Тени Санктуария - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Линн Асприн cтр.№ 40

Приятно пахнущий и аккуратно подстриженный сад напоминал красивую на вид живую изгородь. Скользя меж тенистых растений и деревьев, Ганс направился прямиком к дому, погруженному во тьму.

«Ни у кого нет желания навещать Керда. Никто даже не думает что-либо попытаться стащить у Керда. Может статься, что задача не из самых тяжелых. Керд наверняка думает, что ему не от кого защищаться!»

Ганс улыбнулся, но губ все же не разжал. Он заскользил между приятно пахнущих кустарников странного вида, с длинными тонкими ветвями, подошел еще ближе к дому, удивляясь его простоте, как вдруг ползущие по земле ветки зашевелились, поднялись, повернулись и с шорохом и треском потянулись к вору. Тут только наш герой понял, что Керд все же позаботился о внешней защите.

Отчаянно, но бесплодно сражаясь с кустарником, Ганс понял, что знание пришло к нему слишком поздно. То ли она душила его, то ли намеревалась скрутить его члены и переломать их, то ли просто опутать его, но только эта проклятая ползучая тварь оказалась куда эффективней стражников или даже караульных собак. Чувствуя, как в нем нарастает липкий безмолвный ужас, Ганс схватился за ветку толщиной всего в булавку, но лишь порезал себе пальцы. Ему удалось один раз взмахнуть ножом, но пружинящую ветку перерезать не удалось. Куст двигался, обвивал его, сдавливая руки, ноги, тело и, о боже, горло!

Ганс сражался, пока в кровь не изрезал пальцы, но все было бесполезно. «О боги, нет, нет. Только не так!» — ведь он умрет, бесшумно удавленный ветвями проклятого морщинистого куста!

Ганс умирал. Последнее нет ушло на выдохе, а набрать воздух в легкие вор уже не мог. Глаза выкатились из орбит, а в ушах послышался гул, предвестник взрыва и полной тишины. Тут Гансу пришло в голову, что сад Керда не просто душит его, а будет сжимать дальше, пока в зарослях не останется обезглавленный труп.

Отчаяние придало ему сил, он противился до последнего, хотя с таким же успехом мог бы противостоять волне или песку пустыни. По мере того, как ветви сжимались, двигаться становилось все труднее и труднее. Голова закружилась, потемнело в глазах и гул перешел в рев морского прибоя.

Сгустились тучи над головой, и со свинцового неба упали первые тяжелые капли. Это было странно и непонятно, ибо в Санктуарии дожди шли всегда в одно время, и сейчас дождя просто не могло быть. Только что закончилось жаркое лето, когда, как говорили, ящерицы испекались под палящим солнцем пустыни.

Какая, впрочем, разница. Растениям нравится дождь, а этому нравится убивать. И оно убивало Ганса, который терял сознание и чувствовал, как все усиливается гул в голове. Дождь пошел сильнее и умирающий Ганс попытался сделать последний вдох, не смог, и сделал то, что никогда не ожидал от себя. Он почтисдался.

Память вернулась к нему подобно вспышке молнии поздним летом. В голове прозвучали слова, такие же четкие, как и несколько часов назад: «Ганс, возьми с собой коричневый горшочек».

Но даже и эта блеснувшая вспышка надежды пришла слишком поздно, ибо как мог он со скрученными руками дотянуться до сумки на поясе, открыть ее, вынуть горшок и передать хищнику послание, которое тот может уразуметь?

Никак.

Однако, даже умирая, он смог немного двинуть рукой. Не в силах дышать, теряющий сознание, полумертвый, он снова и снова бил рукояткой ножа по кожаной сумке и тыкал лезвием в горшок, который был гладким на ощупь и сделан был, видимо, из хорошей глины. Проклятье, ну до чего же он твердый!

Горшок раскололся. Сквозь проделанные ножом дыры негашеная известь полилась на землю яркими струйками. Ганс почувствовал, как она зашипела на мокрых ветвях и у основания куста, вот только слышать он это не мог, ибо в уши его бил прибой куда сильнее, чем того могла выдержать его голова.

Он вздрогнул и вытянулся, лежа в пенных струях, а зловещее растение начало качаться и бить ветвями в разные стороны. В своих отчаянных движениях куст не только освободил жертву, но и отбросил его на несколько метров назад. Ганс лежал неподвижно поодаль от дымящегося куста. Дымилась и кожа на ботинках, а Ганс все лежал и лежал под хлещущим дождем, пока рядом умирал куст-убийца.

В Санктуарии не было дождя, но из ясного ночного неба вылетела молния, слегка покачнув здание, в которое попала. Выгравированное имя Вощанки вдруг исчезло с фасада здания, которое оказалось губернаторским дворцом.

«Проклятье, как же болит голова».

«Проклятье, тут дождь, и я лежу в грязи».

«Боже мой — я жив!»

Ни одна из этих мыслей не смогла заставить Ганса тотчас вскочить с места. Он открыл рот, надеясь смочить пересохшее горло, но подавился на пятой или шестой капле. Ганс медленно присел, чувствуя, что болит что-то еще, кроме головы, которая напоминала стиснутый железными обручами бочонок, вот-вот готовый треснуть. Почувствовав, что заболело еще сильнее, Ганс перекатился влево, упав на спину. Под ним, привязанные к поясу, располагались остатки красивой кожаной сумки и осколки разбитого горшка.

«Если я не умру от потери крови, то мне наверняка целую неделю придется выковыривать из спины осколки горшка!»

В ярости от подобной мысли он поднялся на ноги, не в силах отказать себе в удовольствии бросить торжествующий взгляд на слегка дымящиеся останки уничтоженного куста. Его противник выглядел очень печально и, на взгляд Шедоуспана, шансов выжить у него не имелось. Старательно обходя кусты и любую поросль размером выше обычной травы, он подошел к ближайшему окошку. Едва он осторожно просунул лезвие в дверную щель, как изнутри донесся ужасный стон, длинный, протяжный и раздирающий душу. Ганс покрылся мурашками и подумал, а не отправиться ли ему домой.

Он не сделал этого и перешел от двери обратно к окну, забрался в темную комнату, где не оказалось ни кровати, ни человека. Решив не обращать внимания на зудящую и кровоточащую спину, Ганс прошелся по комнате. Безумно болела голова, ведь его можно сказать, задушили. Или почти-задушили, вот только теперь это уже не имело значения, главное — он сумел остаться живым.

Ганс долго стоял на месте, прислушиваясь и стараясь привыкнуть к темноте. В доме стояла абсолютная тишина, и никаких стонов и криков слышно не было. Луна вернулась на небосвод и ее слабый отблеск проникал в комнату, облегчая вору дорогу.

Он нащупал стену, затем дверь. Скривившись от боли, Ганс наклонился ниже, чтобы убедиться, что за дверью тоже темно. Дверь была закрыта на обычный навесной засов. Сбросив его, Ганс медленно отжал дверь и оказался не то в коридоре, не то в небольшом зале.

Пока он раздумывал, в какую сторону пойти, ужасный стон повторился снова. На это раз к нему присоединилось какое-то бульканье, и Ганс снова почувствовал, что дрожит от озноба.

Звук шел справа. Спрятав нож, Ганс проверил другие клинки и отстегнул пояс, чтобы снять сумку и избавить себя от боли, причиняемой разбитым горшком. Вор двигал рукой предельно осторожно, памятуя о том, что осколки могут зазвенеть. Прежде, чем обернуться, Ганс осторожно выпустил сумку из онемевших пальцев.