Высокое напряжение - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 71

– О Господи, – хрипло прошептал Бекешин, прислонился задом к краю стола и основательно приложился к бутылке.

Юрий понял, что запал выгорел до конца и продолжения не будет. Притворяться спящим больше не имело смысла, тем более что у него зверски затекла шея – тоже додумался, выбрал позу… Он открыл глаза и поднял голову, сонно моргая и зевая во весь рот. Бекешин вздрогнул, – поперхнулся джином и так резко спрятал за спину руку с револьвером, что позади него со звоном повалились пустые бутылки.

– Ты чего? – спросил Юрий, когда он перестал кашлять.

– Я ничего, – сказал Бекешин. – А ты чего?

– Гм… Я? Проснулся вот, как видишь. Чепуха какая-то снилась. Будто поставили меня к дувалу и вот-вот шлепнут. И так мне от этого скучно сделалось, что не выдержал – проснулся. А ты, я вижу, уже похмеляешься? Плесни-ка и мне, а то башка чугунная, хоть ты стены ей ломай…

Он поднял стоявший подле кресла стакан и протянул его Бекешину. Георгий щедро плеснул туда джина, гадая, что должен означать этот филатовский сон. Подозрения самого неприятного свойства опять всколыхнулись в его душе, спрятанный за спину револьвер жег ладонь, и он осторожно выпустил его и легонько оттолкнул кончиками пальцев. Бутылки снова звякнули, но Филатов не обратил на это внимания: держа на отлете стакан и перегнувшись через подлокотник кресла, он рылся в пепельнице двумя пальцами, выбирая бычок подлиннее.

– С-слушай, – сказал ему Бекешин, чтобы скрыть неловкость. – Чего вчера было-то? Что-то у меня картинка засвечена…

– Да что было, – невнятно сказал Филатов, держа в углу рта окурок и чиркая зажигалкой. – Ничего особенного не было. Выпивка была, закуски не было… Я, честно говоря, сам ни черта не помню. Помню, по телефону ты с кем-то разговаривал…

– О чем? – с деланным безразличием спросил Бекешин, подавляя желание опять припасть к бутылке.

– А я откуда знаю? – не менее безразлично пожал плечами Юрий. – Позвонили тебе по мобильнику, ты ответил… Да, нет – вот и весь разговор… А! Ты просил напомнить, что тебе нужно позвонить ближе к обеду.

– Куда? – тупо спросил Бекешин.

– Ну, брат… Это тебе виднее.

Георгий задумался, все еще держа в руке бутылку, в которой теперь оставалось не больше половины ее содержимого. Кто же все-таки звонил? Неужели Горечаев? “Да, – решил он. – Позвоню Горечаеву. Он сейчас единственный человек, с которым мне есть о чем разговаривать. Даже если вчера вечером звонил не он, поговорить со стариком просто необходимо. С Филом нужно что-то делать, и делать срочно. Не нравятся мне его намеки, ох, не нравятся… С другой стороны, на него это не очень-то похоже – намеки, иносказания, хождение вокруг да около… Такой всегда был открытый, прямой, как железнодорожная шпала, и вдруг – намеки. Ведь чуть до греха не довел! Не прояснись у меня вовремя в башке, стоял бы я сейчас над свежим трупом и локти кусал…"

– Ну ладно, – сказал он. – Слушай, у тебя бритва есть? Хотя о чем это я, тебя же здесь полгода не было.;. Ну, хоть вода-то из крана течет?

– Понятия не имею, – честно ответил Юрий. Смотреть на Бекешина и тем более разговаривать с ним ему было неприятно, но он огромным усилием воли подавил в себе желание встать, взять друга Гошку за манишку и трясти до тех пор, пока он не скажет все как есть. Останавливало его только ясное понимание того, что Бекешин ничего ему не скажет, а если и скажет что-нибудь, то непременно соврет: уж если дошло до револьвера, то дело наверняка очень серьезное. Деньги – страшная сила, вспомнилось ему опять, и он залпом опрокинул в себя стакан, который все еще держал в руке.

Бритва в доме все-таки нашлась – старенькая жужжащая “Нева” с плавающими ножами, которой брился еще отец Юрия. Они побрились по очереди – Юрий молча, а Бекешин мучительно кривясь и ругаясь сквозь зубы, умылись под краном, нацепили галстуки и пиджаки и спустились вниз, где стоял “мерседес” Бекешина.

Как ни странно, машину за ночь не разобрали. Юрий забросил в багажник баллонный ключ, который всю ночь провалялся у него в прихожей, и сел за руль. Не переставая недовольно бормотать и поминутно хвататься то за голову, то за желудок, Бекешин порылся в бардачке, вытащил упаковку “антиполицая”, одну капсулу сунул в рот, а другую протянул Юрию. Юрий принял угощение, поправил под мышкой кобуру с “Макаровым” и запустил двигатель.

Его первый рабочий день на новом месте начался.

– Ну и вид у тебя, – сказал Андрей Михайлович, распиливая киевскую котлету. – Сразу видно, что ночка выдалась веселая.

Бекешин вяло ковырнул вилкой столичный салат, скривился и пожал плечами.

– Да ты выпей, выпей, – отеческим тоном посоветовал Горечаев. – Вот увидишь, сразу полегчает.

– Да я уже, – признался Георгий. – Причем довольно основательно. Это меня от вашего салата мутит. Вот скажите, Андрей Михайлович: вы что, кормите меня этим дерьмом в воспитательных целях? Так ведь это, что называется, деньги на ветер: все равно второго себя вам из меня не вылепить. Тем более такими методами.

Андрей Михайлович осторожно положил вилку и нож и поднял на Бекешина старческие бесцветные глаза. Его младший партнер по бизнесу выглядел довольно неприятно: непроспавшийся, кое-как выбритый, с бледным лицом и красными, как у вампира, глазами, он сидел, совершенно неприлично развалившись в кресле, и с брезгливой гримасой ковырялся в салате, раскладывая ингредиенты по краям тарелки – горошек в одну сторону, морковь в другую, лук в третью.., ну и так далее. Из-за этих его манипуляций, а еще больше – из-за выражения его физиономии тарелка действительно имела такой вид, словно в нее наблевали.

– В чем дело, Жорик? – спросил Горечаев, хотя и так прекрасно видел, в чем дело: мальчишка трусил, злился на себя за собственную трусость и пытался выместить злость на нем, Андрее Михайловиче Горечаеве, орденоносце и бывшем заместителе министра.., на пожилом человеке, в конце концов, который годился этому сопляку в отцы.

– Дело в том, что я ненавижу столичный салат и киевские котлеты, – сварливо ответил Бекешин. – Меня от них блевать тянет. Я доступно излагаю?

– Не вполне, – прохладным тоном откликнулся Горечаев, снова принимаясь за еду. – Мне не совсем понятно, почему ты заговорил об этом именно сейчас. И главное – в таком тоне. До сих пор, помнится, ты ел и нахваливал, а теперь…

– А теперь мне надоело лизать вашу старую дряблую задницу, – перебил его Бекешин. – Мало того, что по вашей милости я сижу по уши в дерьме, так вы меня еще и травите этой дрянью…

– Ага, – удовлетворенно сказал Андрей Михайлович. – Содержание твоих претензий мне понятно. Непонятна форма. Что это за детские истерики? Что за капризы? Не буду есть манную кашу, и вообще мама плохая… Ты меня разочаровываешь, Жорик. Я был о тебе лучшего мнения.

– Давайте не будем говорить о том, кто был о ком какого мнения, – устало сказал Бекешин. – Я тоже никак не предполагал, что вы способны на.., на такое, Загнали меня в дерьмо и корчите из себя доброго старичка. Знаете, как в том анекдоте Про Ленина в Разливе. Сидит это он перед шалашом и бреется. Идет мальчик и спрашивает: что это, мол, вы, дяденька, делаете? А он ему: иди, говорит, мальчик, на хер… Добрый такой, ласковый… Так в чем же, говорят, его доброта? Как в чем?! Мог ведь и бритвой по горлу полоснуть…