Атака скалистых гор - читать онлайн книгу. Автор: Федор Березин cтр.№ 2

Короче, жил как все. Шлялся… В сторону школы… Иногда даже в нее саму. А что, прикольно. Тогда розги и карцер в подвале еще не ввели; в газетах разных только все судили да рядили: «Сколько в среднем ударов ремешком рекомендовано лучшими психологами мира для торможения полового созревания девочек?». С мальчиками, похоже, и так все ясно-понятно. Ну так вот, шлялся. И еще, конечно, TV. Девяносто пять каналов: пока просто листаешь, можно бы сделать те самые уроки. Но кто делает-то? Если только для прикола. Как-то даже была такая мода… С недельку держалась. «Препады» стояли на ушах. В учительском штабном блоке: «Не есть ли это реакция самой природы человека как вида на процесс деиндустриализации?.. В обществе зреют подспудные тенденции… Мозг это природный феномен, который не может все время пережевывать жвачку, иногда ему требуется…» У слушающих сквозь замочную скважину животики вот-вот надорвутся.

В общем, на TV за девяносто каналов. Почти все «лабуда», как бы выразился тот «последний физик» в учительской — «жвачка». Однако жуем. Особо жуем, когда в рекламе, ту самую колбасу режут ломтиками и… Типа «стала еще аппетитней, еще вкусней». Но вот в магазине тоже теперь охрана, так что как когда-то через стекло на прилавке не полюбоваться. И глотаем слюни «на сухую», даже не «вприглядку». В смысле, вприглядку можно с TV. Главное, чтобы потом или, еще хуже, до того, не про памперсы. Ибо прямо-таки реалистично, только что без запаха, фекалии во весь экран, и несчастная мамаша их голой рукой толчет, и размазывает, прямо по стеклу, с той стороны TV. В общем, если колбасу сразу после этого, то как-то не очень. Может, какая-то другая колбасная фирма конкурирующую колбасу подставляет? Все вероятно.

Но, честно сказать, сорокаминутный рекламный блок по двадцати каналам, это, клянусь, та еще песня о главном. Пока добил, тут тебе и наелся («пельмени «Сон» — это сон!»), и нанюхался (духами, «дезиками» всякими, особенно шиковыми — «Имитатор немытого тела» или «Случайно одела старые трусики»), побрился («КУ» — это гладкость, ибо 64 лезвия с независимой подвеской это титановый комбайн… Бреясь «КУ», ты помогаешь разоружению! Титан для «КУ» получен от переработки лодок типа «Акула»! Покажи «Акуле» «КУ»!), и просветишься («Читать круто! А читать самодвижущиеся комиксы «Сара-Мара» — еще круче»), да и вообще…

Короче, живешь как все. Потом вдруг останавливает на улице какой-то тип в майке с надписью «Покажи кузькину мать!». И даже не слишком смахивает на маньяка. Начинает что-то втирать. Поначалу как реклама — все мимо кассы. Потом постепенно… Черт знает, может, пользуют какую-то электронику? Пока ты, зевая ртом, шлепаешь рядышком, что-то там из джинсового кармана светит тебе прямо в голову, взбалтывает рекламную кашу, и вот уже…

— Ты думаешь, что не можешь влиять на процессы? Ха! — и еще «ха-ха!» для верности. — Только прими решение, и все. Они специально обрабатывают тебя. Всех вас! Вы должны быть тупыми ослами, вот вы такие и есть. Но! — Тип с «кузькиной мамой» доверительно наклоняется. — Ты не просто потребитель. Ну, так они тебя называют, а потреблять-то особо нечего. Все вкусности наверху. Так вот, в твоей власти заткнуть их лживую пасть. В общем, прилазь послезавтра в семь (да не утра, не боись) к памятнику Пушкину (ну да, за площадью Ленина, то бишь Бендеры). Не пожалеешь. Покажешь вот это, — и что-то мягкое в руку.

— Что за фигня? — говоришь ты, пялясь в кожаный значок на закрутке, с изображением большущего молотка в еще большем кулаке.

— Это знак принадлежности. — И майка с «кузькиной мамой» испаряется.

— Дело вообще-то нехитрое, потому как воевать вам придется с «железяками». — И Потап Епифанович улыбается шире солнца. — Твоему «Пульсару», Герман Всеволодович, это просто семечки. Вы с авианосцем справились, причем в худшем чем нынешнее снаряжении.

— Ну, авианосец, пожалуй, был все-таки не в своей среде обитания, — пытается возражать Минаков, и возражать, понятное дело, не по конкретной фразе, а по сути дела. Хотя ведь понятно, что нет никакого резона возражать, если уже сам давно согласился на выполнение нового задания, в чем бы оное ни заключалось. А потому стоит просто поддакнуть обожаемому начальнику. Однако командир нижнего звена в момент постановки задачи сверху обязан ворчать. Так принято. — И что значит, воевать с «железяками»? Это с танками, что ли?

— Не смеши, Герман Всеволодович, если б дело шло о такой мелочовке, я бы опасался, что вы соскучитесь, ведь танки для «Пульсара» тоже дело пройденное. Слышал от господина Шикарева, как вы с ними разделывались в Африке, еще в период моей болезни. Так правда это или врут люди?

— Значит, в деле даже не танки, — вздыхает Минаков. — Что-то еще похуже. Интересно бы ведать, что?

— Не мучайся, лейтенант. Против вас будут всего-навсего роботы. — Теперь майор Драченко улыбается примерно как звезда Бетельгейзе, которая, как известно, неохватней Солнца ровно в триста раз.

— Ух ты, господи боже! — присвистывает Герман. — Это как, шуточки такие или умники Центра уже изобрели Машину Времени? Решили с нашей помощью погонять Терминаторов грядущего.

— И, кстати, не смейся, Всеволодович, — демонстрирует не отличный от настоящего, но все же пластиковый указательный палец майор Драченко. — Все почти так и есть. То, что отрабатывается в обороне, интересующего нас в качестве цели, объекта когда-нибудь вполне может встать на поток. Так что вам карты в руки, Герман.

— Эге-ге, Епифаныч, меня начинают терзать смутные сомнения. Не решил ли наш доблестно-таинственный Центр подработать «новых» долларов на стороне? За наш счет, разумеется. Мы, значит, должны участвовать в испытании новаторств янки? А в зависимости от этого они пустят или не пустят данную технику на конвейер, так?

— Ба, лейтенант Минаков, вы столь догадливы, что я начинаю подумывать, не произвести ли вас в капитаны или даже майоры, минуя промежуточные ступени. По типу случая с малоизвестным космонавтом Гагариным, коему некие достаточно смелые исследователи приписывают первенство космического полета, обгоняющее общепризнанное демократической общественностью лидерство Гленна.

— Ну вот, Потап Епифанович, у вас после госпитализации начала прогрессировать мания величия. Теперь вы приписываете себе полномочия по присвоению очередных, и даже внеочередных, воинских званий. Я-то, конечно, очень даже «за», но вы все же не министр обороны «ридной» Московии.

— Вот они — современные дети закатившегося прогресса, — комментирует Драченко. — Тут для них же стараешься, живота не жалея, и никаких благодарностей — сплошные упреки.

— Точно, майор, — скорбно кивает Герман. — Вот они отъевшиеся в сытом прошлом старики, жаждущие и сейчас, по привычке, заграбастать все и вся у молодежи, а заодно заслать ее куда подальше, откуда она уж точно не возвратится капать на мозги.

— Так, Герман, ты уж эти злые пророчества брось, не перегибай, — меняет тон бывший глава отряда «Ахернар». — Вообще, поболтали и будет. Давай продолжим по делу.

— Всегда готов!

— Вот и ладненько.