Магички - читать онлайн книгу. Автор: Марта Кетро cтр.№ 33

— Ах, дело не в физиологии — не только и не столько. Вы предпочли попридержать эмоции, а она на них сыграла. Этому у нас тоже учат.

— После Дня Клятвы?

— О да.

Ольга воскликнула с фальшивым воодушевлением:

— Давайте, давайте же поговорим об этом! — Она потихоньку начинала злиться. Разговор шел не совсем так, как предполагалось.

— Давайте! — не менее фальшиво обрадовалась Елена и продемонстрировала немедленную готовность к диалогу, подкатившись на кресле поближе к дивану.

Глядя, как она усердно перебирает пятками, отталкиваясь от пола, Ольга почувствовала приступ симпатии, который тоже не планировала. «Смешная она всё-таки. Точнее, умеет быть смешной».

— Вы прекрасны, Елена. Скажите мне попросту: магия существует?

— А что я должна ответить, чтобы вы согласились остаться с нами?

— Правду.

Елена огорченно вздохнула и чуть отодвинулась вместе с креслом:

— «Два врага есть у женщины, два врага — время и правда»— слышали когда-нибудь эту фразу?

— Не могу вспомнить…

— Ну, неважно. Правды не существует. Это условное понятие, используемое для обозначения приблизительного соответствия реальности нашим представлениям о ней. Истина одномоментна. За секунду до и через секунду после это уже «не совсем то».

— Мадам, а без воды?

— Оля-Оля, вот всегда так: говоришь по-настоящему важные вещи, а их нетерпеливо пропускают, ожидая, когда же самое главное, «да» или «нет». А побеждает, Оля, тот, кто слушает паузы.

— Как не стыдно кормить детей пустословием.

— Оля-Оля. Меня оскорбляет неточность, вялый диалог, реплика ради реплики. Я всё-таки редактор. Поэтому слушайте сейчас.

Голоса она не повысила, но атмосфера сгустилась столь явно, что вроде бы даже освещение изменилось.

«Интересно, у неё в кресле кнопочка или меня чай не отпускает?»

— Мы можем управлять сознанием читающего. Мы можем сделать так, что тысячи женщин заплачут или засмеются, обнимут своих любовников этой ночью или прогонят. По нашему слову они поднимутся и совершат ряд определённых поступков.

— Для чего это?

— Оля, если подумать, чем отличается женщина от мужчины? При условии, что первую реплику мы пропустим по причине её банальности?

— Тогда… по большому счёту, только способностью к деторождению.

— Именно. Мы умеем делать людей и оттого знаем цену жизни и смерти. Мужчины — прекраснодушные теоретики, всегда готовы к мистическому озарению и пониманию чего угодно, но доподлинно они не знают. Мясом — не чувствуют. Они даже не способны толком испугаться смерти. Их плоти не знакомо ни животное ликование творца, ни черный ужас перед полной и окончательной гибелью.

Елена говорила абсолютно серьёзно, и Ольга попыталась снизить пафос:

— «Животное ликование творца»? Говорят, Творец, он же Бог, напротив, весьма возвышен.

— Потому что это мужской бог, деточка. Женская Богиня родила жизнь в муках и дорожит ею превыше всего на свете, потому что точно знает: смерть — есть.

— Дорогая Елена, мне неуютно на почве теологических споров. Допустим, мы договорились о превосходстве женщин. И?..

— Получается, мы живём в мужском мире, в мире существ, не знающих цены жизни и не верящих в смерть, творцов от ума, а не от сущности. Именно их непонимание толкает человечество к гибели.

— Ах, ну тогда конечно. На какое число назначен бабий бунт для спасения Земли?

— Оля, мы не идиотки. Оглянитесь ещё раз вокруг. В наших руках медленно накапливается сила — годами, веками, тысячелетиями. Впереди долгий путь, но он уже короче пройденного. Мы выращиваем и воспитываем новых людей, и когда наступит наше время, всё произойдёт естественно, почта естественно. Но только при условии, что мы не отступим от пути ни на шаг, и самые талантливые женщины каждого поколения будут разделять наши цели.

— А в чём они, цели ваши?

Было видно, что Елена устала и махнула рукой. Она и не собиралась за один разговор обратить эту девушку в свою веру, достаточно было заронить всего несколько мыслей. Но её утомили ехидные и бессмысленные реплики собеседницы, поэтому она сменила тон и заговорила с ленивой насмешливостью:

— Мы хотам сделать мир лучше. — «Не желаете верить — не настаиваю», — звучало в её голосе.

— Других резонов нет?

— Мы хотим контролировать общество.

— Уже лучше.

— Мы получаем двадцать процентов от доходов каждого члена Ордена.

— Совсем хорошо. Но всё-таки, где же пра… прошу прощения, я уже поняла, что это неприличное слово. — Короче, выберите один вариант. Пожалуйста.

— Это вы, Оля, выбирайте. Этот или другой, всё равно. У нас есть инструменты. Хотите получить к ним доступ — нужно заплатить.

— Двадцатью процентами гонораров?

— Вообще всех доходов. И обязательствами, а если понадобится, жизнью.

— Bay.

— Есть ещё вопросы?

— Ага. Магия существует?

— Да. Нет. Идите, вы мне надоели. — Она, конечно, улыбалась. Но Жакоб взвился и засвистел. Ольга сначала подумала, что он уловил раздражение хозяйки, но сычик метнулся к выходу, а Елена бесшумно вскочила и устремилась за ним. Она выглянула, и Ольга из-за её спины успела заметить, как затворяется дверь в кабинет Рудиной.

— Лиза-Лиза, — пробормотала Елена, и Ольга содрогнулась, потому что она повторила это имя совсем не так, как повторяла её, — с укором и даже лёгкой угрозой, — а с глубочайшей печалью. — Похоже, я сделала большую ошибку.

Ольга поняла, что это было сказано не ей. Пора уходить.

— Что ж, прощайте, Елена, спасибо за беседу.

— И вам спасибо, хороших снов, Оля. — Она оставила без внимания кокетливо-решительное «прощайте».

Дама А спускалась в узком зеркальном лифте, с красным ковриком на полу, рассматривала своё невесёлое отражение и привычно отсчитывала секунды: десять, двадцать, сорок, шестьдесят. Глубоко, очень глубоко. Как хорошо, что её не пугают эти катакомбы. Клаустрофоб может достичь в Ордене высокого положения, но никогда не поднимется на самый верх — именно потому, что не способен опуститься вниз и комфортно там себя чувствовать. Не зря говорят, что для успеха, помимо трудолюбия и таланта, необходим серьёзный процент везения. Оказаться в нужном месте в нужное время, да ещё обладать каким-то пустяковым качеством или, наоборот, не иметь мелкого недостатка, который помешает чему-то важному.

Жакоб Третий не очень любил подземелье, но мужественно сопровождал свою госпожу. Они проследовали в кабинет, нарочито огромный, чтобы избежать даже намёка на давление толщи грунта над головой.