Открыв дверь в их кабинет, я вижу, что наши доблестные логисты Коля и Витя поспешно прячут под стол бутылку, крайне удивленные чьим-то визитом, и в особенности визитом столь ранним.
— Привет, — говорит мне Витя, встав и закрыв своей спиной стол, — случилось чего?
— Ага. Ребят, похмелье дикое. Дайте поспать часик на диване?
— А… — облегченно вздыхает он, — а мы тут тот же вопрос решаем. Тебя похмелить?
— Нет, нет, ребят не стоит. Спасибо, не могу уже. Я лягу, а?
— Ну, ложись. Мы тогда кабинет, если хочешь, изнутри закроем. Больше вроде никто не может зайти… Шеф в командировке, в Ростове, и француз с ним.
— А когда они успели слинять? — интересуюсь я.
— Да вроде в пятницу, я слышал, — говорит Коля.
— Ну, закрывайте, конечно. Я вздремну.
Я сплю на кожаном диване, как комиссары Гражданской войны, ночевавшие в своих кабинетах. Мне ничего не снится, и даже редкие телефонные звонки и разговоры про какие-то «фуры» и «терминалы» не беспокоят меня. Я пребываю в редком ощущении уюта…
Через час я поднимаюсь к себе в кабинет, основательно помятый, и застаю сидящего там нашего регионального директора Сергея Уварова. Он сидит, пьет чай, говорит по мобильному и одновременно играет в «Lines» на «Palm'e». Оглядев меня сочувственно, он интересуется:
— Много вчера принял?
— Когда любишь, не считаешь, — отмахиваюсь я. — Ты меня ждешь?
— Ага. Дело есть на сто рублей.
— Круто. Сто рублей секретарше уже передал?
— Нет пока, вот сижу, собираюсь с силами. Знаешь, расставаться с деньгами всегда не просто.
— Мы тут говорить будем, Серег, или где?
— Пойдем пообедаем? Вниз. В столовку.
— Пойдем. Я сейчас хоть сока выпью.
Мы спускаемся в лифте в столовую. Подходим к стойке с салатами, горячим и прочим. Я беру себе суп, минеральную воду и прошу еще два томатных сока.
— А томатный уже закончился, — говорит мне кассирша, — возьмите грейпфрутовый.
— И поможет?
— Всем помогает, — смеется она. Да, стало быть, не у одного меня в понедельник трагедия.
Мы садимся за стол, молча едим, выпиваем сок, потом берем кофе, и я говорю Уварову:
— Рассказывай. Чего случилось? Опять заговор? Россия собирается прирастать регионами? В плане бюджета, я имею в виду.
— Типа того, — кивает он, — ты сегодня в Питер летишь?
— Еду на поезде.
— А ты знаешь, почему ты едешь?
— Не-а. Хотел бы поинтересоваться у Богов, но те срочно отъехали в командировку. Наверное, производить Рагнарек
[5]
в Ростове. Вот сижу гадаю, аж вся голова распухла, — смеюсь я.
— Ты со второй части собрания ушел, — издалека начинает Серега, — а сидели мы рядом, как ты помнишь.
— Ага. Дезертировал. А что, мой побег успели сфотографировать сотрудники нашей СБ?
— Да нет. Его, как ты понимаешь, мало кто заметил.
— И очень хорошо понимаю. Мне мой зам вчера все уши сжег, рассказывая, как я наезжал на питерский филиал. Аж самому захотелось послушать.
— Так вот послушай. Ближе к концу директор филиала, гражданин Гулякин, минуя меня и тебя, обратился к Некеру и Кондратову с просьбой обратить внимание на перспективы Северо-Западного региона. О помощи в продвижении новых линий продуктов, увеличении штата сотрудников и выделении дополнительных бюджетов. Уверенно так пиздел. С бумажками вышел, всем раздал. Графики, диаграммы. Чесал по-французски. Подготовился, одним словом, скотина. За ним все регионалы начали поднимать галдеж. Тут уж я выступил и отжег. В стиле: в то время как компания, в режиме жесткой экономии бюджетных средств и уменьшения персонала и т.д., вы, отвратительнейшие из смертных, пытаетесь… В общем прошелся по всей кассе. С упоминанием провалов Северо-Запада прошлой осенью, проблем с дистрибьюторами и всех гадостей. Завязалась нехуевая полемика. Потом все стихло, и француз предложил Кондратову своими силами уточнить ситуацию в регионе. Сделать уточняющий визит ответственных за региональную политику лиц и все такое.
— Ну и прекрасно. Только вот я-то каким образом оказался ответственным лицом?
— А вот тут у меня самый большой вопрос. Вероятно, Кондратов был без памяти или секретарша перепутала, но я в субботу получаю указание от секретариата приехать в понедельник и получить билеты на Ростов. А ты, как я узнал, в Питер. Я так думаю, что косяк вышел из-за того, что мы рядом сидели и Некер, плохо ориентирующийся, ткнул пальцем в наш сектор, Кондратов не стал уточнять, а секретариат взял под козырек.
— Охуительно, — только и могу вымолвить я. — Собаки цепные… думать не думают, только лают. И чего мне теперь делать? Аф-аф?
— Аф-аф! — смеется Серега.
И тут перед нашим столом возникает Гоша из отдела маркетинга.
— Здорово, мужики! — Гоша всегда жизнерадостен и простоват. Он один из немногих старожилов компании, ухитрившийся выжить после всех чисток, особенно ничего не делая, и сохранить оптимистичный настрой, что бы ни случилось. — Че, завалили годовой план и лаете на призрачную премию? Да, мужики?
— Мужики все в тайге, лес валят, — сумрачно отвечает Уваров.
— А тебя чего, чувачок, в Сибирь переводят? Заставим таежных белок есть французскую кукурузу, или что?
— Меня переводят сразу в белки. А то в Сибири низкая покупательская активность по нашей товарной группе. Вот сижу тут, учусь лаять, чтобы волков отгонять.
— Кстати, о собаках. Вы не собаководы?
— Нет, — дружно отвечаем мы.
— Слушай, все равно. — В этот раз Гоша обращается ко мне: — Тебе собака не нужна? Модная?
— Какая еще собака? — спрашиваю я обессиленно. Понимая, что Гошу лучше выслушать, или он не уйдет никогда.
— Охуительная собака, кану корсо, знаешь такую породу?
— Это про которую всякие модные журналы писали «собака мафии»?
— Ага. Люди знакомые задаром отдают.
— Да ну ее. Кто с ней гулять будет — меня дома никогда не бывает. А сколько она стоит, кстати?
— Полтора косаря. А отдают просто так.
— Хорошая собака. А чего же отдают-то?
— Да понимаешь… стоит-то она полтора, но сожрала уже на восемь.
— Гы-гы-гы, а чего она жрет-то?
— Да жрет, сука такая, в основном фирменные вещи. Сумки и обувь «Tod's» и «Prada», диван какой-то модный обгрызла. Причем обувь домработницы не жрет, а хозяйские сумки, спрятанные на верхних полках шкафов, как-то умудряется доставать. Такая падла, что не надо ничего.