Нагие и мертвые - читать онлайн книгу. Автор: Норман Мейлер cтр.№ 174

Осторожно он пошел по тропе через рощу к перевалу. Тропа тянулась несколько сот ярдов через негустой кустарник. Он задел лицом длинный стрельчатый лист, и несколько насекомых оказалось у него на щеке. Он смахнул их и заметил, что пальцы от волнения вспотели. Одно из насекомых удержалось на пальце и поползло.

Мартинес стряхнул его и остановился, пораженный нервной дрожью.

В течение нескольких секунд он колебался. Эпизод с насекомым породил в нем странный ужас и расслабил волю. Он не мог заставить себя двинуться с места, потому что отчетливо представил себе идущих впереди японцев. Его пугала эта странная, незнакомая земля, которую он должен был разведать ночью. Он несколько раз глубоко вздохнул, перенося свой вес то вперед на носки, то назад на каблуки. Легкий бриз шевелил листву и навевал на лицо прохладу.

Мартинес чувствовал, что по его лицу, как слезы, струятся ручейки пота.

«Нужно идти дальше». Он сказал это чисто автоматически, однако слова сработали. Сначала в нем что-то воспротивилось, потом как будто прошло. Он сделал один шаг, другой, и внутреннее сопротивление было преодолено. Он пошел вперед по неровной пешеходной тропе, проложенной японцами в роще; через минуту или две тропа привела его на открытую местность позади рощи. Мартинес вступил на перевал.

Скалы горы Анака, повернувшие вправо, вновь стали параллельными направлению его движения. С другой стороны, слева от него, располагались холмы с почти отвесными скатами. Холмы резко возносились вверх, образуя горный хребет Ватамаи. Горный перевал около двухсот ярдов шириной чем-то напоминал поднимающийся вверх проспект с высокими зданиями. Тропа была неровная, проходила то через бугры, то через ямы. В расщелинах скал там и сям виднелись крупные валуны и кучи земли, иногда встречались пучки растительности, подобные траве, прорастающей сквозь трещины в бетоне. Луна освещала вершину горы Анака, а скалы и холмы оставались в тени. Все вокруг было голо, от всего веяло холодом. Мартинес чувствовал себя словно за тысячу миль от джунглей с их душной бархатной ночью. Он вышел из защитного покрова рощи, прошел несколько сот футов и опустился на колени в тени валуна. Сзади, низко над горизонтом, был виден Южный Крест.

Мартинес механически отметил направление на него. Перевал вел строго на север.

Медленно, неохотно Мартинес продвигался вперед по дефиле, осторожно следуя по усыпанной камнями тропе. Через несколько сот ярдов она свернула влево, затем вправо, сильно сужаясь. В некоторых местах тень от горы закрывала перевал почти полностью.

Мартинес продвигался рывками: бросался вперед сразу на много ярдов, почти не соблюдая осторожности, потом задерживался на секунды, которые складывались в минуты, потом опять настраивал себя на новый рывок. Каждое насекомое, каждый зверек пугали его. Он вел сам с собой игру, каждый раз решая пройти только до следующего поворота тропы, а когда достигал этой точки и оказывалось, что местность по-прежнему безопасна, ставил себе новую задачу, устремлялся к следующей цели. Таким образом он прошел больше мили почти за час, все время взбираясь вверх. Он начал задумываться над тем, длинен ли перевал. Несмотря на свой опыт, он не отказался от старого трюка и старался убедить себя в том, что каждый новый гребень перед ним является последним рубежом и что за ним покажутся джунгли, тылы японских позиций и океан.

Пока обходилось без инцидентов. Мартинес уходил все дальше вперед, и у него начала появляться уверенность в успехе дела. Он стал нетерпеливее, останавливался реже, а дистанции, которые он проходил за один прием, увеличивались. Один участок протяжением четверть мили был покрыт высокой травой, и он проследовал по этому участку уверенно, зная, что его не заметят.

До этого момента Мартинесу не встречалось такого места, где японцы могли бы развернуть свой передовой пост, и его осторожность, тщательно продуманная система наблюдения, вызывалась скорее страхом, мертвой тишиной в горах и на перевале, чем ожиданием встречи с противником. Однако теперь местность менялась.

Заросли становились гуще, покрывали все большее пространство; в некоторых местах в зарослях мог бы расположиться целый бивак.

Мартинес тщательно осматривал такие участки, входя в маленькие рощи с теневой стороны, делал несколько шагов и ждал, не послышатся ли звуки, издаваемые спящими. Если было тихо и до его слуха доходили только шорох листьев, птиц и зверьков, он выбирался из зарослей и продолжал движение по перевалу.

У поворота тропа снова сузилась; противоположные скалы отстояли не более чем на пятьдесят ярдов, а в нескольких местах проход был заблокирован густой растительностью. Мартинесу требовалось довольно много времени и стоило большого морального напряжения преодолеть эти заросли, не производя никакого шума. Выйдя на сравнительно открытый участок, он почувствовал облегчение.

У следующего поворота Мартинес увидел перед собой небольшую долину, окаймленную по обеим сторонам скалами и покрытую небольшим леском, росшим как раз поперек прохода. При дневном свете это был бы превосходный пункт наблюдения, наилучшая из виденных им позиций для размещения сторожевого поста, и инстинкт немедленно подсказал ему, что японцы отошли сюда. Он почувствовал это по дрожи в теле, по учащенному биению сердца.

Мартинес начал осторожно осматривать из-за скалы заросли, напряженно вглядываясь в освещенный луной участок. Справа от него, где скалы переходили в основание перевала, было несколько сильно затемненных участков. Осторожно, не позволяя себе думать об опасности, он проскользнул вокруг скалы и пополз в темноте, низко нагнув голову. Он почувствовал, что не отрывает взгляда от неровной линии, отделяющей затемненный участок от залитого лунным светом, и заметил, что непроизвольно раз или два попытался двигаться в сторону света. Свет казался ему чем-то живым, реально существующим, таким, как он сам. К горлу подкатил комок. Роща была уж совсем близко, до нее оставалось всего двадцать ярдов… десять.

Он остановился на самом краю и осмотрел опушку в поисках пулеметного или пехотного окопа. В темноте трудно было что-либо разглядеть кроме смутных очертаний деревьев.

Мартинес еще раз вошел в рощу и остановился, прислушиваясь к звукам. Вначале он ничего не мог разобрать, сделал шаг вперед, развел кустарник руками, а затем пошел через подлесок все дальше и дальше. Он ступил на проторенную тропу и стал испуганно щупать ее. Опустившись на колени, потрогал землю, ощупал кустарник сбоку от нее. Грунт был утоптан, а кустарник примят к одной стороне.

Он оказался на недавно проложенной тропе.

Как бы в подтверждение этого не более чем в пяти ярдах послышался кашель спящего человека. Мартинес едва не подпрыгнул, как будто коснулся чего-то горячего. Он почувствовал, как напряглись мышцы лица. Он окаменел, и никакая сила не смогла бы в этот момент заставить его издать хоть какой-нибудь звук.

Автоматически он сделал шаг назад и услышал, как кто-то заворочался во сне под одеялом. Он не осмеливался шелохнуться, боясь, что зацепит ветку и разбудит людей. По крайней мере целую минуту он был почти полностью парализован. Он не мог себе этого объяснить, но очень боялся повернуть назад, хотя идти вперед ему было еще страшнее. В сознании промелькнул его доклад Крофту: