Голые - читать онлайн книгу. Автор: Меган Харт cтр.№ 47

Он коснулся моего плеча и прошел дальше, чтобы поприветствовать остальных прихожан.

«Мы должны жить в гармонии с окружающим миром», – это то, что я и сама рьяно поддерживала.

Отстаивая собственную идентичность, я тоже придерживалась подобных взглядов, хотя едва ли могла осознать, каковой эта моя идентичность была.

Первые несколько раз, когда я приходила сюда на службы, со мной никто не общался. Я подслушала шепот других верующих, предполагавших, что я, возможно, была из «тех эфиопских евреев», но ни один прихожанин так и не набрался храбрости, чтобы подойти и спросить меня об этом напрямик. Я прекрасно знала, как выглядела, с моей кожей цвета кофе с молоком и густыми нубийскими локонами до плеч. Я совершенно не вязалась с этими женщинами в дорогих брючных костюмах и мужчинами в сотканных вручную талесах [16] . Все они не могли знать, что я воспитывалась как минимум наполовину иудейкой и память о зажигании меноры и вращении дрейдла была для меня столь же яркой, как воспоминания о сидении на коленях Санты. Я пугала их.

По сравнению с синагогой в церкви все было иначе. Когда я пришла на мессу, сидевший рядом на скамейке человек повернулся и горячо пожал мне руку с такой беззаветной преданностью, что едва не раздавил мои пальцы. Толпа прихожан остановила меня после службы, чтобы поприветствовать в церкви, и засыпала вопросами: стала ли я новым членом их общины, не подумываю ли о том, чтобы присоединиться к ним. Верующие окружили меня, их улыбки были яркими, искренними и немного фанатичными. Они пугали меня.

Я не чувствовала себя своей ни в одном «доме Божьем». Ход служб был мне незнаком, точно так же, как и молящиеся. Я утешалась схожестью ритуалов в церкви и синагоге, хотя их религиозные послания в значительной степени отличались друг от друга.

И все же меня почему-то тянуло в Ахават Шалом – полагаю, мне нравилось бывать здесь из-за отсутствия чрезмерного гостеприимства. Тут мне не нужно было никому ничего доказывать. Не нужно было притворяться, что я знаю и понимаю суть происходящего, потому что никто не спрашивал меня о Боге с такой настойчивостью, как это делали прихожане церкви. Я не чувствовала, что должна открыто говорить о своей вере и что-либо высокопарно провозглашать.

Возможно, именно в этом году мне предстояло понять, что же именно я хочу провозглашать.

Возможно, именно этот год будет наполнен множеством событий и дел, подумала я, когда подъехала к парковке перед своим домом и не увидела там автомобиль Алекса. Разочарованная, я задрожала, выйдя из машины, и не только от морозного воздуха и холода серых небес, суливших снег. Скользнув в тепло моей квартиры, я сняла пальто, шапку и перчатки, а потом заварила себе кружку «Эрл Грей».

Наконец, я взяла телефон и набрала номер.

– Счастливого Нового года, – сказала я, услышав голос матери.

– Оливия! Тебя тоже с Новым годом! Я так рада, что ты позвонила!

Разумеется, я ей поверила. Она была моей мамой. Меняла мне подгузники, перевязывала разбитые коленки, держала меня за руку, когда мы переходили улицу. А еще она фотографировала меня перед каждыми школьными танцами. Моя мать любила меня, несмотря на все, что произошло, и то, как сильно я ее разочаровала. Я тоже любила маму, но мне было очень трудно простить ее за все те вещи, которые она говорила и делала. Может быть, ей тоже было трудно простить меня.

Обменявшись приветствиями, мы обе неловко замолчали. Не думала, что придумать тему для разговора будет так тяжело. Мама закашлялась. Мой взгляд упал на книгу, которую я читала.

– На прошлой неделе я начала новый роман Клайва Баркера. И уже наполовину прочитала.

Мама помолчала, потом сказала:

– Я это не читала.

– Книга действительно хорошая.

Снова повисла пауза, и она снова откашлялась.

– Я не читала Баркера уже несколько лет.

– О-о-о… – Я не забыла о том, что нас с матерью разделяло минное поле всяческих «нельзя», но теперь прекрасно поняла и то, каким предательским может оказаться каждый шаг. – А я и не знала.

Конечно, мне следовало это знать. Я наверняка знала бы о жизни мамы все, если бы мы и сейчас были так близки, как раньше, – но кого я могла винить в этом? Ее? Или себя?

– Расскажи мне лучше о себе, – предложила мать. – Как продвигается твой новый бизнес?

Она, должно быть, услышала об этом от кого-нибудь из моих братьев или их жен, но я не стала отпираться. Это позволило маме притвориться, что она знает о моей жизни больше, чем есть на самом деле. А я могла вести себя так, будто мы с ней общаемся каждый день. Я рассказала о своем бизнесе, моей работе в «Фото Фолкс» и снимках школьных мероприятий.

Моя мама, в свою очередь, поведала мне о работе Хаима, их новом доме, синагоге и путешествии в Израиль, которое они запланировали.

Потом мать много говорила о каких-то друзьях, которых я не знала, и о классах в школе при синагоге, за которые она отвечала.

– Я преподаю древнееврейский алфавит, – гордо объяснила мать. – Учу религиозных ребятишек из школ и детских садов. Мне так это нравится!

– Ты просто молодчина!

– Ты могла бы навестить нас, Оливия, – наконец сказала она то, что я ждала услышать с самого начала беседы. – Мы будем рады тебя видеть. Мы вдвоем, Хаим тоже.

Это вполне могло быть правдой. Я не знала мужа своей матери достаточно хорошо, чтобы сказать это наверняка.

– Ты тоже могла бы навестить меня. Если хочешь.

– Ты ведь знаешь, что это невозможно.

Чай в моем животе тревожно захлюпал.

– Ну ладно, мне пора. С Новым годом, мама.

– Оливия…

– Пока, – сказала я и отключилась прежде, чем она смогла сказать что-то еще.

Что ж, по крайней мере, мы не ссорились, крича и обвиняя друг друга во всех смертных грехах. И по крайней мере, мы цивилизованно пообщались. По крайней мере, нам это удалось.

Стук в дверь поднял меня с дивана, и я пошла открывать. На пороге стоял Алекс.

– Здорово! – бросил он.

– Привет! – ответила я и позволила ему войти.

Зимние месяцы были удачным временем для работы в студии, можно было трудиться в свое удовольствие, всячески угождая семьям с детьми. Большинство взрослых приводило свое многочисленное потомство для праздничных портретов еще в октябре и ноябре, эти два месяца были самым напряженным временем в году и для школьных снимков. В этот период я пахала на износ, каждый день проезжая множество миль и возвращаясь домой, чтобы вкалывать до самого закрытия торгового центра на сменах в «Фото Фолкс». Теперь я могла позволить себе расслабиться и немного побездельничать.