Нана - читать онлайн книгу. Автор: Эмиль Золя cтр.№ 68

— Не так, не так! — закричал он.

Актеры остановились, разводя руками. Фонтан обиженно спросил свойственным ему презрительным тоном:

— Что? Что не так?

— Все играют неверно; ну, совершенно неверно, совершенно, — продолжал Фошри и сам, жестикулируя и шагая по подмосткам, принялся с помощью мимики разыгрывать эту сцену. — Вот хотя бы вы. Фонтан, поймите как следует увлечение Тардиво; вы должны склониться в такой позе, чтобы обнять герцогиню… А ты, Роза, как раз в это время должна быстро пройти, вот так; но не слишком рано — только когда услышишь звук поцелуя…

Тут он крикнул Коссару, увлеченный своими объяснениями:

— Жеральдина, целуйте… Да погромче, чтобы было хорошо слышно!

Старик Коссар, повернувшись к Боску, сильно чмокнул губами.

— Хорошо, вот это поцелуй, — сказал Фошри, торжествуя. — Еще один поцелуй… вот видишь, Роза, я успел пройти мимо; тут я слегка вскрикиваю: «Ах, он ее поцеловал!» Но для этого нужно, чтобы Тардиво переиграл… Слышите, Фонтан, выходите снова… Ну, попробуйте еще раз, да дружнее.

Актеры принялись повторять сцену. Но Фонтан делал это так неохотно, что опять ничего не вышло. Дважды Фошри пришлось повторять указания, причем он каждый раз делал это все с большим и большим увлечением. Все слушали его с угрюмым видом, переглядываясь, как будто он требовал от них, чтобы они ходили на голове; затем они делали неловкие попытки, но тотчас же останавливались, словно картонные паяцы, у которых внезапно оборвали нитку.

— Нет, это слишком мудрено для меня, я не понимаю, — сказал наконец Фонтан, как всегда, нахальным тоном.

Борднав не раскрывал рта. Он так глубоко уселся в кресло, что при мутном свете газового рожка виднелся лишь кончик его шляпы, надвинутой на глаза, а выпущенная им из рук палка легла поперек его живота. Он, казалось, спал. Внезапно он выпрямился.

— Милый мой, это идиотство, — заявил он Фошри спокойным тоном.

— Как идиотство! — воскликнул автор, сильно побледнев. — Сами вы идиот, друг мой.

Борднав вдруг обозлился. Он повторял слово «идиотство», подыскивал более сильное выражение и нашел: «болван», «кретин». Пьесу освищут, не дадут довести акт до конца. И так как Фошри, вне себя, — хотя он и не особенно был оскорблен грубостями, которыми они обменивались при каждой новой пьесе, — обозвал Борднава скотиной, тот потерял всякое чувство меры, стал размахивать палкой, пыхтел, как бык, и орал:

— Убирайтесь к черту!.. Целых четверть часа ушло у вас на пустяки… Да, на пустяки. Экая бессмыслица. А между тем все так просто… Ты, Фонтан, не трогаешься с места, а ты. Роза, делаешь легкое движение, вот так, не больше, и выходишь… Ну, начинайте! Вперед! Коссар, давайте поцелуй.

Произошло замешательство. Сцена все-таки не удавалась. Теперь уже Борднав с грацией слона показывал жесты, а Фошри посмеивался, сострадательно пожимая плечами. Тут и Фонтан хотел вмешаться в дело; даже Боск позволил себе давать советы. Совершенно измученная Роза в конце концов села на стул, изображавший дверь. Все перепуталось. В довершение всего Симонна, которой послышалась ее реплика, вошла, среди общей сутолоки, слишком рано. Это до такой степени взбесило Борднава, что, размахнувшись изо всей силы палкой, он ударил ее. Он часто бил во время репетиции женщин, с которыми имел связь. Симонна убежала, а он злобно крикнул ей вслед:

— Будешь у меня помнить, черт подери! Я закрою лавочку, если меня будут так изводить!

Фошри только что нахлобучил на голову шляпу, делая вид, что собирается уйти из театра, но остановился в глубине сцены и вернулся, заметив, что Борднав, обливаясь потом, сел на место. Тогда и он снова занял свое место во втором кресле. Несколько секунд они неподвижно сидели рядом. В темном зале воцарилась тяжелая тишина. Несколько минут актеры молчали в ожидании. Все казались утомленными, точно после изнурительной работы.

— Что ж! Будем продолжать, — сказал наконец Борднав обычным, совершенно спокойным голосом.

— Да, будем продолжать, — повторил Фошри, — а эту сцену мы исправим завтра.

Они вытянулись в креслах, а актеры продолжали репетицию вяло, с полным равнодушием. Во время перепалки между директором и автором Фонтан и остальные развеселились, усевшись в глубине сцены, на лавочке и на ветхих стульях. Они посмеивались, перебрасывались меткими словечками, журили друг друга. Но когда Симонна, после того как ее ударил Борднав, вернулась вся в слезах, они впали в драматический тон, говоря, что на ее месте задушили бы эту скотину. Она вытирала глаза, одобрительно кивала головой; теперь кончено, она бросит его, тем более, что накануне Штейнер предложил ей свои услуги. Кларисса была поражена, так как у банкира не было уже ни гроша; но Прюльер рассмеялся и напомнил о проделке этого проклятого жида, когда он афишировал связь с Розой, чтобы укрепить на бирже свое предприятие — ландские солончаки. Теперь он как раз носился с новым проектом о проведении тоннеля под Босфором. Симонна слушала с большим интересом. Что касается Клариссы, то она всю неделю не переставала злиться. Разве не обидно, что это животное Ла Фалуаз, которого она отвадила, бросив в достопочтенные объятия Гага, собирается получить наследство от очень богатого дяди! Таков ее удел — всегда ей приходится отдуваться за других. А тут еще гадина Борднав досадил ей, — дал роль в пятьдесят строк, как будто она не в состоянии сыграть Жеральдину! Она мечтала об этой роли, сильно надеясь, что На на от нее откажется.

— Ну, а у меня! — сказал Прюльер, очень задетый. — У меня нет и двухсот строк. Я хотел отказаться от роли… Возмутительно заставлять меня играть роль этого Сен-Фирмена; в ней можно только провалиться. И что за слог, друзья мои! Знаете, я уверен, что будет полный провал.

Но тут вернулась Симонна, беседовавшая со стариком Барильо, и сказала, запыхавшись:

— Кстати, Нана ведь здесь.

— Где же? — с живостью спросила Кларисса и поднялась, чтобы посмотреть.

Слух распространился мгновенно. Все наклонились, стремясь увидеть Нана. Репетиция на минуту была прервана. Но Борднав вышел из своей неподвижности, крикнув:

— Что такое? Что случилось? Кончайте же акт… И тише там, это невыносимо!

Нана, сидя в ложе бенуара, все время следила за ходом пьесы. Дважды Лабордет заговаривал с нею, но она сердилась и толкала его локтем, заставляя замолчать. Второй акт подходил к концу, когда в глубине театра появились две тени. Они на цыпочках пробирались вперед, стараясь не шуметь; Нана узнала Миньона и графа Мюффа. Оба молча раскланялись с Борднавом.

— А, вот они, — прошептала она и облегченно вздохнула.

Роза Миньон подала последнюю реплику. Тогда Борднав заявил, что придется повторить второй акт, прежде чем перейти к третьему, и, прервав репетицию, приветствовал графа с преувеличенной вежливостью, а Фошри сделал вид, что всецело занят актерами, сгруппировавшимися вокруг него. Миньон насвистывал, заложив руки за спину, не спуская глаз со своей жены, которая, казалось, нервничала.