Возлюбленный враг - читать онлайн книгу. Автор: Джейн Фэйзер cтр.№ 63

— Прекрати ерзать, — приказал он, когда она стала сопротивляться, больше играя, нежели серьезно, и обхватил рукой скользкую от мыла грудь.

— Негодник! — обвинила его Джинни, когда он стал сжимать ее еще сильнее. — Я и не представляла, насколько настоятельно вы нуждаетесь в ванне, сэр. Если вы уберете руки, то я оставлю ее исключительно в вашем распоряжении.

Алекс внезапно отпустил ее, и она упала обратно в воду с всплеском, от которого вода перелилась через край на деревянные половицы. Он усмехнулся, увидев ее негодующее лицо, и поднял полотенце со стула.

— Выходи! — Властный палец поманил ее, и Джинни встала, порозовевшая, вся в капельках воды.

Долгие мгновения он рассматривал ее, пока она со смущенной улыбкой не сказала:

— Пожалуйста, не смотри на меня так.

— Но ты прекрасна, — мягко сказал он. — Я не могу не смотреть на тебя. Подними руки за голову.

Она робко повиновалась, чувствуя, как мышцы натягиваются и приподнимается грудь. Алекс медленно и протяжно выдохнул.

— Я хочу тебя сейчас, но я весь пропах потом и лошадьми и не осмелюсь осквернить такую благоуханную кожу. — Бросив ей полотенце, он добавил: — Боюсь, что тебе придется вытереться самой; если дотронусь до тебя, то я пропал.

Джинни вытирала влажную кожу, наблюдая, в свою очередь, как он сбрасывает бриджи и опускается в воду.

— Позвольте мне помыть вам спину, сэр, — сказала она, отбросив полотенце и опускаясь на колени возле ванны.

Алекс откинулся назад, отдавшись во власть ее заботливых рук, закрыв глаза от блаженства, когда она намыливала его от самого верха до кончиков пальцев на ногах, нежно касаясь шрамов на его груди и бедрах. Сколько еще таких шрамов появится у него, прежде чем закончится эта война? Эта мысль возникла внезапно и страшно, и вместе с ней тут же вспомнился ее жуткий сон, преследовавший ее, казалось, целую вечность, когда она сидела на подоконнике, пока полковник терпеливо дожидался, что она сломается. Джинни резко встала и потянулась за полотенцем.

— Что такое? — спросил Алекс, немедленно почувствовавший ее изменившееся настроение.

— Нет, нет, ничего, Алекс. — Пожав плечами, она улыбнулась, но вместо манящей улыбки у нее вышла лишь страдальческая.

— Не нужно лгать мне, — тихо сказал Алекс, — выходя из ванны. — Не тогда, когда мы любовники, милая Джинни.

— Я вдруг испугалась за тебя. Я, наверное, не перенесу твоей смерти.

В одно мгновение Алекс оказался возле нее, обхватив ее руками, покачивая и успокаивая тихим шепотом; продолжая держать ее, он опустился вместе с ней на постель и не отпускал до тех пор, пока не утихла ее дрожь, и умиротворение вновь воцарилось в ее душе.

В этот раз он любил ее очень нежно, унося ее медленными, уверенными движениями в зеленоватые глубины забвения, и потом, почувствовав ее обновление, снова овладел ею, на этот раз неистово и горячо, и все страхи ее улетучились, сменившись ощущением бесконечного наслаждения.

— Милая? — Он убрал с ее лица тяжелые пряди каштановых волос. — Нам нужно одеваться. Нас ждут на обед в Уайтхолле, ты помнишь?

— Да, помню. — Джинни села на постели. — Почему я должна встречаться с Кромвелем? Ему не может быть интересна пленная роялистка, дочь мятежника.

— Напротив, — сухо сказал Алекс. — Именно это и интересует его. Подозреваю, что он также хочет посмотреть, что за создание заставило меня совсем потерять рассудок.

— Это звучит далеко не лестно, — сказала Джинни, спуская ноги с кровати, и они повисли над полом на добрых шесть дюймов. — Что значит «потерял рассудок»?

Острый ноготь пробежался по ее спине.

— Я сказал моему повелителю, что хочу взять тебя под личную ответственность. А это означает, моя маленькая мятежница, что любые преступления, которые ты совершишь против парламента, будут на моей совести. Это означает, что я обязуюсь защищать тебя, обеспечивать, будешь ли ты рядом со мной или же с тем, кого я сам назначу.

— Только посмей! — Джинни неистово набросилась на него. — Мы договорились, что я пойду с армией.

Алекс рассмеялся и потянул ее обратно на постель.

— У меня нет намерений навязывать тебя несчастным, ничего не подозревающим беднягам, — заявил он. — Через три дня мы идем в Шотландию, и клянусь, что еще до конца марша сделаю из тебя хорошего солдата.

«А потом?» — подумала Джинни, но оставила этот вопрос при себе. Секрет их существования в эти дни потрясений заключался, похоже, в том, чтобы ничего не загадывать.

Алекс с внезапным приливом энергии вскочил с постели и направился за свертком, который принес с собой.

— Джинни, любовь моя, у меня для тебя подарок. Надеюсь, глаз мой точен.

Он опустил сверток на ее голые колени, и она с удивлением взглянула на него.

— Что это?

— Открой.

Джинни развязала сверток и вытащила оттуда что-то из воздушной бирюзовой ткани. Ее глаза метнулись к нему: Алекс стоял в полном великолепии обнаженного тела и напряженно смотрел на нее.

— Оно прекрасно, — прошептала она, расправляя складки платья с глубоким, отделанным кружевом вырезом, пышными рукавами, приспущенными с плеч и сужающимися ниже локтя, с крошечными пуговицами у запястья. У нее не было ни одного нового платья с самой свадьбы. — Я не могу принять его, Алекс.

— И почему же, скажи на милость? — Лицо его потемнело.

— Но я не могу ответить тем же, — неуверенно произнесла она. — У меня ничего нет. — Она беспомощно посмотрела на него, надеясь, что он поймет.

— Да, — спокойно согласился он. — У тебя нет ничего своего, кроме свертка в багаже. — Он указал на те немногие вещи, которые она смогла взять с собой из дома. — У тебя нет наследства, нет приданого, нет опекуна. Наследство и приданое отнял у тебя я, в результате войны. Роль опекуна я в какой-то степени сам взял на себя. — Он помолчал немного, давая ей возможность усвоить его мысль, потом мягко сказал: — Ну, так ты продолжишь спорить со мной, моя неряшливая цыганка? Ты будешь оспаривать мою обязанность заботиться о тебе? Или право возлюбленного доставлять удовольствие так, как он находит нужным?

— Я не буду оспаривать право возлюбленного, — тихо ответила она, — и приму твой подарок. Что касается обязанности, то нет. — Она покачала головой, разметав копну каштановых волос. — Я еду с тобой совершенно добровольно, и ты ничем не обязан мне, как и я не обязана подчиниться твоей власти.

— А власти мужа? Ее ты примешь? — Этот вопрос словно повис в комнате, где пылинки танцевали в заходящих лучах вечернего солнца.

— У меня не будет другого выбора, — сказала она, наконец. — Но мы не муж и жена.

— Да, — согласился он. — Мы не муж и жена. Но тем не менее я за тебя отвечаю. А сейчас давай не будем больше говорить об этом, а то все опять закончится ссорой. Надень платье. Я хочу посмотреть, правильно ли я угадал размер.