дома, ловить рыбу и приручать лошадей, растить травы и выпекать хлеб. А теплыми звездными вечерами у «костра речей» рассказывал им Истории Мира и давал свои установления. Поколения сменялись поколениями, а Иканодзу всё беседовал со своим народом. И казалось, что так будет всегда… Но однажды он ушел, растворившись в прозрачной воде Южного Моря, и снова стал прибрежным песком, купающимся в лучах восходящего солнца. Но остались иканийцы, и остались его установления. Это не были строгие правила, от которых нельзя отступать ни на шаг. Иканийцы принимали их как простые советы доброй жизни. На самом деле это и была плоть, какая-то странная волшебная основа их жизни, и тот, кто удалялся от этих установлений, больше не мог оберегаться доброй волей Иканодзу и переставал быть иканийцем. Хотя, честно говоря, таких отступников в истории Иканои почти не встречалось.

Мир иканийцы воспринимали не космогонически (всякие там черепахи, слоны, блин мира с хрустящим краем), а душевно. Мир в понимании иканийцев представлял собой то, что они чувствовали, ощущали, к чему могли обращаться душой; и то, что находилось вне их чувств. К первому относились духи земель — духи, населяющие природу этого мира, — и духи народов. Ко второму относились небесные духи, к которым иканийцы обращались через Иканодзу.