Руки кукловода - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Александрова cтр.№ 45

Проходная в главном здании была такая, как будто на дворе стоял не 2001‑й год, а 1980‑й. Правда, я в те времена еще посещала детский сад, но по рассказам очевидцев и советским фильмам представляла себе проходную завода брежневского периода именно так. Отличало ее только то, что в этой проходной было совершенно безлюдно, если не считать тетку‑охранницу, судя по всему, родную сестру той, с которой я общалась возле ворот. Даже чайник, так же как и у первой, закипал рядом с ней на колченогой тумбочке.

Тетка не обратила на меня внимания, и только когда я, пройдя мимо нее, обернулась и спросила, где можно найти Никиту Андреича, она бдительно поглядела на меня сквозь маленькие круглые очки и поинтересовалась, кто я такая. Я ответила правду, что я корреспондент газеты «Невский вестник», и даже помахала перед ней нераскрытым удостоверением.

Тетка удивилась: судя по всему, пресса не жаловала предприятие. По поводу Никиты Андреевича она раздумчиво ответила, что кто ж его знает, в кабинете он точно не сидит.

Я пошла по длинному полутемному коридору, освещенному лампами дневного света, горевшими не то что через одну, а скорее через три‑четыре. Унылое впечатление усугублялось висящими на стенах полуоборванными портретами передовиков прошлого века и графиками, отражавшими борьбу цехов химкомбината за какое‑то переходящее знамя.

Людей в коридоре не было и в помине, и из выходящих в него дверей не раздавалось никаких звуков. Только откуда‑то из дальнего конца здания доносились тяжелые и гулкие удары металла по металлу.

Я пошла на этот звук, надеясь найти там хоть кого‑нибудь.

Толкнув высокую обшарпанную дверь, из‑за которой доносились удары, я оказалась в огромном производственном помещении, где медленно двигалась по кругу зеленая металлическая карусель, почти такая же, на какой я каталась когда‑то в детстве, только вместо карет и лошадок на этой карусели стояли большие железные бочки. Сверху к карусели спускалась сложная система труб, по которым с журчанием и бульканьем что‑то текло. Сбоку от карусели ритмично подрагивал сложный агрегат, , возле которого стояло несколько человек в грязных спецовках. Один из работяг упорно бил по торчашей из агрегата трубе тяжелой кувалдой, остальные чесали затылки, с интересом смотрели на своего коллегу и подавали ему, судя по всему, бесполезные, но очень выразительные советы.

Неожиданно в противоположном конце помещения распахнулась дверь, и оттуда, как черт из табакерки, выскочил крепкий, коренастый и очень злой человек, в котором я с некоторым усилием узнала Никиту Козодоева.

Подскочив к работягам, он замахал руками и закричал:

– Сидоров, мать твою, ты что же делаешь? Ты же загробишь агрегат, так твою и разэтак!

– Андреич! – обиженно воскликнул мужик с кувалдой. – Так ить не фурычит она, сволочная хреновина! Процесс ить встает!

– Процесс встает! – передразнил его Никита. – А ты, Сидоров, сними кожух да проверь внутри маслопровод, а не лупи по технике кувалдой!

– Так ить отвинчивать надо… – тоскливо проныл Сидоров, но, понимая, что отвертеться на этот раз не удастся, достал отвертку и начал медленно отворачивать винты.

– А вы что без дела стоите? – рявкнул Никита на зрителей, с живейшим интересом наблюдавших за трудовым процессом. – Берите отвертки, помогайте Сидорову!

Тут он заметил меня и в том же запале закричал:

– Почему в цеху посторонние?

Работяги как по команде повернулись и изумленно воззрились на меня.

– Это ктой‑то? – басом спросил Сидоров, не отрывая глаз от мамулиного разноцветного шарфа.

– Это я вас спрашиваю: кто она такая? – заорал Никита.

– Никита! – Я шагнула ему навстречу. – Ты меня не узнаешь?

Он застыл, удивленно хлопая ресницами, и стал удивительно похож на себя прежнего, так что я чуть не прослезилась и задумала про себя: если сейчас он меня узнает, все будет хорошо. Я не успела подумать, что именно будет хорошо, но у меня в мозгу именно так и прозвучало: все будет хорошо.

А Никита сделал шаг мне навстречу, лицо у него сделалось удивительно глупым, и он неуверенно сказал:

– Простите…

С памятью у Никиты Андреича обстояло неважно, так что я даже расстроилась: а вдруг он и вправду меня не узнает? Ведь прошло столько лет…

– Общество имени Леонардо да Винчи, – нетерпеливо напомнила я Никите.

– Ой! – обрадовался он. – Я вспомнил! Саша, да?

– Ну наконец‑то. – Я вздохнула с облегчением: все‑таки узнал.

– А что ты здесь делаешь? – спросил он не очень ласково – девочке из его школьного детства не место было в этом обшарпанном цеху с работягами, да и Никите некогда было предаваться воспоминаниям.

– Тебя ищу, – ответила я почти чистую правду, – ты не думай, я по делу…

Он почему‑то слегка покраснел, потом оглянулся на работяг и сказал им совсем не таким голосом, как раньше:

– Ну вы тут… это… разберитесь! – И, не сдержавшись, добавил: – Сидоров… Чтоб у меня без кувалды!

– Андреич! – истово воскликнул Сидоров, ударив себя в грудь. – Обижаешь! Да чтоб я… Да ни в жисть! Что же мы – не понимаем? – И снова углубился в нехитрый трудовой процесс.

Мы с Никитой вышли в коридор, и он двинулся по нему, удивленно оглядываясь на меня и собираясь с духом, чтобы снова задать волновавший его вопрос.

– Не мучайся, – усмехнулась я, – я вообще‑то только недавно узнала, что ты здесь работаешь, и решила соединить приятное с полезным. А так мне все равно нужно было на этот комбинат ехать. Я вообще‑то журналист, корреспондент «Невского вестника». У тебя тут кабинет есть, или так весь день и бегаешь по цехам?

– Бегаю… – протянул Никита извиняющимся голосом. – Но кабинет, конечно, есть, мы сейчас туда идем.

Мы свернули в боковой коридор, поднялись по металлической лесенке, похожей на корабельный трап и подошли к двери с табличкой «Н. А. Козодоев, заместитель директора».

Никита распахнул дверь. За маленьким столиком сидела невысокая полная женщина средних лет в очках и вязала носок. При виде начальника она поспешно спрятала вязание в ящик стола и уставилась на Никиту преданным взором. Он махнул ей рукой, пробурчал что‑то невразумительное и прошел в следующую дверь, которая вела в сам его кабинет.

Кабинет был маленький и неуютный, видно было, что хозяин посещал его редко.

Никита пододвинул мне стул, сам уселся за стол, потом подскочил и спросил:

– Тебе, может быть, кофе?

– Нет‑нет, – замахала я руками, подумав, что его секретарше снова придется оторваться от вязания, а также о том, какую бурду может сварить эта грымза. Судя по обстановке в кабинете, она совершенно не следит за своим начальником Никитой. Вон, пыль на подоконнике, и вода в графине аж позеленела. Да и занавески некрасиво провисли, и никому нет до этого дела. Нет, из рук этой женщины я не хочу принимать ничего, даже кофе.