Евангелие от Сына Божия - читать онлайн книгу. Автор: Норман Мейлер cтр.№ 21

Но тут у меня возник вопрос к самому себе. Хорошо ли Божьи ангелы умеют отличать добро от зла? В своих скитаниях я познал хитрость простых людей. А священники и того хитрее. Что, если перед райскими вратами стоит часовенка, вроде домика сборщика налогов? Если так, в рай могут проникнуть множество нечестивцев.

Я убеждался снова и снова: людям не так уж и важно, велики они ростом или малы, худы или толсты, красивы или уродливы. Их не волнует даже, есть ли сила в их руках. Зато по жизни их ведет одна общая страсть — алчность.

Недаром Петр сказал мне: «Мы бросили все и пошли следом за тобою. Что мы получим взамен?» Поэтому я рассказал еще одну притчу — специально для Петра:

— Хозяин нанял работников по динарию за день и послал их на виноградник. Прошло два часа, и он нанял еще людей, потом через пять часов и даже через восемь. В конце дня он велел своему управителю позвать работников и расплатиться с ними. Каждый — не важно, работал он с первого часа до последнего или всего ничего, — получил по динарию. Первые возроптали, поскольку считали, что должны получить больше. Но хозяин сказал: «Разве не вы согласились работать за один динарий? Берите то. что вам причитается, и уходите. Я всем дам поровну. Пусть последние будут первыми и первые последними».

Я воодушевился от силы моего голоса. Я говорил с таким напором, что Господь шепнул мне на ухо:

— Довольно! В твоих речах таится семя недовольства. Когда меня нет рядом, тебя сопровождает дьявол.

Мне почудилось, будто Бог коснулся моего лба шипом терна; я уже не мог бы сказать наверняка, чей голос я только что слышал. Я понял, что быть Сыном Божьим вовсе не то же самое, что быть князем рая. Мой удел — ходить у Него в подмастерьях и учиться говорить просто и мудро, не ошарашивать людей потоками красноречия, а главное — и самое трудное — различать, когда моими устами говорит Бог. а когда нет.

Мы ждали и старались поддержать в себе твердость духа, но меня обуревали сомнения. Я так старался достучаться до сердец своих соплеменников, людей достойных, уважаемых в обществе, но многие из них меня отвергали.

Тогда-то и состоялся самый мой длинный разговор с Иудой. В очередной раз исполнившись сомнения, я спросил у него:

— Почему они не идут ко мне? Неужели не хотят обрести Царство Небесное?

Он с готовностью ответил:

— Потому что ты их не понимаешь. Твердишь о конце света, о переходе в иное царство. Но ростовщик или купец вовсе не хо чет, чтобы его жизнь кончалась. Ему уютно на этом свете, он любит посмаковать свои маленькие победы и утраты. Он пребывает в ладу со всем вокруг — не важно, чище оно или грязнее, чем было задумано Господом. Он живет игрой счастливого случая. Потому-то, когда не играет, и становится таким «праведником». Он подозревает, что Бог вряд ли его одобрит, но тем не менее наслаждается жизнью именно как игрой, а не как серьезным делом. Серьезно в его жизни лишь одно — деньги. Золото для таких людей — философский смысл бытия, и они, конечно, могут размышлять о спасении души, но вряд ли готовы чем-нибудь ради этого спасения поступиться. Они даже согласились бы со всеми твоими рассуждениями — не требуй ты от них слишком многого. Ты же велишь всецело предаться служению Господу. И наносишь им тем самым глубокую обиду. Ты стремишься к концу света, чтобы все мы познали рай небесный. А знакомый тебе купец стремится совсем к другому. Иметь всего понемножку и поклоняться Всевышнему — разумеется, на почтительном расстоянии.

Ты говоришь так, словно согласен с ними.

Зачастую я мыслями ближе к ним, чем к тебе.

Тогда почему ты со мной?

Потому что многое из твоих речей мне дороже той радости, которую я испытываю, когда гляжу на игры богачей. Я вырос среди них, мне ведомы движения их сердец, и я их презираю. Они всегда уверены в своей непогрешимости. Они богачи до мозга костей, даже когда, расщедрившись, подают милостыню, когда молятся Богу, когда кичатся преданностью своему народу. Я их презираю. Они не только терпят пропасть, существующую между богачами и бедняками, они эту пропасть углубляют.

— Значит… ты со мной?

— Да.

— Потому, что я утверждаю, что Небесное Царство наступит, когда не будет ни богатых, ни бедных?

— Да.

При этом ты говоришь так, будто не хочешь попасть в Небесное Царство.

Да покарает меня Господь, но в Небесное Царство я не верю.

Но все же ты со мной. Почему?

Ты готов к правде?

Без правды я — ничто.

А правда, дорогой Иешуа, в том, что я не верю, что ты когда-нибудь приведешь нас к спасению. Однако речи твои придают беднякам храбрости, дают им повод почувствовать себя ровней с богачами. Этим я и счастлив.

Только этим?

Я ненавижу богатых. Они нас всех отравляют. Они тщеславны, недостойны, они не отзываются на упования тех, кто от них зависит. Они лгут беднякам, вся их жизнь проходит во лжи.

Я не знал, что ответить. Но слова его меня ничуть не огорчили. Напротив, я почти ликовал. Этот человек будет служить моему делу, служить истово. И поможет тем самым привести нас всех к спасению. Я предвкушал, как мы вместе войдем в райские врата и недоверчивая улыбка Иуды сменится радостной. Тогда он и поймет, что слова мои шли прямиком от Отца.

Я любил Иуду. В эту минуту я любил его даже больше, чем Петра. Будь все мои ученики так же со мной откровенны, я стал бы стократ сильнее, я смог бы столько совершить…

Я сказал:

Представь: я помогаю беднякам чуть меньше, на самую малость меньше, чем сейчас. Я паду в твоих глазах?

Я отрекусь от тебя. Кто готов предать бедняков на малую толику, однажды предаст их с головой.

Я восхитился. Иуда не ведает о небесном счастье. Но он так же предан своим убеждениям, как я — моим. Он достоин даже большего восхищения, чем Петр, чья вера слепа и тверда, как камень, и потому может быть расколота другим камнем, побольше.

Я понял и другое: мы с Иудой можем крепко не поладить. Потому что в его сердце нет того, чем щедро наделил меня Отец, готовя к грядущим, самым непредвиденным испытаниям.

Скажу и другое. Разговор с Иудой удивительным образом успокоил раздор, царивший в моей душе. Все вдруг встало на свои места. И мы были готовы выступить в путь. Мне даже не верилось, что мы наконец отправляемся в Иерусалим. Но утро выдалось прекрасное. И хотя мы страшились, страх не мешал нашей радости, не поглощал нас целиком, а таился в самой глубине сердца. Ноги же бодро шагали вперед.

И так отрадно нам было идти, что многие поверили: через день-два, когда покажутся купола Иерусалима, нам явится Царство Божье. И с нами будет Господь.

Все же разговор с Иудой, видимо, дался мне нелегко. По дороге в Иерусалим у меня открылся сильный жар. Я шел, но ноги нестерпимо ныли. Ночью, на привале, я не мог найти себе места от боли. Не стихла она и наутро.