Сердце Сапфо - читать онлайн книгу. Автор: Эрика Джонг cтр.№ 40

— Как это мудро! Как замечательно!

Пентесилея взяла на руки одну из девочек-ползунков и передала мне. Это была пухленькая малютка месяцев шести с золотыми кудряшками и зелеными глазами. Я понюхала влажные колечки у нее на шейке и заплакала.

Пентесилея недоуменно посмотрела на меня. Праксиноя объяснила ей:

— Ее малютка дочь была похищена несколько месяцев назад.

— И где она теперь?

— В Митилене с бабушкой.

— Это, я думаю, лучшее, что могло случиться с вами обеими.

Она обняла меня.

— Теперь ты сможешь научиться быть амазонской матерью — любящей, но не цепляющейся изо всех сил за свою дочь, — сказала она.

— Я думаю, что, наверно, могла бы стать амазонкой, — с торжествующим видом сказала Праксиноя. — Ведь меня подобрали на вершине холма!

— Тебе еще не поздно это сделать! — воскликнула Пентесилея.

Потом она отвела нас в амазонский храм — круглое сооружение, окруженное каннелированными колоннами. В центре стояла громадная скульптура амазонской богини Меланиппы. Высеченная из черного как ночь базальта (я думала, что это искусство ведомо только египтянам), она изображала женщину в расцвете лет с головой великолепной кобылицы. Грива у нее была из золотых нитей, мягких и податливых, как настоящие волосы. На талии — волшебный амазонский пояс из чистого золота, вроде бы тот самый, что Геракл похитил у Ипполиты. У нее были копыта с золотыми подковами. За спиной поднимались гигантские золотые крылья. Меланиппе прислуживали светловолосые жрицы, предлагавшие ей фрукты, мед, ячменные хлеба и золотые чаши с темно-красной кровью.

— Каждый месяц мы подносим богине нашу кровь. Это поддерживает в ней жизнь. Но все жрицы должны быть старше детородного возраста. Они собирают кровь и подносят ее богине, но своей крови не дают. Они кормилицы богини. Это большая честь, которой удостаиваются только женщины, вышедшие из возраста, когда возможно деторождение.

У меня и Праксинои, судя по всему, был удивленный вид — Пентесилея поспешила добавить:

— Ах да, вы наверняка слышали, что мы приносим в жертву богине пленных мужчин. Это неправда. Большая часть того, что о нас говорят, — неправда. О нас говорят, будто мы при виде воинов-мужчин слабеем и падаем в обморок. На самом же деле это они, завидев нас, слабеют и падают в обморок! Мы не калечим маленьких мальчиков и не поклоняемся Аресу и Артемиде. И не совокупляемся в лесу с кем ни попадя из мародерствующих племен. Мы не ищем ристалищ и побед, хотя нам временами и приходится сражаться, чтобы защитить себя от врагов. Мужчины пытаются нас унизить, распространяя об амазонках всякие слухи. Если из этого ничего не выходит, они прибегают к насилию. Дело в том, что сильные женщины в боевых доспехах пробуждают неодолимую страсть в большинстве мужчин. И тогда, изумленные и раздосадованные собственным желанием, они уже не могут думать ни о чем другом — только о том, как нас уничтожить. Мы выворачиваем наизнанку их представление о мире, а мужчины могут стерпеть что угодно, только не это.

Пока она говорила, мы подошли к другой пещере, где выращивали жеребцов. Жеребята тоже лежали на овечьих шкурах, а некоторых кормили одной, но полной молока грудью амазонки.

— Мы выкармливаем их своим молоком, так еще надеемся разгадать тайну исчезающих крыльев.

— У ваших лошадей всегда были крылья?

— Это удивительная история. Когда-то давно, когда амазонки жили около Черного моря, мы были искусны в верховой езде и выездке самых резвых лошадей. Враги говорили, что наши лошади крылаты — поэтому они такие быстрые. Но сейчас трудно сказать, что это было — правда или вымысел. Тогда, во времена первой великой царицы Пентесилеи, герой Беллерофонт, чтобы убить Химеру, приручил крылатого коня Пегаса. Беллерофонту помогали амазонки. Его жеребец Пегас даже какое-то время скрывался среди амазонских кобылиц на священном острове Аретиас, где мы выращивали и объезжали жеребцов. Вот после этого и стали рождаться крылатые жеребята, и еще долго мы выращивали лошадей с громадными крыльями — нам удалось увеличить их размер и размах. В те времена мы никого не боялись. Мы могли сражаться, могли летать, мы были словно богини на земле. Но понемногу крылья у новорожденных жеребят становились все меньше и меньше. А иногда появлялись экземпляры вообще без крыльев.

— Значит, вы должны привлечь Пегаса к вашим кобылицам и удерживать его у себя… ну хотя бы одну ночь.

— Но как?

Легенды о Пегасе я помнила смутно: он родился мудростью богини луны, прилетел на крыльях ее вдохновения из Древнего Египта. Кажется, у него была подруга по имени Аганиппа. Уж не та ли это крылатая кобылица, которая преследует нас во сне? Если бы здесь была Исида — она бы мне все объяснила. Исида бы знала, как привлечь древнюю подругу Пегаса, а потом и его самого.

— Дай мне помолиться, чтобы на меня снизошло решение этой задачи, — сказала я амазонке.

Пентесилея взволнованно посмотрела на меня.

— Наши лучшие умы, наши величайшие философы бьются над ней, но, возможно, ее удастся решить только чужестранке.

— Мне надо поговорить с моим советником Эзопом, которого увели куда-то.

— Это с бородатым?

— Да.

— Он мужчина, и ему нельзя доверять. Чувства переполняют даже самых добрых из мужчин. Они неспособны к рациональному мышлению. Это не их вина. Пока их не кастрируешь, их мозги не могут функционировать надлежащим образом. Пары, которые поднимаются от их яичек, затуманивают им взор и разум — беднягам. Они ничего не могут с этим поделать.

Праксиноя поспешила поддержать ее:

— Возможно, Пентесилея права, Сапфо. Давай не будем дразнить нашу удачу.

Она явно не это имела в виду, но боялась того, что могут предпринять амазонки.

— Сапфо? Ты — Сапфо с Лесбоса? Поэтесса?

— Кажется, да.

— Наконец-то! В книге богини написано, что ты появишься у нас. Если бы мы знали, кто ты, то оказали бы тебе более достойный прием.

Все вокруг огласилось звуками барабанов и флейт и громогласными сообщениями о том, что пророчество о моем прибытии сбылось. Царица амазонок Антиопа хотела устроить пир в мою честь. Стайки маленьких девочек шли передо мной, разбрасывая нежные лепестки роз, чтобы я ступала по ним. Я снова оказалась в круглом храме Меланиппы, но на сей раз меня приветствовал хор танцующих девушек. Жрицы поднесли мне чаши с медом и кровью, словно я была сама богиня. Я чувствовала себя обязанной вкусить жертвенные подношения. У меда был полагающийся ему цветочный вкус и аромат, но вкус крови напоминал железную руду, извлеченную из земных недр. Он потряс меня, словно я приобщилась к божественному. В моем мозгу будто что-то вспыхнуло, как молния, и заискрилось.

На пиру я сидела рядом с царицей Антиопой, пытаясь угадать, чего она хочет от меня, потому что никто, даже царица амазонок, не будет устраивать пир без тайного намерения.