Прикосновение греха - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Джонсон cтр.№ 78

— Вдруг я тебя больше не увижу? — прошептала она, и ее голос дрогнул. — Паша, пожалуйста, я так тебя люблю. Не говори «нет».

Он на мгновение закрыл глаза. Если он уступит ее мольбам, то может потерять ее в этой войне. Или все уже решено и не подлежит обсуждению? Как сможет он жить, если с ней что-то случится?

— Я буду осторожной, Паша, я постараюсь обходить опасности стороной, — прошептала она, словно прочла его мысли.

Он взял ее руку и нежно поцеловал пальцы. Его ум находился в смятении.

— Если я соглашусь, — начал он медленно, размышляя, стоит ли вообще говорить на эту тему, может, она уже носит во чреве ребенка, его или Хуссейна, — тебе придется остаться здесь под охраной.

— Хорошо. Но ведь ты будешь меня навещать?

Он сжал ее ладонь, и она всей душой пожелала, чтобы война не принесла им зла, чтобы они могли дожить вместе до глубокой старости.

Он сделал медленный выдох, все еще взвешивая в уме все «за» и «против», прикидывая возможные варианты развития событий. Трехлетняя осада Миссолунги близилась к кровавой развязке.

— Я буду приезжать к тебе, когда смогу, — мягко заверил он Трикси.

Она не могла просить о большем, понимая, что нет смысла настаивать, чтобы он взял ее с собой.

— Спасибо, — произнесла она чуть слышно. — Очень надеюсь, что сегодня мы зачнем ребенка, если не зачали его раньше. Нашего ребенка.

Ее слова снова заставили его задуматься. Отцовство налагало на него ответственность, которой он всячески избегал все эти годы. Он не забыл о Хуссейне. Но ее слова «нашего ребенка» наполнили его сердце радостной надеждой. Он осознал, что любовь великодушно прощает все. Он любил ее безоглядно, всем сердцем и душой.

— Я тоже на это надеюсь, — признался он и, обхватив ладонями ее лицо, наклонился, чтобы поцеловать женщину, превратившую его жизнь в бесценный дар.

Девять месяцев спустя

Паша Дюра держал жену за руку, в то время как она ругала его и собственную глупость, забыв, что дети рождаются в муках. Глядя на нее, Паша бледнел и болезненно морщился от каждого ее крика во время схваток, решив, что ни за что не позволит ей иметь еще одного ребенка.

Но когда родилась их дочь и воспоминания о родовых муках потускнели — так природа заботится о сохранении видов, — они оба пришли к выводу, что их розовощекая и золотоволосая девочка — само совершенство.

По очевидным причинам Паша и Трикси окрестили дочь Венерой. За ее красоту, за их трепетные чувства к Греции, за то, что она была плодом их любви.

Война завершилась, когда в боевые действия вступили Британия, Франция и Россия и нанесли поражение турецкому флоту в Наварине. Их собственные интересы наконец оказали грекам услугу, хотя их решение не имело ничего общего со свободой и демократией или избавлением греческой культуры от султанского ига. Их решение скорее было обусловлено желанием сохранить равновесие сил.

Но в мирном договоре Греция все же добилась определенных свобод. Кровопролитие прекратилось, и Паша с семьей отправился домой, чтобы продемонстрировать младшего отпрыска всем Дюра, а также близким Трикси в Берли-Хаус.

Андре и Тео встретили их в Занте, где провели вместе две недели, чтобы поближе познакомиться с семьей сына. Андре быстро завоевал расположение Криса. Настоящий генерал, командовавший армиями, как восторженно отзывался о нем Крис, был для него воплощением средневекового рыцаря. Они вскоре стали друзьями.

Держа на руках свою первую внучку, Тео испытывала ни с чем не сравнимое чувство. Годы почти не испортили ее экзотическую красоту, и в свои пятьдесят четыре она по-прежнему привлекала взгляды, как и пухлая златокудрая малышка у нее на руках. Тео и Трикси тоже подружились. Независимые по характеру, они нашли друг в друге родственные души. К тому же обе пережили в прошлом печальный опыт первого неудачного замужества. Что заставило их, как сказала однажды Тео невестке, особо чтить столь доблестных мужчин.

Трикси улыбнулась:

— Вряд ли они нуждаются в почитании, учитывая, что легионы женщин ходят за ними по пятам.

— Об этом не беспокойся, — ответила Тео с улыбкой. — Они понимают, как им повезло.

Отец и сын не стали тратить слова на споры, обойдя стороной эмоциональную сторону вопроса.

— Мне нравится Трикси, — признался Андре вскоре после знакомства с ней.

Мужчины вместе выпивали перед ужином, ожидая, когда к ним присоединятся жены.

— Я не могу без нее жить, — признался Паша.

— Хорошо понимаю твои чувства.

Отец и сын обменялись улыбками, и Паша поднял бокал.

— За счастье, — провозгласил он.

— И семью, — добавил Андре Дюра. — Все остальное приложится.

Об участии Байрона в войне Греции за независимость хорошо известно. Поэт умер в Миссолунги в возрасте 37 лет. Благодаря Байрону греческая романтика приобрела особую популярность. Не только в Британии и Америке, но и повсюду в Европе его поэмы имели огромный успех. И знаменитые стансы «Гяур» вдохновляли тех, кто сочувствовал угнетенным.

О, край героев вдохновенных,

Досель веками незабвенных,

Страна, где всюду, от долин

До гротов и крутых вершин,

Приют свобода находила!

О, славы пышная могила!

Геройства храм!

Иль от него уж не осталось ничего?

Рабы с позорными цепями!

Ведь Фермопилы [11] перед вами!

Потомки доблестных отцов!

Иль вы забыли очертанья

Вольнолюбивых берегов

И вод лазоревых названье?

Ведь это славный Саламин [12] !

Воспоминанья тех картин

Пускай пред вами вновь восстанут

И вновь душе родными станут.

(Перев. С. Ильина)

История путешествия Байрона в Грецию вдохновила и меня, и я занялась изучением его участия в этой войне. Он ненавидел так называемый энтузиазм во имя развлечения.

Всплеск его нового интереса к Греции (в молодые годы он провел в Греции семь месяцев) был вызван тем, что Лондонский греческий комитет обратился к нему в Генуе с просьбой представлять комитет в качестве одного из трех специальных уполномоченных, на кого они собирались возложить миссию по доставке в Грецию денежного займа. Из писем Байрона ясно, что он испытывал чувство неловкости оттого, что ему навязывали роль, смысл которой он не вполне понимал. Бесспорно, он хотел принести пользу, но все еще не представлял как. В своем письме Августе Ли [13] в октябре 1823 года он пишет: