Вечная ночь - читать онлайн книгу. Автор: Полина Дашкова cтр.№ 104

— Звони. — Край тонкого рта дрогнул, Ика поняла, что человек-тень улыбается.

* * *

Вазелин, конечно, проспал, только в одиннадцать продрал глаза. Наташа хотела пойти с ним. Он рявкнул:

— Нет, ты начнёшь влезать, мешать.

Она всё-таки вышла в коридор, проводить его, рыхлая баба, в дешёвом цветастом халате. Отёчное лицо лоснилось, волосы свалялись, и пахло от неё утром нехорошо, кислятиной какой-то. Когда она хотела его поцеловать на прощание, он увернулся.

— Все, я опаздываю.

— Только не кури на голодный желудок! И попроси у него удостоверение, — крикнула она в хлопнувшую дверь.

— Вот дура, — сказал Вазелин своему отражению в зеркале в лифте, — удостоверение! А он потом напишет, что я параноик, который никому не доверяет. Достала она меня, сил нет. Наташка по утрам какашка, нимфетка по утрам конфетка, — пропел он басом, слегка прочистив горло.

Пока шёл от дома до кафе, повторял про себя эту строчку, вертел её так-сяк, прикидывая, может ли получиться песенка.

— Здравствуйте, вас уже ждут, — сказал метрдотель.

Вазелина в кафе знали. Он бывал здесь часто, встречался с журналистами, иногда просто приходил поесть. Хорошо, что метрдотель проводил его к столику, иначе он ни за что не узнал бы корреспондента. У него была отвратительная память на лица.

Парень пил кофе и читал газету. Вазелин плюхнулся напротив.

— Привет, извини, я опоздал.

— Ничего страшного, — парень сверкнул белыми зубами, — скажите, как мне вас называть, Вазелин или Валентин Фёдорович?

— Ну, вообще-то, я Ваз. Странно, что ты этого не знаешь. Тебя как зовут? Я забыл, извини.

— Антон.

— Ладно, Антон, я сначала пожру что-нибудь. Не возражаешь? Кстати, можешь подробно описать мой завтрак. Публике всегда интересно, чем питаются гении.

Гений заказал себе омлет с беконом, горячие гренки, свежий ананасовый сок, двойной кофе со сливками.

— Скажите, у вас есть враги? — спросил Антон, когда ушёл официант.

— А как же? — ухмыльнулся Вазелин. — У кого их нет? Я красивый, талантливый, знаменитый.

— Вы именно такой?

— Ты сомневаешься? Тогда зачем пришёл брать у меня интервью?

— Что вы, я нисколько не сомневаюсь, мне очень нравятся ваши песни. Я спросил потому, что талантливые творческие люди редко бывают в восторге от самих себя, у них случаются приступы рефлексии, депрессии, бывают периоды, когда не пишется, и это очень мучительно. Вы всегда в полном порядке? Одни победы, никаких поражений?

— А, ты хочешь, чтобы я тебе поныл, пожаловался? — Вазелин подмигнул. — Типа, не волнуйтесь, ребята, великий Ваз такой же, как вы. Он не всегда в шоколаде, иногда бывает и в дерьме. Нет, малыш, этого ты от меня не услышишь. Я — солнце русской поэзии.

— Солнце в шоколаде, — Антон покачал головой, — звучит не очень аппетитно. Впрочем, солнце в дерьме ещё хуже. Когда вы сочиняете свои песни, вы сразу пишете набело, или всё-таки какие-то строчки вам не нравятся, вы их вычёркиваете?

— Да-а, вычёркиваю, рву черновики, сжигаю! И волосы рву на голове, хожу весь такой трагический, потерянный. — Вазелин сделал важное лицо, заговорил тягучим басом. — Творческий процесс так колбасит меня, жуть, я парюсь иногда над песней неделю, месяц. — Он брезгливо сморщился. — Ой, блин, ну зачем тебе нужно это нытьё? Вчерашний день, отстой. Кстати, слушай, мы пишемся уже или просто болтаем?

— Пишемся, — кивнул корреспондент.

* * *

— Ольга Юрьевна, руководство запретило пускать в эфир нашу передачу, — Миша Осипов так кричал в трубку, что у Оли заболело ухо, — представляете, без всяких объяснений, просто нет — и все!

— Ну, наверное, какая-то причина есть, — сказала Оля.

— Очень, очень формальная причина. Отговорка. Будто бы, пока идёт расследование, информация об этом убийстве засекречена в интересах следствия.

— Но мы с вами не выдавали никакой информации. Только общие рассуждения. Ваше руководство видело запись?

— Конечно. По-моему, больше всего их напугала та часть разговора, где мы обсуждаем, почему закрыли группу Гущенко. Я предложил обрезать этот кусок, но все бесполезно. Знаете, я десять лет на телевидении, но такого у меня ещё не было. Иногда просят что-то смягчить, не называть имён, но чтобы совсем сняли передачу, в день эфира, когда уже прошли анонсы, — это что-то запредельное!

— Ясно, — рассеяно ответила Оля.

В кабинет заглядывала медсестра Зинуля и делала выразительные знаки. Надо были идти к старику Никонову. Только что явился главный со свитой. Наташка успела сбегать к нему, нажаловаться, что мужа неправильно лечат. Оказалось, у неё есть кто-то там важный в министерстве, она тут же, из кабинета главного, ему и позвонила.

Главный ещё не остыл после истории с Ивановым по матери и сейчас возбуждённо потирал руки, сверкал грозными очами. Оля этого сверкания не боялась и вкратце объяснила главному, в чём суть претензий госпожи Никоновой.

— Девушка хочет, чтобы старик сначала был немножко вменяемым и подписал завещание, а потом чтобы сразу стал совсем невменяемым и остаток своих дней провёл в интернате.

— Вот гадина! — возмутился главный, правда, возмутился шёпотом, Оле на ушко.

Было забавно и грустно наблюдать, как в Германе Яковлевиче кипит внутренняя борьба. Ему хочется казаться хорошим, честным, совестливым человеком. Ему стыдно брать взятки, трястись перед начальством. Ему важно, что о нём думают коллеги. Но он боится остаться в дураках, упустить выгоду, нарваться на неприятности.

«Все берут, а я дурак, что ли?»

Если Наташка ещё не предложила ему деньги, либо дорогой подарок, то обязательно предложит. Тогда он с умным видом угробит старика и скажет, что виновата доктор Филиппова.

Оля зашла в кабинет за медицинской картой Никонова, и тут как раз позвонил Миша Осипов.

— Что вам ясно? — кричал Миша. — Вы знаете, почему это произошло? Знаете? Тогда объясните мне, пожалуйста, потому, что я ничего не понимаю. У меня такого никогда не было.

— Да, извините. Я просто ляпнула. Я тоже, конечно, не понимаю. Это прямо мистика какая-то.

— Мистика? Кстати, да, очень похоже. Слушайте, а помните, вы мне говорили тогда, полтора года назад, когда вы занимались Молохом, у вас в вашем компьютере постоянно пропадал доступ в Интернет?