Война 2011. Против НАТО - читать онлайн книгу. Автор: Федор Березин cтр.№ 52

Тем не менее, разбавленный некомбатантами дивизион майора Корепанова в последние деньки не скучал. Тут была своя «Зарница» — маскировка и окапывание в пределах инженерного фантазирования и свойств добытых вездесущим Змеем колхозно-фермерских лопат. Маскировка — обратная функция сообразно абстрактного искусства. Здесь конечно тоже допускается пестрота, но только в пределах фона. И никаких тебе острых углов, все зализано-закруглено. Картины сделанные по этому принципу никто бы на стенах галереи не узрел. Учитывая, что вокруг не яркие краски Мадагаскара, то и маскировалась техника в соответствии с летним пейзажем лесостепной полосы. Тут свои тонкости. Например, негоже навалить бруствер окопа свежатиной чернозема с метровой глубины, да так и оставить. Необходимо покрыть дерном, причем выложить его совсем не ровными плиточками — а-ля активная броня, а проимитировать хаос природы. Пришлые янычары в здешних местах всего ничего, в суетне боя они даже и не осмотрелись как следует. И уж тем более, они не способны предположить, что пэ-вэ-о-шник Корепанов может что-то соображать в столь тонких вещах, как наземная маскировка от наземного же противника. Это вроде не по его части; ладно бы еще от самолетных наблюдателей. Ныне пришельцев из Анкары ожидает сюрприз.

Сюрприз столь здорово укутан маскировочными сетями, что оказывается ошарашивающим даже для вполне по делу разнервничавшихся защитников. Оставшиеся прикрывать молодняк, неясным для самих способом, офицеры как раз распластываются под неприятельским огнем. Поскольку задействовать зрение в момент скольжения эманаций чужих М-16 над самой землей как-то не получается, то ориентация об изменениях в мире следует к мозгу по слуховому каналу. Система мало того что имеет сбой настройки из-за шумовой переизбыточности, так еще и конструкционно приспособлена более-менее сносно определять углы и градусы только при вертикальном расположении ушных раковин. Тем не менее, посредством дорисовки непрослушиваемого воображением, почти угадывается, как, под прикрытием тарахтения автоматических винтовок, вражеская пехота обходит справа или слева. Жить, конечно же, хочется, но уже не придется.

Именно в какой-то из этих последних моментов наслаждения земной юдолью происходит локальное светопреставление. Децибельная лавина сметает напрочь как реальный, так и представляемый звукоряд. Ныне ушной осциллограф ведает лишь пилообразное конструирование: синхронно повторяющие сами себя импульсы движутся по экрану; процесс непрерывен, так будет всегда; если подкрутить настройку, то серию можно свести к единичному импульсу, однако помнить, что процесс удаляется в бесконечность. Майор Шмалько аккуратно приподнимает голову. Там, где недавно предполагалось наличие противника, а так же его обходные тактические ходы, рушатся вниз ветви дерев, порой грохаются сами дубы и клены, листья попросту превращены в пыль и клочья тумана. Однако тут недоработочка — кино немое. Звуковая палитра наличествует с левого фланга. Очень хорошо, что не с тылу.

Шмалько поворачивается. Дымовая палитра имеется здесь еще в более плотном, концентрированном выражении. Порохового дыма столько, что подробности вершащегося процесса скорее угадываются, чем видятся. Шмалько смутно помнит, наблюдал ли он когда-либо подобную картину со столь близкой дистанции в натуре, а не видеозаписи. Возможно, действительно наблюдал. Прямо сквозь тщательнейшим образом натянутую когда-то маскировочную сеть, ныне так же обратившуюся туманом, трудит тетралогию стволов ЗСУ-23. Следовательно, при хорошем осциллографе, импульсную зазубрину можно разложить на четыре. Тогда частота повторения снизится до совершенно приемлемого уровня — четырнадцать в секунду. Именно с таким интервалом каждый из стволов выталкивает в мир обтекаемый, невидимый глазу предмет, физическое существование которого можно установить по тем самым, падающим деревцам. Тут вам не запутанная физика элементарных частиц — и импульс, и местоположение получается определить весьма точно. В отличие от местоположения противника, кстати. Где вы, господа турки? Только что были такие бодрые и видимо уверенные в себе, а ныне…

Когда четырехствольная машина смерти внезапно обрывает процесс обработки свежей древесины, у Шмалько с Нелесным есть некоторое желание, пойти и посмотреть, наличествуют ли среди ветвей и листьев скоропостижно оборвавшие жизненные функции крупные млекопитающие организмы, доминирующего последние десять тысяч лет вида. Но времени уже нет. ЗРК «Бук» — мобильная система. Похоже, она полностью готова переместиться в какую-то другую координатную привязку.

Начальство успешно убирается прочь. В конце-концов, подумаешь, арестовали командира части. Главное, что самого охранника знамени Сережу Триколича не тронули, не сняли с дежурства вообще весь караул, во главе с лейтенантом, или даже с дежурным по части капитаном Чаленко. Так что пронесло. Можно даже начинать радоваться жизни, ибо для казака Триколича заканчивается последняя смена у «прапора» [121] на сегодня. Сейчас приведут сменщика, и можно будет хоть чуточку расслабиться в караулке. Мысли не успевают разогнаться по накатанному руслу. Прибывшее укро-турецкое начальство еще толпится у калиточного входа, когда что-то где-то происходит. Там за воротами стрельба. Это не какие-то отдельные случайные «пух-пух» — огонь ведется очередями. Двое не успевших выбраться вовне турок тут же пригибаются, отскакивают прочь от входа. Один из янычар экипирован на славу, второй, похоже, офицер — амуниция пожиже, а из стрелкового оружия, только что-то в кобуре.

Принявший стойку вольно Сергей Триколич делает попытку обдумывать происходящее. Есть ли на это время? Турок с автоматом уже опомнился, и теперь кидается обратно к забору, прямо по старательно выращиваемым дневальными цветочкам на клумбе. Кроме того, он легко и непринужденно ломает легкое штакетное ограждение газончика. Это совсем непорядочно. Рядовой Триколич неоднократно имел удовольствие быть в роли того самого дневального со шлангом и тяпкой. Ему очень обидно.

Короче, думать тут особо нечего. Турки вроде, по слухам, чинят в городе всяческие гадости. Может они и союзники их ПВО, но напасть на них сейчас могут только местные, то есть свои, украинцы. А значит…

Казак Триколич тоже не канителится с красивым помпончатым ограждением места статичных трудов часового: эту ленточку, вообще-то, предусмотрительно отстегивает разводящий, или начкар [122] , прежде чем скомандовать: «Рядовой такой-то, принять пост!». Сейчас не до этих прелестей. Снятие предохранителя, взведение механизма и переключение на автоматический огонь он производит на ходу, еще не добегая до двери. (У дежурного по части Чаленко отваливается челюсть). Уже на крыльце, Триколич приседает за по-советски щедро бетонированным ограждением ступеней, прижимает приклад к плечу и фиксирует мушку на спине оккупанта. Турок как раз размыкает кольцо гранаты и готовится преподать урок кому-то невидимому за преградой. То ли три, то ли пять пуль бросают его прямо на забор, граната успевает закатиться куда-то под спеленутое бронежилетом туловище.