Кондотьер Богданов - читать онлайн книгу. Автор: Анатолий Дроздов cтр.№ 24

Евпраксию одели мальчиком и отдали дядькам. Князь наказал: дочку учить строго. Дядьки оскалились и обещали. В первый же вечер Евпраксию принесли – сама идти не могла. Мать причитала. На рассвете дочь встала и надела порты, будто не заметив лежащее на лавке платье. К вечеру вернулась в синяках – учили драться на палках. Княгиня побежала к мужу.

– Глаз выбьют или лицо рассадят! – негодовала она. – Кто ее замуж возьмет – кривую и со шрамом?

– В девичью не просится? – удивился князь.

Княгиня только всхлипнула. Андрей позвал дядек и велел за лицом княжны смотреть. В остальном спуску не давать. Дядьки усмехнулись и кивнули.

Андрей ошибся в дочери. Ратное дело Евпраксия не бросила. Спустя год она не уступала сверстникам-отрокам, дядьки сдержанно, но стали ее хвалить. Князь понял, что перемудрил, но отступать было соромно. В конце концов, не повредит. Жизнь в порубежном княжестве суровая, бабы в весях управляются рогатиной не хуже мужиков. Многие из луков стреляют, особенно те, кому грудь не мешает. Жить захочешь – выстрелишь! Мужиков по весям не хватает: кто сгинул в стычках с врагами, кого медведь задрал или волки заели. Бабы били дичь, отгоняли волков, кололи острогой рыбу. Острогой и человека легко приколоть, если под руку сунется…

Дочь подросла, Андрей брал ее на охоту. Княжна скакала за оленями и кабанами, била их копьем и сулицей, охотилась на пролетную птицу. В пятнадцать Евпраксия посадила на рогатину медведя. Загонщики вспороли его из берлоги, княжна подскочила первой. За спиной встали дядьки с рогатинами, но княжна справилась. Медведь ревел, пытаясь дотянуться до обидчицы когтями, дышал зловонной пастью, но княжна, уперев древко в землю, держала его, пока зверь не издох. После охоты Андрей сказал дочери:

– Ты все ж девка! Хватит в портах бегать!

Князь видел схватку с медведем. В этот миг он с внезапной остротой осознал, что дочь у него одна. Случись Евпраксии оступиться или древку рогатины сломаться…

Евпраксия подчинилась. Она любила отца, да и мать следовало жалеть – та переживала за дочь. Мать стала готовить княжну к замужеству. Учила вести дом, управлять хозяйством, просвещала о материнстве. Приходил отец, рассказывал о военных походах. Евпраксия слушала жадно. Ей было интересно все. Как ковать коней, крепить торока, сколько и какого оружия брать на стычку с чудью, какое – на битву с рыцарями. Андрей улыбался:

– Хороший из тебя был бы князь!

– Почему княжне нельзя? – обижалась Евпраксия.

– Какой кмет согласится ходить под бабой?..

Евпраксия вздыхала и хмурилась.

Замуж отдавать ее не спешили. Во-первых, сваты медлили. Богатого приданого за дочкой посадника не ожидалось. Порубежный город – не дальняя вотчина: много войны и мало серебра. Евпраксия, конечно, девка красивая, да с норовом: на коне скачет, медведей рогатиной валит… Как себя с мужем поведет – бог весть! К тому же Андрей объявил: дочку от себя не отпустит. Пусть зять едет в Сборск! Придет время – сменит немолодого князя. Понятное дело, зять должен быть воином, благостных книгочеев да теремных гуляк в Сборске не ждут. Княжить в порубежном городе – не на перинах почивать.

Женихи на такие условия не велись. Евпраксии стукнуло двадцать, а все невестилась. Княжон выдают замуж в шестнадцать, самое позднее – в осьмнадцать, Евпраксия по всем понятиям слыла перестарком. Не дождавшись свадьбы дочери, тихо угасла мать. По ее смерти стал сдавать отец: часто хворал и все более полагался на сотника Данилу. Данило был старше Евпраксии, но не намного – считай, выросли вместе. Молодой сотник сох по княжне, о чем ведал весь Сборск. Андрей не хотел такого зятя. Боярская дочь, выйдя замуж за князя (редко, но бывает), становится княгиней. Княжна, обвенчавшись с боярином, теряет княжье достоинство. Данило был хорошего рода, но не князь. Князей на Руси много, есть такие, что беднее бояр. Бояре могут стать посадниками, чаще всего именно они и становятся, но все ж…

Евпраксии Данило нравился. Не то чтоб сохла, но посматривала. Данило был высок, красив, храбр (иной в молодые годы сотником не станет), прост и обходителен в общении. Многие хотели его в зятья. Безуспешно. Родители Данилы умерли, приневолить было некому, а сам сотник ожидал княжну. Евпраксии мечталось об ином. Данило был хорош, но слишком прост. Покойная мать знала множество сказок, Евпраксия росла на них. В крепком теле княжны жила мечтательница. Ночами ей грезилось: приступает к Сборску лютый ворог с полчищами бесчисленными, нет городу спасения. И вдруг откуда ни возьмись богатырь. Красивый, могучий, он разит вражье войско. Как ударит – в войске улица, замахнется – переулочек. Лютый враг повержен, открываются ворота, Евпраксия, замирая, выходит к богатырю. Тот кланяется и говорит: «Видал тебя во снах, красна девица, а встретил наяву. Будь моей женой, Евпраксеюшка, люба ты мне!..»

Когда прискакал вестник от Довмонта, сердце княжны замерло. Вот он! Пусть не так, как во снах, но князь! Издалека! В землях своих отважно сражался, едва не погиб. Воин! Именно так рассказал гонец. Андрей тоже обрадовался. Тем горше было разочарование. У жениха оказалась остренькая мордочка и бегающие глазки. Сладкий, льстивый, он не походил на воина. Андрей крякнул, разглядев, но виду не подал. Дотошно расспросил гостя, пригласил на пир, затем позвал дочь.

– Что жених? – спросил, едва переступила порог. – Глянулся?

Княжна покачала головой.

– Не пойдешь за него?

– Воля ваша, батюшка, но лучше за Данилу.

– Вот и я так думаю, – сказал Андрей. – Скользкий, в глаза не смотрит, орден хвалит. Продаст нас немцам и глазом не моргнет! Не хочется перечить Довмонту, но придется…

Затем случилось то, что случилось. Смерть отца, изгнание Казимира, его скорое возвращение. Заперев Евпраксию в девичьей, Казимир преобразился. Держался нагло, разговаривал грубо. Мышиные глазки, бегая по фигуре княжны, покрывались маслом.

– Все равно будешь моей! – сказал Казимир, посетив княжну.

– Накось! – скрутила та кукиш (от ратников и не такого наберешься!). – Лучше за смерда пойду. А тебе, подстилка орденская, висеть на суку!

Казимир схватился за кинжал, Евпраксия – за лавку. Тяжелая, из дубовых досок, она взлетела вверх в намерении обрушиться на голову князя. Казимир опешил. Они стояли так несколько мгновений, посверкивая взорами. Первым не выдержал князь: повернулся и ушел. Евпраксия бросила лавку и заплакала от бессилия. Будь у нее нож! Убила бы, не испугалась! Но оружия не было, веретена – и те из девичьей вынесли. Казимир более не заходил, зато отозвался Данило…

Совершая побег, Евпраксия рассчитывала: Казимир в Сборске не задержится. Город шел в приданое, а невеста сбежала… Как княжить после такого? Соседи засмеют! Но литвин остался, а в Сборск явились наемники… Пришел черед княжне кручиниться. Куда голову приклонить? С сотней кметов Сборск не отбить. Довмонт велел не казаться на глаза, нигде более не ждут. В Муроме жили дядья и тетки, никогда Евпраксией не виданные. Родственницу-то они примут, но посадят в терем. Своенравна княжна! Сплавят замуж за какого-нибудь вдовца… Еще горше приходилось Даниле. Его веси – в сборских землях, князь отберет их на законном основании. Придется наняться простым кметом, да и то – возьмут ли? Кому нужен сотник, изменивший князю? В стане беглецов царило уныние. В этот момент пришла весть о Богдане. Евпраксия и Данило встрепенулись. Учинили розыск, нашли отроковицу, та рассказала о ведуне. По всему было видно: не врет! Они сидели в избе втроем, отроковица говорила, гости слушали. Когда повесть кончилась, Данило вышел во двор – прийти в себя. Отроковица поманила княжну.