– Попросись ко мне в гости, – отпарировал Джонни, – чтобы
она могла всучить тебе несколько брошюр.
Сара остановилась, продолжая держать его под руку.
– Ты хочешь пригласить меня к себе домой? – спросила она,
глядя ему в глаза.
Добродушное лицо Джонни посерьезнело.
– Да, – сказал он. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с ними…
и наоборот.
– Почему?
– А ты не знаешь? – мягко произнес он, и вдруг у нее
перехватило горло и застучало в висках, и слезы уже готовы были навернуться на
глаза. Она сильно сжала его руку.
– Джонни, ты мне нравишься, ты знаешь это?
– Ты мне нравишься еще больше, – серьезно сказал он.
– Покатай меня на чертовом колесе, – вдруг потребовала она с
улыбкой. Больше никаких разговоров на эту тему. Сначала надо все обдумать,
попытаться заглянуть в будущее. – Я хочу взлететь наверх, откуда мы все увидим.
– Можно тебя поцеловать наверху?
– Дважды, если успеешь.
Она привела его к билетной кассе, где он оставил еще одну
долларовую бумажку. Покупая билеты, он рассказывал:
– Когда я учился в школе, я знал парня, служившего на
подобной ярмарке, так он рассказывал, что работяги, собирающие эти колеса,
обычно в стельку пьяные и забывают завинтить…
– Иди к черту, – беззаботно сказала она. – Никто не живет
вечно.
– Но все стремятся к этому, ты разве не замечала? – сказал
он, усаживаясь следом за ней в качающуюся гондолу.
Наверху он поцеловал ее несколько раз, октябрьский ветер
ерошил волосы, и ярмарочные аллеи раскидывались внизу, подобно светящемуся в
темноте циферблату.
После чертова колеса они покатались на детской карусели,
хотя он честно сознался, что чувствует себя паршиво. Ноги у него были такие
длинные, что ему пришлось широко их расставить, садясь на гипсового коня. Она
нарочно рассказала ему, что знала в школе девочку, у которой было больное
сердце, но никто об этом не догадывался, и вот однажды она пошла кататься на
карусели с приятелем, и…
– Когда-нибудь ты пожалеешь, – со спокойной убежденностью
произнес он. – Нельзя, Сара, строить отношения на обмане.
Она показала ему язык.
Потом был зеркальный лабиринт, действительно хороший, Саре
вспомнился роман Брэдбери «Кто-то страшный к нам идет» – в нем изображаются
такой же лабиринт, и маленькая старая учительница чуть не потерялась там
окончательно. Сара видела, как Джонни неуклюже топчется среди зеркал и машет ей
рукой. Десятки Джонни, десятки Сар. Они проходили мимо друг друга, мелькали за
неевклидовыми углами и как бы исчезали. Она поворачивала голову налево,
направо, утыкалась носом в прозрачное стекло и беспомощно хихикала, скорей
всего из страха, что оказалась в замкнутом пространстве. Одно зеркало
превратило ее в приземистого карлика из книг Толкиена. В другом она выглядела
длиннющей долговязой девчонкой с ногами в четверть мили.
Наконец они выбрались из лабиринта, он купил пару сосисок и
здоровый бумажный стакан жаренных в масле картофельных ломтиков, которые были
сейчас такие же вкусные, какими они бывают, когда тебе еще нет пятнадцати.
Они миновали веселое заведение. Перед входом стояли четыре
девицы в юбках с блестками и в бюстгальтерах. Они пританцовывали под старый
мотивчик Джерри Ли Льюиса, а зазывала расхваливал в микрофон их достоинства.
«Обними меня, милый, покрепче, – ревел Джерри Ли Льюис, его рояль выплескивал
буги-вуги на присыпанные опилками аллеи. – Обними меня, милый, покрепче…
ухвати-ка быка за рога… надоели мне сладкие речи… ну давай не валяй дурака…»
– Клуб «Плейбой», – восхитился Джонни и рассмеялся. – Раньше
такое заведение было в Гаррисон Бич. Зазывала там божился, что девицы с
завязанными за спиной руками могут снять очки прямо с вашего носа.
– Любопытный способ подцепить модную болезнь, – сказала
Сара, и Джонни покатился со смеху.
По мере их удаления голос зазывалы, усиленный динамиком,
звучал все глуше под звуки рояля Джерри Ли, этой знойной музыки, долетавшей,
как некое будоражащее напоминание из отживших и смолкших пятидесятых: «Давайте,
ребята, заходите, не стесняйтесь, а наши девочки и вовсе не стеснительные!
Главное происходит за стенами… ваше образование будет неполным, пока вы не
увидите представление в клубе “Плейбой”».
– Не хочешь ли вернуться и закончить свое образование? –
спросила она.
Он улыбнулся.
– Я уже завершил курсовую на эту тему. А с диссертацией,
пожалуй, можно подождать.
Она взглянула на часы:
– Гляди-ка, уже поздно. А завтра опять в школу.
– Да. Хорошо еще, что сегодня пятница.
Она вздохнула, вспомнив свой пятый и седьмой классы, где
завтра у нее современная литература. В обоих – невозможные хулиганы.
Они протолкались назад, к середине главной аллеи. Толпа
редела. Карусель уже закрылась. Двое рабочих с сигаретами в углах рта
задергивали брезент на «полевой мыши». Хозяин аттракциона
«ставь-пока-не-выиграешь» тушил свет.
– Ты занята в субботу? – спросил он, вдруг оробев. –
Конечно, до субботы времени осталось немного, но…
– Есть кое-какие планы, – ответила она.
– Ясно.
Она не могла вынести удрученного вида Джонни, было бы подло
дразнить его дальше.
– Я занята с тобой.
– Да?.. Правда? Слушай, это же прекрасно. – Он улыбнулся ей,
она – в ответ. Внутренний голос, который иногда, казалось, принадлежал другому
человеку, внезапно заговорил:
Тебе снова хорошо, Сара. Ты счастлива. Разве это не здорово?
– Да, здорово, – сказала она. Она привстала на цыпочки и
быстро его поцеловала. Она заставила себя говорить, пока не передумала: –
Знаешь, иногда в Визи бывает так одиноко… Пожалуй, я могла бы… провести с тобой
ночь.
Он взглянул на нее с теплотой, с такой задумчивостью, что у
нее внутри все затрепетало.
– А ты этого хочешь, Сара?
Она кивнула.
– Да, очень.
– Прекрасно, – сказал он и обнял ее.
– Ты уверен? – спросила Сара немного застенчиво.
– Я только боюсь, что ты передумаешь.
– Не передумаю, Джонни.
Он еще крепче притянул ее к себе.