Концерн - читать онлайн книгу. Автор: Константин Калбазов cтр.№ 25

– И что ты предлагаешь?

– Для начала выиграть русско-японскую войну.

– Смеешься? Да даже если каким-то чудом тебе доверят командовать флотом или армией, ты этой войны не выиграешь. И знаешь почему? Потому что войну проиграла не Россия, а строй. Загнивший, закостеневший общественный строй, именно то, что произошло впоследствии и с СССР. Ты думаешь, вот так, на ровном месте, кучка большевиков смогла поднять на бунт большинство страны? Да множество других партий усиленно раскачивали лодку, в которой сидели, и сделали ничуть не меньше для того, чтобы произошло то, что произошло.

– И тем не менее если Россия выиграет эту войну, то не будет Кровавого воскресенья, не будет расстрела рабочих на Красной Пресне, кровавых подавлений крестьянских бунтов, авторитет императора не будет подорван, а революционные выступления не будут иметь того накала и страстей, что были в пятом-шестом годах. В стране все едино будут проведены реформы, так как война выявит множество недостатков. Неизбежно пройдет реорганизация и армии, и флота, и правительства. Но только все это будет проходить не под влиянием пролившихся потоков крови.

– А будут ли эти реформы без рек крови? Может, правительство получит то, чего и хотело, ввязываясь в этот конфликт: маленькую победоносную войну.

– Сережа, я прекрасно помню, чему учили нас на уроках истории. Но неужели ты считаешь, что это действительно так? Неужели ты думаешь, что правительство действительно стремилось к этой войне? Так почему же тогда Россия всячески шла на уступки Японии? Отчего на южном побережье Сахалина каждый год высаживались до тридцати тысяч японских рыбаков и варварски уничтожали рыбные запасы России, та же история и на Камчатке, и никто им в этом не препятствовал? Японцы откровенно грабили Россию, а она молча сносила это. Уж не потому ли, что страна попросту не была готова к войне на Дальнем Востоке? Так что высказывания о маленькой победоносной войне – это откровенная глупость и советская пропаганда, не более.

– И как ты хочешь выиграть эту войну, если даже не являешься офицером флота?

– Есть идея. Но только это будет очень дорого стоить. Отсюда и лишения, и холод, и голод. И еще: одному мне не справиться.

– А если мы не захотим в этом участвовать?

– А вы уже участвуете. Сейчас мы заняты тем, что стараемся обеспечить себя хлебом насущным, но первый шаг уже сделан. В скором времени у нас появятся мастерские, и мы сможем наладить какое-никакое производство – например, начать производить те же гранаты. Или мы откажемся от получения прибыли? Поднявшись на ноги, мы сможем наладить производство тех же гирокомпасов, а это предотвратит повреждения или гибель судов, а от аварий в эту войну проблем было ничуть не меньше. В Первую мировую крейсер «Магдебург» не выскочит на мель, и в руки Российского флота не попадут шифровальные таблицы Германского флота, а ведь в свое время это позволило Антанте отслеживать переговоры немцев. Введение, казалось бы, таких простых агрегатов, как автоген, отбойный молоток и электросварка, значительно ускорит ремонт судов, а скорее всего, выведет их строительство на новый уровень, это опять-таки повлечет изменения.

– Только ты забываешь о том, что все эти новшества в первую очередь найдут свое применение за рубежом, Россия всегда отличалась своей инертностью. Так что мы вполне можем оказать России медвежью услугу.

– Согласен. Но что-то неизбежно изменится. Что-то в лучшую сторону, что-то в худшую. Вот наша задача и состоит в том, чтобы это пошло на пользу России.

– Говори за себя. Я лично ввязываться в эту авантюру не собираюсь.

– А от тебя ничего особенного и не требуется. Ты как занимался, так и будешь заниматься своим делом. Исследования, изобретения, сколачивание вокруг себя коллектива инженеров, физиков, химиков, иными словами – организуешь первый во Владивостоке научно-исследовательский институт, только первоочередные темы будут те, которые буду задавать тебе я. Эти исследования будут только курироваться тобой, финансирование я возьму на себя. Ну и, разумеется, секретность.

– Ты считаешь, что я не буду в состоянии заработать для проведения собственных исследований?

– Уверен, что сможешь, тем паче что мастерские будут оформлены на троих, а патенты будут зарегистрированы на твое имя. В результате ты станешь весьма богатым человеком, если сумеешь с умом воспользоваться всем тем багажом, который имеешь. Вот только скажи, тебя действительно устроит та жизнь, что стала так популярна в девяностых? Нажраться до отвала самой дорогой жратвы. Завалиться в самый дорогой ресторан, отель или курорт – и чтобы тебя обязательно облизали с ног до головы, не забыв о самых интимных местах, услужливые халдеи. Завалить в койку самую шикарную женщину и выставлять ее напоказ как свой трофей, хотя на самом деле попросту купленный. Тебя устраивает такая цель в жизни?

– Не передергивай.

– А я не передергиваю. Я пытаюсь понять тебя.

– Для меня главное – это чтобы мои дети не испытывали нужды. Не думали, где взять деньги, чтобы уплатить за коммунальные, и чтобы еще осталось и на то, чтобы что-то прикупить в холодильник. Чтобы моя жена не штопала колготки и не плакала над пустой кастрюлей, так как нет даже картошки, чтобы положить туда. Насмотрелся на это вволю, глядючи на других офицеров. Поэтому и сам так и не женился: моей зарплаты худо-бедно хватало на одного.

– Анечка?

– А чего такого? – вскинулся Звонарев.

– Ничего. Рад за тебя, – примирительно проговорил Антон. – Вот только я не предложил ничего такого, что бы противоречило твоим желаниям. Ладно. Проехали. В конце концов, это твоя жизнь и твое решение. Но я от своего не отступлюсь. Ну а ты как, Гризли?

Гаврилов все это время сидел молча и только с невероятной быстротой смолил одну папиросу за другой, устроившись на стуле в уголке и откинувшись на спинку. При этом вид у него был куда мрачнее, чем у грозовой тучи. Услышав вопрос, он с задумчивым видом потушил папиросу, а затем, уставившись на товарищей внимательным взглядом, опершись руками о колени, заговорил:

– Мой дед в семнадцать подался в Первую конную армию Буденного, был ранен три раза. Потом Великая Отечественная, был комиссаром батальона, первым поднимался в атаку и был ранен еще дважды. Отец был на Даманском во время конфликта и тоже едва пережил ранение. Потом был парторгом на обогатительном комбинате. Оба они были настоящими коммунистами, и я горжусь ими. Но то, во что превратили страну эти… Не за это они проливали свою кровь. У нас есть шанс что-то исправить – так почему нет?

– Ты хоть представляешь, чего это будет стоить? – вновь попытался отстоять свою точку зрения Звонарев.

– А мне все едино – что иметь подтаскивать, что иметых оттаскивать, – но оставлять все как есть я не хочу.

– Ты ведь можешь и погибнуть.

– А вот это мы уже проходили, во имя светлого будущего. Дождались света в окошке. Якорная цепь. Командуй, командир, я с тобой.

– Ну что же, двое – это не один.