Знак Гильдии - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Голотвина cтр.№ 74

А сбежавший бродяга чащей вернулся к реке, спустился ниже по течению, перешел вброд протоку и очутился на островке, поросшем ивняком.

– Ты, что ль, Недомерок? – окликнули его из зарослей.

– Ну, я, – мрачно отозвался долговязый Недомерок, раздвигая перед собой ветви и бредя на голос. Ему хотелось сказать еще очень и очень многое, но выбитый зуб и расквашенная нижняя губа умерили его красноречие.

На полянке Недомерок обрел троих приятелей, не менее потрепанных, чем он сам. Плюхнувшись наземь, обвел их неодобрительным взором.

Атаман – крепкий, плечистый тип по прозвищу Шершень – лежал на животе, подперев подбородок руками, и угрюмо глядел перед собой. (Не очень внушительная поза, но откроем секрет: тяжелый башмак одного из мужиков на несколько дней отбил у Шершня охоту сесть.) Атаман вспоминал былые деньки, когда шайка ловила по дорогам одиноких путников и продавала за море или в рудники. В этом деле был у шайки высокородный покровитель, за спиной которого компания Шершня жила и не тужила. Но года три назад гнев короля Тореола обрушился на знатного покровителя – и враз оборвались связи с рудничным начальством и с торговцами, тайно вывозившими рабов за границу. Шайке пришлось проявить изрядную прыть, чтобы не оказаться на одной цепи со своими жертвами.

Смазливый светлобородый парень сидел рядом, раскинув ноги в сапогах, тех самых, «мужниных». Морщась, прикладывал к синяку на лбу горсть мокрой листвы – заботливо относился к своей внешности. (Кстати, в шайке его называли Красавчиком, тем самым признавая его единственное достоинство.)

Поодаль на коряге сидела старуха, набросив на голову капюшон плаща. Поза была столь выразительна и трагична, что, окажись на острове художник, немедленно принялся бы за картину под названием «Добродетель, оплакивающая порочность нашего грешного мира». На самом деле бабка (ее так, бабкой, и величали) оплакивала утраченный кошелек, с которым успела свыкнуться, сжиться и сродниться.

Недомерок хотел попрекнуть старуху пропажей денег, но воздержался: свирепостью бабка уступала только атаману, а парню на сегодня хватало и одного выбитого зуба. Он решил сорвать злость на том, кто послабее.

– Ты, лесовик необструганный, вся задница в ветках! – процедил он, кривясь от боли. – Чего не сказал, что тебя в округе каждая потаскуха знает?

– Кто ж ду-умал, что она в лес попре-ется! – капризно пропел в ответ Красавчик, привычно скрывая заикание.

– И что мы с тобой связались, мечта ты бабья! – вышел из задумчивости атаман. – Все дело провалил!

– Как молоко лака-али, так хоро-ош был! – возмутился парень.

Бабка отвлеклась от скорбных мыслей и хмыкнула:

– Вдовушка уверяет, что до утра беседовала с тобой о покойном муже!

Этим она задела Красавчика за больное, он даже перестал выпевать слова:

– П-правда! Т-так и б-было! Д-думаете, легко уб-блажать бабу, если она при этом п-про мужа-п-покойника говорит... как он эт-то самое дело д-делал!

– Ишь ты! – посочувствовал атаман и оглянулся на бабку. – А ты, старая холера, чего за кошельком не усмотрела? Еще, говоришь, рысьи шкуры тебе давали – что не взяла?

– А ты пробовал удирать с двумя шкурами под мышкой? – огрызнулась бабка. – Мне одна своя дороже двух рысьих!

– А что за дурь несла на опушке? Ну, про глубины чащи вековой?

– Не дурь, а монолог из пьесы «Кружево судьбы». Приписывается королеве Саймирине. Хорошо, Красавчик вовремя выперся, не опоздал, а то там дальше про свидания на опушке и поцелуи под сенью ветвей.

– Королева, да? То-то лес у нее непостижимый да неуловимый. Видно, что высокородная дамочка писала, а не зверолов или лесоруб.

– И не разбойник! – поддакнула старуха.

Недомерок раздраженно заерзал. Он ненавидел отвлеченные разглагольствования и презирал начитанных людей (сам не знал ни буквы и гордился этим), поэтому рискнул встрять в диалог ценителей литературы со своим излюбленным высказыванием:

– Шибко грамотные все стали...

Ни старуха, ни атаман не обратили внимания на его реплику.

– Когда я была актрисой аршмирского театра... – начала бабка, но ее перебил протестующий вопль из трех глоток. Слушать воспоминания о юности, прошедшей на сцене, не хотелось никому.

– Если выбираться из здешних краев, – вернулся атаман к насущным проблемам, – это только берегом Тагизарны.

– Топаем на постоялый двор Кринаша? – уточнила бабка.

– Кринаш уважает мо-онету, – напомнил Красавчик.

– Придумаем что-нибудь, – вздохнула бабка. – В тех краях лучше ночевать под крышей. Помните, там Рябой и Патлатый сгинули?

– Сами в Бездну запросились, пни еловые, – сплюнул Недомерок. – Приспичило на развалинах Кровавой крепости сокровища искать!

– На развалинах? – Атаман повернулся на бок. – Сокровища?

– Ну да, – фыркнула бабка. – Думали, Восемь Магов для них богатства стерегут!

Парни захохотали, даже Недомерок, у которого из губы опять пошла кровь.

Не смеялся только Шершень.

– На развалинах? – повторил он тем же тоном. – Сокровища?

Разбойники оборвали смех, тревожно переглянулись. Каждый почувствовал, что на него надвигается Судьба – как тележное колесо на улитку, неосторожно выползшую на дорогу.

7

Хранитель Найлигрима проснулся рано и некоторое время лежал, разглядывая темные потолочные балки и припоминая вчерашний вечер. Жены не было рядом. Ушла спать к себе. Обиделась, что муж уезжает один. Уж как Ралидж объяснял, что близнят нельзя оставить без родительского глаза!.. Надо помириться до отъезда, не оставлять дом с тяжелым сердцем.

А после ссоры с супругой пришлось выслушать очередную перебранку дарнигара с шайвигаром. Они вечно ссорятся, но о чем вчера-то?.. Пра-авильно! Шайвигар требовал, чтобы Правая Рука выделил три-четыре десятка солдат для заготовки дров. А дарнигар отвечал, что наемников и так слишком часто занимают на хозяйственных работах, у них не остается ни времени, ни сил на тренировки на плацу. В крепости полтораста рабов, неужели Левая Рука не может правильно распорядиться этими бездельниками и дармоедами?

Солдат Хранитель велел дать. Ничего с ними не случится, помашут топорами! Харнат Дубовый Корень буркнул что-то неодобрительное в рыжую бороду, но возражать не посмел. А толстячок Аджунес удалился победителем.

Ссорятся, а жизнь в крепости ладно идет! Хорошо иметь помощников, на которых всегда можно спихнуть работу и удрать!

Сокол поймал себя на том, что заботы о любимой крепости потеряли важность, отошли вдаль. Душой он был в пути. Засиделся на месте, засиделся!

Ралидж встал, быстро оделся (он терпеть не мог, когда ему помогали в этом слуги) и распахнул ставни.

За окном был тот же вид, что открылся три года назад перед беглым рабом по прозвищу Орешек. Внизу – край крыши маленького храма и выложенная камнем дорога. За дорогой суетился в утренних хлопотах рынок. Крестьяне натягивали на деревянные рамы линялые полотнища для защиты от солнца, раскладывали на дощатых прилавках дичь, овощи, рыбу. За спинами торговцев – прачечная, к ней тянется от колодца цепочка водоносов.