Адвокат амазонки - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Борохова cтр.№ 37

– Но ты же понимаешь, что теперь поход в ресторан отменяется. Не можем же мы тащить туда с собой ребенка!

– Я тебя предупреждала! А чем, кстати, ты собираешься его кормить? В холодильнике есть только шампанское и икра.

Став свидетелем препирательства, мальчишка расхныкался:

– Есть хочу. Хочу кашу.

Лыков начал нервничать.

– Но ты же женщина! Сделай что-нибудь. Пожарь яичницу, в конце концов.

– Не хочу яичницу! Я к маме хочу! – продолжал хныкать малыш.

– О господи ты боже мой! – схватился за голову Семен Петрович. – Что же делать?

– Милый, быть может, разумно пока отправить мальчика к матери? – вкрадчиво спросила Лика. – Пока домработница и гувернантка не наняты?

Лыков согласился было на такой вариант, представив вдруг, какое ему доставит облегчение остаться наедине с любовницей, но потом вспомнил о Нине и передумал. Он вообразил, какими насмешками она его встретит, как будет источать яд, и такая картина заранее испортила ему настроение. Кроме того, он не мог простить жене того, что она вытворяла сейчас с его любимым «Подворьем».

– Нет! – отрезал он. – Мальчик останется с нами. – Увидев, как исказилось лицо Лики, он спешно добавил: – Пока только на выходные.

В общем, если есть ад на земле, то его эпицентром определенно стала квартира бедного Семена Петровича. Выходные прошли так, что впору было застрелиться. Но умирать тогда, когда его жизнь только обещала начаться, было глупо. И Лыков терпел!

Василек и Лика испытывали его терпение по очереди, а иногда вместе. Девушка никак не могла для себя принять, что к малышу нужно проявлять снисхождение, потакать его маленьким прихотям, играть с ним, сидеть у кровати, пока он не заснет. Похоже, все эти маленькие льготы она примеряла на себя, и, несмотря на то что Семен Петрович взял на себя все хлопоты о Васильке, она все время на него дулась. За три дня у них не набралось и трех часов, которые они провели друг с другом. С грехом пополам уложив ребенка, когда на часах было больше полуночи, они решили посидеть на кухне с шампанским. Шуметь было нельзя, дурачиться тоже. Но они вполне нормально общались до двух часов ночи, а когда наутро взлохмаченная голова мальчишки возникла в дверях их спальни, Лика демонстративно зажала голову подушкой. Семену Петровичу опять пришлось вставать, вести мальчика в туалет, мыть ему руки и шариться в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного.

– Мне кажется, твой сын несамостоятелен! – безапелляционно заявила Лика, встав после полудня. – Уж не знаю, чем занималась твоя драгоценная жена все время, сидя дома, но мальчику не хватает элементарных навыков. Он многое мог бы делать сам.

– Но он еще ребенок! – пытался оправдаться Лыков, неизвестно почему защищая жену. – Всему свое время. Прояви терпение.

– А что я делаю уже третий день! – возмутилась Лика. – У меня, между прочим, в понедельник зачет. Как я его сдам, если все дни и ночи провожу с ребенком? И если уже ты заговорил о будущих детях, имей в виду, что я не намерена становиться матерью в ближайшие пять-семь лет. Надо же, наконец, пожить для себя!

Семен Петрович, высчитав в уме, сколько лет ему будет, когда его нимфа сподобится стать матерью, заметно поскучнел. У нее впереди была вся жизнь. До недавнего времени ему казалось, что у него тоже. Но это было не так. Категорически не так. Ему нужно было успеть сделать так много за отпущенную Богом вторую молодость. Для Лики же все было в первый раз, и ей не нужно было спешить. В этом они не совпадали. Катастрофически...

Понедельник неизбежно наступает после выходных и очень часто застает нас врасплох, как внезапно закончившийся отпуск. Так случалось частенько с Дубровской, но только не сегодня, когда она мчалась в суд на всех парусах. Суббота и воскресенье, проведенные в тягостных раздумьях, изрядно утомили ее, и теперь ей хотелось действовать. Тем более в суде ее ждал тот, кто нуждался в ее помощи; кто ценил ее ум и заботу. Виталий Бойко не забывал одаривать ее комплиментами, и Елизавету, если признаться честно, это обстоятельство приятно волновало. Их отношения напоминали ей сейчас школьную пору, когда взаимные симпатии только зарождаются и немного боязно высказать их вслух.

Сегодня она одевалась с особой тщательностью, меньше всего думая о том, какое впечатление она произведет на присяжных. Ей хотелось нравиться Виталию, и летний костюм из жатого шелка для этой цели подходил больше всего. Восхитительного бирюзового цвета, он делал ее выше и стройнее. Ей казалось, что возле нее плещется море. Когда она вошла в зал, у прокурора Латынина сделалось какое-то странное выражение лица, точно он увидел ее сегодня впервые.

– Прекрасно выглядите... Лиза, – сказал он, забыв назвать ее по фамилии, как обычно, или вообще употребить обезличенное: «адвокат».

Случилось то, чего она всегда старалась избегать. Ее клиент, прокурор, приставы и конвой видели в ней сейчас не профессионала, а просто красивую женщину, на которую приятно смотреть, не задаваясь вопросом, хорошо ли она соображает. Виталий улыбался ей за тонированным стеклом, и Елизавета чувствовала, что ее душа, отделяясь от тела, парит под высоким потолком зала суда.

Сегодня допрашивали эксперта, и, положа руку на сердце, это была не самая простая часть судебного следствия. Дубровской нужно было быть во всеоружии и уделить больше внимания специальной литературе, чем своей одежде. Эксперт, сухой, въедливый старикашка, вряд ли оценил сквозь толстые стекла своих очков красоту молодой адвокатессы.

– Смерть потерпевшей наступила от чрезмерной доли инсулина, введенного в организм путем подкожной инъекции, – говорил он, отвечая на вопросы прокурора. – Это привело к потере сознания и гипогликемической коме из-за слишком сильного снижения сахара в крови. Мозгу просто не хватило глюкозы, которая является для него основным топливом.

– Чем опасна гипогликемическая кома? – спрашивал прокурор.

– Это очень опасное состояние, которое приводит к острому нарушению функции мозга и сердечно-сосудистой системы, мозгового и коронарного кровообращения с неблагоприятным прогнозом.

– Вы изучали историю болезни Вероники Песецкой. Страдала ли она заболеванием, при котором была необходимость в применении инсулина?

– Ничего подобного я не обнаружил, – отвечал эксперт. – В медицине инсулин применяется для лечения различных форм диабета. Потерпевшая не страдала этим заболеванием.

– Значит, смерть потерпевшей не могла быть несчастным случаем? – уточнил прокурор.

– Инсулин в организм Песецкой был введен намеренно. Это очевидно...

* * *

– Разве инсулин не используется в не лечебных целях? – приступила к допросу Дубровская.

Эксперт пожевал губами.

– Используется. Но это чревато серьезными последствиями.

– Какими же?

– Комой, о которой мы уже говорили, внезапной смертью или развитием диабета с инсулиновой зависимостью.