Наследие предков - читать онлайн книгу. Автор: Сурен Цормудян cтр.№ 44

— Саня, ты это… — Баграмян хлопнул его по плечу. — Я все понимаю. Но ты держись. Мы уже к твоему дому подъезжаем.

— Да, спасибо, — кивнул Загорский. — Просто это моя школа. Которую я так и не успел окончить. Только вот класс мой не уцелел. Он на четвертом этаже был. Я сейчас, Тигран. Просто дай мне минуту.

— Хорошо, брат, — добытчик вернулся обратно в десантное отделение бронетранспортера.

Саша прикрыл глаза и снова увидел, как страшный бледный лик приближается к отчаявшимся Руслану и Лене.

— А ты, всегда была рядом, значит… Всю мою жизнь… Кто ты, или что ты?

— Смерть с вами… — услышал он вибрирующий дьявольский шепот. Шептал словно сам воздух, застилавший разрушенный город и пронизывающие пустые оконные глазницы уцелевших зданий. Загорский вздрогнул и нырнул внутрь машины, захлопывая люк.

* * *

Ядерный удар действительно пощадил данный район города. Во всяком случае, если сравнивать с другими местами Калининграда, что они сегодня пересекли.

Старые здания частично лишились кровли. У пятиэтажек местами отошли в сторону панели на верхних этажах, угрожая упасть в любой момент. Некоторые дома даже пожарища не тронули. Кустарник и молодые деревья нагло лезли сквозь асфальт и тротуарную плитку, отвоевывая территории у бывших царей природы.

Александр Загорский стоял в нерешительности, глядя на серый пятиэтажный дом. Ближний торец здания наклонился и до сих пор не рухнул каким-то чудом. За кустарником, с другого торца здания, где начиналась улица Молодой гвардии, ведущая прямиком на аэродром Дэвау, [23] виднелись обломки самолета Ан-2 из тех, что базировались на этом аэродроме. На сухих ветках старого и мертвого дерева колыхались от порывов ветра лоскуты материи. Все, что осталось от парашюта.

— Это твой дом? — спросил Тигран.

— Да, — тихо ответил Загорский, медленно озираясь. — Это мой дом. Вон там обычно отец машину ставил. А машины нету. Уехал куда-то…

— Саша, ты в порядке? — спросила Рита.

— Честно? Нет, — Александр мотнул головой. — Идем.

— Товарищи, мы с Кнышем в бэтэре останемся. Мало ли, что, — сказал Михеев. — Тигран, возьми автомат. На всякий пожарный…

Он протянул АКМ, снарядив его рожком.

— У меня ПМ есть, — отмахнулся Баграмян.

— Этой игрушкой только гопоту малолетнюю пугать, старшой. Возьми. Вдруг собаки дикие налетят. Или еще какая тварюга.

— Они больше ночью… Ладно, спасибо, — Тигран отдал ПМ Рите и принял автомат. Они двинулись следом за бывшим жителем этого дома, направляющимся к среднему подъезду.

Загорский поднимался осторожно. Осыпавшаяся штукатурка хрустела под ногами. Пыль и обилие паутины наводили на мысль, что сюда очень давно никто не хаживал. Поднявшись на второй этаж, Александр остановился перед деревянной дверью, у которой давно выломали оба замка и выкрутили глазок. Он просто встал и смотрел на нее, тяжело дыша.

Тигран и Рита остановились позади и внимательно наблюдали за ним.

Трудно было вообразить, что сейчас испытывал Загорский. Какие чувства терзали его сердце и разум. Много лет назад, он, будучи еще, по сути, ребенком, вышел из этой двери. Встретился с друзьями и отправился в Пятый форт, повинуясь зову своего увлечения. Он наверняка думал, что вечером снова переступит этот порог. Поужинает, вернувшись с увлекательной прогулки, — мама, конечно, приготовила вкусный ужин. Потом примет душ, смывая пыль подземелий, и усядется за компьютер. Будет играть в какую-нибудь игру. Или общаться «в контакте». Но он не вернулся. Он провел бесконечно долгие дни в подземной западне и выбрался лишь на минуту, чтобы узнать страшную весть: мир, в котором он жил, через минуту исчезнет. И его домом станет то жуткое подземелье, что лишило его друзей и возможности вернуться домой…

— Слушайте, я не могу туда войти, — тихо сказал он, после долгой паузы. — Что если, они все еще там?

Тигран вздохнул и присел на ступеньки. Затем дернул Загорского за штанину.

— Присядь-ка рядом, братец. Расскажу кое-что.

Александр послушно присел и уставился на соседа.

— Что именно?

— Помнишь, ты спросил меня сегодня, как я справляюсь? Как позволяю реальности не давить себе на психику. Так вот. Была война. Маленькая война по сравнению с тем, что мы получили позже. Ее даже воюющая страна не особо замечала. Люди жили так же. Делали покупки. Смотрели телевизор. Пили пиво. Отмечали Новый год. Какое им дело до того, что происходило где-то на периферии страны? А наша война разрушила большой город. Там были бандиты, против которых мы воевали, и мирные жители, до которых никому не было дела. И вот мы идем с ротой на новые позиции. Со старой нас выдавил неприятель. И от роты нашей мало что осталось. Идем через ад, в который превратился тот город. Разрушенные кварталы. Горящие деревья во дворах. Сожженные танки, не успевшие даже выстрела сделать. Трупы всюду. Враги. Наши пацаны. И мирные жители. Пожилая женщина лежит, убитая бомбой. Рядом авоськи с банками солений, которые она несла. А мы идем и не замечаем всего этого. В голове звон от недавнего боя. В горле острогранный камень тошноты от запаха разложения и тлеющих тел. И вдруг я вижу маленького мальчишку из местных. В окровавленном пальтишке. Лицо в саже. Ему лет семь. Он стоит, смотрит на нас и плачет. Не просто плачет. Это вообще самое страшное, что я слышал в жизни. Не разрыв мины в метре от тебя, не свист пули снайпера у виска. Нет. Самым страшным был его крик. И до сих пор для меня так. И он подбежал ко мне и закричал еще громче: «Дяденька, помогите мне, пожалуйста!» А я бреду и не могу глаз от него отвести. А он все кричит. Помощи просит. И я вдруг осознаю, что, наверное, где-то рядом лежит его убитая мать. Или вся семья. И он настолько поражен невероятностью того ужаса, что с ним случился, что не верит в происходящее и думает, будто какой-то взрослый дядя может все исправить. Я и все мои бойцы молча проходим мимо. Нам все равно. А меня его крик сводил с ума. Я пытался найти оправдание своему бездействию. Думал, что это ловушка. Я пойду с ним, а он меня и себя гранатой взорвет. Или приведет к боевикам. Или нож в спину всадит. Я ненавидел себя за такое малодушие, но все равно искал этому малодушию оправдание. Мы так и ушли. Я не знаю, что стало с тем мальчишкой. Скорее всего, он не пережил тот день. Вскоре прилетели штурмовики и стали бомбить тот район. Они бомбили врага, город и даже нас. Но тот мальчишка всегда у меня перед глазами. И крик его я слышу. И вот когда все вокруг скверно и я начинаю чувствовать, что сдаю, то вспоминаю его снова и снова. И тогда понимаю: как бы плохо не было мне… Ему во сто крат хуже. И мне не может быть так же плохо, как ему, потому что я — не беззащитный маленький ребенок, в чью жизнь так рано ворвалась смерть. И потому не могу я унывать. Это, наверное, ужасно и цинично так говорить. Но мальчишка, несмотря на то, что я так и не помог ему, стал моим ангелом-хранителем. Сам того не ведая. Не может мне быть так же плохо, как ему. А теперь, Санька, подумай вот о чем. Во всем мире случился апокалипсис. Но, что важнее, апокалипсис был также и у каждого. У каждого свой. У некоторых — задолго до нашего общего. Тот мальчишка раньше всех нас понял, что такое смерть, ад и настоящий конец света. Понимаешь? Так что соберись. Возьми себя в руки. Или я тебе врежу больно.