Нагие и мертвые - читать онлайн книгу. Автор: Норман Мейлер cтр.№ 46

Ред спал, пока не раздался громкий возглас:

— Разведчики? Где разведчики?

Сон улетучился, но Ред не пошевельнулся под одеялом. Он почувствовал, как Крофт вскочил на ноги и крикнул:

— Здесь, мы здесь!

Ред сразу же понял, что через несколько минут придется куда-то идти, и тем не менее попытался еще плотнее закутаться в одеяло.

Он чувствовал ломоту во всем теле и знал, что, если встанет, почувствует себя еще хуже.

— А ну, ребята, давайте вставайте! — крикнул Крофт. — Вставай, вставай, сейчас пойдем!

Ред стянул с лица одеяло. Все еще шел дождь: верхняя сторона одеяла была мокрой. «Положишь его в рюкзак — там все промокнет», — с досадой подумал он. Поднимаясь, Ред закашлялся и с отвращением сплюнул несколько раз на землю. Во рту ощущался какой-то отвратительный привкус. Лежавший рядом с ним Галлахер сел и разразился ругательствами:

— Проклятие! Никогда не дадут человеку выспаться! Что мы, разве мало потрудились вчера вечером?

— Мы же герои, — иронически заметил Ред.

Он начал медленно складывать свое одеяло. Одна сторона его была мокрой от дождя, другая покрыта прилипшей грязью. Укладываясь спать, Ред положил винтовку рядом с собой и прикрыл ее одеялом, но она все равно вся намокла.

— Проклятые эти джунгли и дожди! — зло выругался он. — Я уже забыл, когда был сухим.

— Быстрее, быстрее, довольно болтать! — приказал Крофт.

Лучи засиявшей над горизонтом ракеты осветили мрачные кусты и тускло засеребрились на мокрой темной одежде солдат. Ред заметил, что лицо Галлахера покрыто грязью; проведя рукой по своему лицу, он убедился, что оно нисколько не чище.

— Ради бога, отпустите меня домой. Я устал и хочу в постельку, — запел шутливо-плаксивым голосом Ред.

— И меня тоже, — присоединился к нему Галлахер.

Ракета погасла. Пока глаза не привыкли к темноте, никто ничего не видел.

— А куда мы пойдем? — поинтересовался Толио.

— В первую роту, — ответил Крофт, — на участок, где ожидается атака японцев.

— Везет же нашему взводу, — заметил Уилсон. — Хорошо еще, что мы покончили с проклятыми пушками. Я скорее пойду против танков с голыми руками, чем снова их тащить.

Солдаты построились в колонну по одному и начали переход. Бивак первого батальона занимал очень небольшой участок, поэтому через каких-нибудь тридцать секунд они уже миновали проход в проволочном заграждении и вышли на тропу, ведущую к позициям первой роты. В роли проводника во главе колонны шел Мартинес.

Сонливое состояние у него быстро уступило место крайней настороженности. Видеть фактически он ничего не мог, но им, казалось, руководило какое-то особое чувство разведчика, и он уверенно следовал по извилистой тропе. Он шел примерно в тридцати ярдах впереди колонны и ничем не был связан с ней. Если на тропе или около нее оказалась бы засада японских солдат, он попал бы в нее первым. Тем не менее он не испытывал ни малейшего страха: это чувство как бы испарилось с того момента, как он занял место ведущего. Теперь он был всецело поглощен распознаванием множества ночных звуков в поисках таких, которые указывали бы на то, что в кустах затаился противник. Неуверенные, спотыкающиеся шаги и бормотание позади идущих солдат выводили его из себя. Слух Мартинеса успевал воспринимать и перемежающиеся звуки происходящего впереди боя; он даже пробовал классифицировать эти звуки.

Когда тропа проходила по сравнительно свободным от густой растительности местам, он внимательно осматривал небо в поисках созвездия Южного Креста, чтобы определить, в каком направлении поворачивает тропа. Там, где было возможно, Мартинес замечал и запоминал приметные знаки или предметы на тропе и добавлял их к тем, которые знал раньше. Он повторял про себя последовательность таких знаков: нависшее дерево, грязный ручеек, большой камень, кусты и тому подобное. Фактически в этом не было никакой необходимости, ибо тропа соединяла только первый батальон с первой ротой, но Мартинес привык к таким наблюдениям во время многочисленных патрулирований и теперь делал это инстинктивно.

Подсознательно Мартинес испытывал еще приятное чувство гордости, что от него в этот момент зависит безопасность шедших позади людей. Чувство это, несомненно, придавало ему сил и мужества. Во время перехода с противотанковыми пушками было много таких моментов, когда Мартинесу хотелось броситься на землю и от всего отказаться, заявить, что он больше не может; в отличие от Крофта он не испытывал тогда ни малейшего чувства соперничества с кем бы то ни было. Он был готов признать, что задание ему не под силу, и отказаться от дальнейшего пути, но и в таких случаях что-то заставляло его подавлять отвращение и нежелание, и он делал то, что необходимо. Сознание, что он сержант, пожалуй, и было тем центром, вокруг которого группировались почти все его мысли и действия. «Никто не может так видеть в темноте, как вижу я», — гордо подумал Мартинес. Он мягко коснулся вытянутой рукой появившейся впереди ветви дерева, изогнулся, как кошка, и бесшумно проскочил под ней. Ноги очень устали, спина и плечи болели, но он не обращал на эту боль никакого внимания. Он вел своих товарищей, и это было главное.

Солдаты, следовавшие за Мартинесом в колонне, чувствовали себя по-разному. Уилсона и Толио клонило ко сну. Ред встревоженно размышлял — у него было предчувствие надвигающейся беды, Гольдстейн выглядел жалким и обиженным, напряженный переход по тропе в темноте вызывал в нем уныние и отчаяние. Ему пришла в голову мысль, что он умрет, не имея рядом с собой друзей, которые пожалели бы о нем. Вайман, видимо, окончательно лишился способности восстанавливать силы; он чувствовал себя настолько утомленным, что плелся по дороге в каком-то оцепенении, нисколько не интересуясь ни тем, куда они идут, ни тем, что может случиться.

Риджес испытывал большую усталость, но терпеливо переносил ее.

Он тоже совсем не думал о том, что произойдет с ним в ближайшие часы, и старался не обращать внимания на боль в конечностях. Он просто шел, и мысли его текли так же лениво, как передвигались уставшие ноги.

Крофт был средоточием напряжения, энергии и нетерпения. Он всю ночь переживал по поводу того, что его людей все время назначают на работы, а не в бой. Не смолкавшая ночью стрельба возбуждала его, у него было такое же настроение, как и после смерти Хеннесси. Он чувствовал себя сильным, способным на любые действия; и хотя был так же утомлен, как и все солдаты взвода, его разум подчинял себе тело. Крофт жаждал повторения тех ощущений, какие он испытывал, когда убивал противника.

По карте между биваком первого батальона и позициями первой роты было всего полмили, но соединяющая их тропа так извивалась, что расстояние увеличивалось вдвое. Люди в колонне продвигались очень медленно и неуверенно. То у одного, то у другого съезжали с плеч рюкзак или винтовка. Тропу расчистили плохо; это была слегка расширенная звериная тропа, но в некоторых местах она осталась узкой. По ней нельзя было идти так, чтобы тебя постоянно не цепляли свисающие ветви деревьев. Джунгли в этом месте были очень густые; чтобы пройти какую-нибудь сотню футов в сторону от тропы, понадобилось бы не менее часа. Что-нибудь увидеть здесь ночью было невозможно. Запах от влажной растительности казался удушающим. Солдаты шагали вплотную друг за другом. Идущего впереди нельзя было различить на расстоянии трех футов, поэтому каждый был вынужден держаться вытянутой рукой за рюкзак или одежду соседа.