Вепрь. Феникс - читать онлайн книгу. Автор: Константин Калбазов cтр.№ 30

К подворью Смолиных он подкатил, как барин, сидя в легком экипаже на мягком ходу, которым правил Кот. Можно было и верхом, но бабушка строго-настрого запретила. Она не одобряла и эту поездку, но тут уж ничего не поделаешь — воля полкового воеводы. Так что Виктор совершал это путешествие в неспешном порядке, устроенный со всеми удобствами и обложенный мягкими подушками.

Экипаж этот смастерил Богдан по собственному почину, уж больно мала оказалась бедарка. В ней могли разместиться только два человека, а пассажиров случалось куда больше. Вон хоть взять ежедневные поездки в Приютное за работницами — чуть не на головах друг у друга сиживать приходилось. Теперь было гораздо удобнее. Кстати, это обещало-таки стать дополнительной статьей дохода: Богдану уже поступил заказ от знакомого купца Лиса на это новшество. Так как дел особых пока не предвиделось, кузнец по совету Виктора взялся за заказ, все же Лис — человек полезный. Но от последующих заказов они пока отказывались: мало ли как оно все обернется.

В воротах оказался все тот же старик. Едва рассмотрев колоритную внешность сидящего в повозке, он сразу его узнал и весьма сноровисто принялся отворять ворота. А к чему разводить лишние разговоры, коли насчет этого гостя все известно. Оно вроде как и не по чину — вот так вот раскатывать в чудной повозке, да еще и въезжать на боярское подворье, но болезненный вид мужчины и наличие множества подушек указывали на то, что самостоятельно передвигаться ему сейчас трудно. Вот только людям, что с ним прибыли, старик строго-настрого приказал остаться близ ворот вместе с конями. Если прикажут, так их сопроводят и накормят, а пока будет так, как он сказал. Никто и спорить не стал.

— Здрав будь, воевода-батюшка.

— И тебе скорейшего выздоровления, Добролюб. Не стой, ведаю, что хворый, присядь. Присядь, говорю. Разговор долгий и серьезный, так что силы тебе понадобятся.

Вот такое многообещающее начало. Сиди и думай, к чему все это приведет. Но в голосе слышится прежняя забота, никакой скрытой угрозы не заметно. Что же тут происходит? Для чего его вызвали? Как бы то ни было, не начав разговора, не узнаешь. И прав воевода: силы еще ой как понадобятся. Без лишних разговоров Волков подошел к лавке и, опустившись на нее, облегченно откинулся к бревенчатой стене.

В этот момент дверь отворилась, и в горницу вошел знакомый старик, дядька воеводы. Проявляя уважение к летам, Виктор поднялся и отвесил поклон. Зря он это. Как только кровь прилила к голове, перед глазами тут же все поплыло, и, не подхвати его воевода, Волков непременно ударился бы своей многострадальной частью тела об пол. Старик на это недовольно покачал головой, воевода же, наоборот, усадил страдальца обратно, одобрительно похлопывая по спине. Даже воеводе бывший скоморох скорее изобразил, нежели отбил земной поклон, и тот понимал, что вызвано это не неуважением, а боязнью попросту упасть, что он сейчас и продемонстрировал, выказывая уважение древнему старику.

— Чего поклоны земные отбиваешь, коли немощен? — недовольно проскрипел дедок.

— Дак и сам не ведаю, дедушка, само оно как-то.

— Ты за словесами-то следи, десятник. Ишь, удумал — «дедушка», — недовольно заметил Световид.

— Не суди парня. Чай, сам в свой час не объяснил, кто я, так что неча на зеркало кивать, коли у самого рожа кривая.

— Твоя правда, батюшка.

— Батюшка?! — не удержавшись, выдохнул Виктор. Твою дивизию сто тридцатый полк! Выходит, это отец воеводы! А он-то ему… Ох, держите меня трое. Это же полный абзац!

— Не ожидал, что глава рода боярского тебя внучком величать станет? Да ты дыши, дыши, не то грохнешься в беспамятстве, а нам с поленом говорить не о чем, — проговорил Радмир.

— Стало быть, на судилище меня призвали, — снова откинувшись к стене, как-то равнодушно бросил Виктор.

Что ж, чего-то подобного стоило ожидать. Жаль только дочурку. Как сложится ее судьба? Вырастят ее вольной или будет ей уготована судьба холопская? Оружие при нем, можно и подороже продать свою жизнь, вот только вырваться все равно не выйдет, а Неждану в отместку могут и живота лишить. Чему быть, того не миновать. Придется покорно ждать.

— А есть за что судить? — лукаво улыбнулся воевода. Вот поди пойми его. И вообще, что тут происходит? Да пошло оно все!

— Зачем призвал, воевода? — Голос усталый, так может говорить лишь тот человек, который для себя уже все решил и смирился с судьбой. Поэтому и без разницы ему, кто перед ним: дерзости нет, но и от пиетета ничего не осталось.

— А разговор стародавний продолжить, — наливая квас, произнес Световид. Затем протянул кружку Виктору: — Выпей — может, полегчает.

— Я уж лучше из своей фляжки. Там настой травный.

Произнеся это, Волков и впрямь отстегнул фляжку и сделал два больших глотка, как учила лекарка. Чего она там намешала, ему было невдомек, но только облегчение пришло сразу. Головокружение отступило, и тошнота тут же утихла. Только холодок из груди никуда деваться не хотел, но то уж по другой причине.

— Вижу, полегчало. Тогда продолжим. Помнится, ты мне сказывал, что хочешь мануфактуру открыть, обзавестись семьей и зажить спокойной жизнью. От меня письмо к другу моему старинному просил, побывал на мануфактурах иноземных и наших. А своего дела как не было, так и нет.

— Так ведомо тебе, воевода, что и дом, и семья у меня были. И мануфактура должна была появиться, да не сложилось. Дом и семью пожгли. Видно, спокойное житье не про меня, не сложилось как-то.

— Больно егозлив, вот и не сложилось. Сказано ить в Писании: прощай врагов своих, — возразил Световид.

— Видно, не про меня те слова. Не умею я прощать. Мне ближе иное: око за око.

— У тебя сторицей получается, — покачал головой воевода. — Но не о том речь. Что же ты думаешь и далее вот так зверем лютым прожить? Эдак век у тебя выйдет недолгий.

— Кровушки я уж напился вдоволь и за семью отомстил сполна, да только нынче судьба так уж обернулась, что служба мне выпала пожизненная.

— Световид, хватит ходить вокруг да около, — вмешался старый Радмир. — Не видишь, парень гадает да понять не может, что мы тут удумали.

— Твоя правда, батюшка. Так вот, Добролюб, греха в том, что ты сохнешь по моей внучке, мы никогда не усматривали и не усматриваем. Доколе ты себя в руках держишь и не покушаешься на то, что твоим быть никогда не сможет, от нас беды не жди. Многое нас повязало, но то все в прошлом. Сегодня знай, что род наш тебе не угроза и никогда ею не был, потому как хранит тебя слово главы рода Смолиных и будет хранить, даже когда его не станет. Долгих лет тебе, батюшка.

— Чего уж, все под Богом ходим, и каждому свой век отмерен, — грустно улыбнулся старик.

— А как же род Вяткиных? — не удержался Виктор.

— О том только четверым ведомо, — продолжил воевода, — нам троим да Градимиру, а более знать никому и не надо. С тем вопросом закончили и вспоминать не будем. — Вообще-то вспоминать само как-то получалось, но воевода прав, лучше позабыть, так спокойнее. — Насчет того, что жить тебе незачем, тоже говорить не станем, потому как есть у тебя дочка, а с ней появился смысл за жизнь держаться. Как бы разговор наш ни закончился, сегодня ты с ней домой уедешь.