– Знакомый, – сказал он, наклонившись к дырчатой
металлической пластинке. – Напарник, короче говоря… Замуж не раздумала,
звезда моя?
В динамике послышался непонятный звук – то ли приглушенный
вскрик, то ли оханье.
– Я не привидение, – сказал Данил еще тише.
Послышались новые, столь же непонятные звуки – что-то вроде
возни. Данил нахмурился. Но тут же клацнул замок, и дверь чуточку отошла.
Выходя из лифта, он вынул пистолет, послал патрон в ствол.
Не понравились ему эти звуки – определенно возня… Сунул «беретту» сзади за пояс
и нажал кнопку звонка, встав так, чтобы при нужде моментально пнуть открывавшуюся
наружу дверь, отступив на шаг.
Дверь открылась рывком, но никто оттуда не кинулся, и
пистолетом в физиономию не ткнули. Пистолет, правда, все же был – красовался за
поясом у генерал-майора Глаголева. Здоровенный викинг, белокурая бестия,
которому следовало бы уже катить по Москве, стоял на пороге и мрачно взирал на
гостя.
– Здравия желаю, ваше превосходительство, – сказал
Данил.
– Один?
– Один, савсэм один…
– Ну, заходи, – Глаголев посторонился.
Едва Данил шагнул в прихожую, обитую темно-красными обоями
под кирпич, «берлинский бригадир» моментально заломал ему руку, ткнул лицом в
стену и упер в затылок дуло «макарова». Данил, конечно, мог бы побарахтаться не
без успеха, но он ждал от шебутного генерала чего-то в этом роде и не
сопротивлялся ничуть.
– Щекотно, – сказал он, расслабившись. – За
поясом, сзади…
Глаголев вытащил «беретту» и быстро, профессионально охлопал
всего в три секунды.
– Больше нет, – сказал Данил примирительно. –
Я ж вам не Рэмбо, в самом-то деле…
Глаголев убрал ствол от затылка, но пистолет не спрятал.
– А что это вы не в Москве? – спросил Данил
светски.
– Шагай вперед, сучий выползок. Направо.
– Полегче, ваше превосходительство, – сказал
Данил, двигаясь в указанном направлении. Лара так и не показалась. – Оба
мы майоры, хоть у вас впереди этого звания что-то такое и болтается, я ведь
обидеться могу, меня тоже учили в морду лазить…
– Налево. В дверь.
– Может, во двор выйдем? – спросил Данил, чтобы
малость подзавести оппонента. – Там оно просторнее…
– Заходи, – бросил генерал, не поддавшись на
провокацию.
Конечно, кабинет – стол, книжные полки, на ковре неплохая
подборка холодного оружия: казачья шашка, палаш с затейливой гардой, несколько
сабель, судя по эфесам, прусских, артиллерийский бебут, шпага, определенно
восемнадцатого века, еще сабля, австрийская… Данил невольно засмотрелся.
– Садись.
Глаголев устроился напротив, за массивным черным столом,
тоже антикварного происхождения – положительно, прибарахлился неплохо… Данил
сам мечтал когда-то о такой коллекции и таком кабинете, сейчас и деньги были,
но все не доходили руки. Он вспомнил о Ларином хобби и огляделся, пытаясь
определить, где может прилепиться крохотная коробочка. Интересно, она и сейчас
слушает?
– Ты во что втравил девчонку?
– Простите? – светски спросил Данил.
– Я спрашиваю, ты во что втравил девчонку, сучья морда?
– Ну хватит, – сказал Данил. – У меня тоже
самолюбие, а свиней мы вместе не пасли. И не надо играть у меня под носом вашим
табельным. Я, конечно, могу оплошать и не успеть сломать руку, но в твоей
нынешней ситуации труп тебе так просто не спрятать, если умеешь это делать,
конечно…
Глаголев смотрел на него так, что Данил держал себя в полной
боевой готовности. Стол пинком не опрокинешь, конечно, тяжеленек, но если уйти
влево в прыжке, пнуть высоченный литой шандал – есть шансы, есть…
– Во что ты втравил девчонку? – повторил генерал,
уже спокойнее.
– Пистолет положи. И отдай мой.
Еще с полминуты они ломали друг друга взглядами. Потом
генерал фыркнул, сунул «макаров» за пояс и толкнул через стол Данилу его ствол.
Данил медленно убрал его в кобуру.
– Отвечаю, – сказал он. – Ни во что я ее не
втравливал… или не втравлял, как правильно? Словом, не впутывал. А если что-то
и стряслось… Знакомых ей выбирал не я. Такое объяснение устраивает?
Даже если Лара сейчас и не подслушивала, закладывать ее
Данил все равно не стал бы – не по-мужски…
– Не вполне, – сказал Глаголев.
– Увы, – Данил развел руками. – Повторяю, ни
во что я ее не впутывал. Придется тебе удовольствоваться моим честным словом.
– Это твоим-то?
– А чем мое хуже некоторых?
– Какая служба – такое и слово…
– Удивительно точно подмечено, – сказал
Данил. – Я, между прочим, в Германии танки налево не загонял…
– Я тоже.
– А ходит слушок…
– Ну вот что, – сказал Глаголев, и его напористый
взгляд на миг все-таки в и л ь н у л, – давай-ка откровенно, благо про
тебя тоже говорят разное… Загонять я ничего не загонял, – он
помедлил. – Бывают ситуации…
– Когда знаешь, что если не подпишешь, мира этим не
перевернешь, – подхватил Данил. – Подпишет кто-то другой, а ты все
равно правды не найдешь, так что проще плюнуть и подписать…
Прочитав по лицу Глаголева ответ, откинулся на спинку и
расхохотался – искренне, почти весело.
– Чего ржешь?
– Руку, браток, – сказал Данил, наклоняясь через
стол. – Руку, говорю, браток… Аналогично. А ведь многие, должно быть,
попали в нашу ситуацию, верно?
После некоторого колебания Глаголев пожал протянутую руку,
но тут же убрал свою. Глянул, впрочем, самую чуточку дружелюбнее:
– Ладно, проехали… С этим все.
– Тогда повторяю – придется удовольствоваться моим
честным словом. Пытать, меня некогда, негде, да и не получится…
Глаголев нагнулся к нему, понизил голос:
– Ты мне поверь, шутки шутить не буду, – его
взгляд был тоскливо-отчаянным. – Одну я уже похоронил, за Ларку глотку
перехвачу кому хочешь…
– Что-то случилось? – серьезно спросил Данил.
– Она тебе говорила о могиле Чингисхана?
– Немного, – осторожно сказал Данил.
– А сам ты что знаешь?
– Краем уха…
– Не звезди. П о л н а я статуэтка попала к тебе.
– Допустим, – сказал Данил. – Значит, это
все-таки был не только милицейский мальчик, но еще и ваш? Попасть-то она
попала, но там на такой тарабарской грамоте писано…
– Но ты ведь все знаешь? По крайней мере, ничуть не
удивился, услышав про могилу Чингисхана…