Черный мотылек - читать онлайн книгу. Автор: Рут Ренделл cтр.№ 24

— Чего же ты ожидал?

Теперь-то она знала чего. Равнодушия. Реакции, свойственной ее матери.

— Не знаю, Медвежонок, — вздохнул он. — Малая Медведица, созвездие мое, не знаю, чего я ожидал.

Малая, вот именно. Снисходительность — вот все, на что она могла рассчитывать. Понимание тоже пришло к ней — со временем. Много лет назад. Но в медовый месяц она этого не знала, тогда еще нет. Она думала, муж устает, и когда в те дни и ночи он с улыбкой сожаления или слегка подшучивая, уклонялся от любовной игры, Урсула напоминала себе, что он четырнадцатью годами старше. Они вернулись домой, в Хэмстед, в дом на Холли-маунт. И этого она не знала — насколько резко тот гостиничный номер отпечатается в ее памяти, так что складки белой сетки, струившейся до полу, ложившейся волнами, отныне и навсегда будут ассоциироваться для нее с сексуальным удовольствием.

А он? Или для него это было не удовольствием, а легкомыслием, безобразием, развратом? И опять же: почему Джеральд так боялся тумана, о чем туман ему напоминал? Складки белой сетки, обволакивающую паутину? Пожалуй, в этой теории кое-что притянуто за уши, но со счетов ее сбрасывать не стоит. Много времени прошло с тех пор, когда ей причиняло боль смутное подозрение — нет, отчетливое знание, — что Джеральду не нравится заниматься с ней любовью, ему это противно. Да, наверное, при виде белой завесы тумана, струящейся с белого неба, Джеральд, как и она, вспоминал светлую комнату, запах тел, податливость и влажность жены, несдержанную страсть.

Джеральд взялся за книгу, работа отбирает силы, говорила себе она, иногда он засиживался до ночи. Урсула даже пыталась убедить себя, что стала рабыней собственных желаний. Дитя своего времени, секса как такового она не стыдилась, но тяготилась зависимостью. В жизни хватает дел помимо секса.

Например — научиться быть женой. Готовить, принимать гостей. Ей удалось разобрать чудовищный почерк Джеральда, сделать ему сюрприз. Это его порадовало: Урсула сумела прочесть начало новой книги, хотя большинство машинисток в отчаянии отказывались перепечатывать его тексты. Потихоньку от Джеральда она вынула снизу из стопки первую главу рукописи, унесла к себе и отпечатала — пятнадцать аккуратных страниц.

Предъявляя Джеральду свой труд, она готова была наткнуться на холодное недоверие, даже на упрек. К тому времени Урсула уже не могла скрывать от себя, что вызывает у мужа неприязнь. Как, почему — этого она не понимала, не знала, в чем провинилась, но была настороже, следила за выражением его лица, начинала побаиваться. Позже она поняла: и за рукопись она взялась, чтобы угодить ему, чтобы понравиться.

Никакого неудовольствия, ни малейших признаков гнева. Джеральд пришел в восторг, радостно пролистал странички, назвал жену умницей. Она ждала: сейчас он вскочит, обнимет ее, поцелует — хотя бы из благодарности. Он взял ее руки, поднес к губам. И этим ей пришлось удовлетвориться. Даже такой ласки она не удостаивалась неделями.

— Хочешь, я тебе всю книгу перепечатаю? — предложила Урсула.

— Как она тебе? — с улыбкой спросил муж

Это был «Глаз на закате», история Джекоба Мэнли, религиозного фанатика, из самоотверженности и ради приличия женившегося на вдове с пятью детьми. Он содержал семью, приучал приемных детей усердно заниматься в школе и всячески совершенствоваться, но любви им не дал. Ни одна книга до сих пор не притягивала Урсулу так, как этот роман, действие которого происходило в Восточном Лондоне сороковых и пятидесятых годов. Множество романов, проглоченных перед браком, не увлекало ее до такой степени. Она понимала, что часть обаяния заключается для нее в самом авторе: читая, Урсула словно слышала его голос. У нее вошло в привычку прочитывать каждую главу перед тем, как перепечатать. Смакуя характеры и диалоги, она тщетно искала альтер-эго Джеральда — ничто не напоминало его рассказы о своей молодости.

Он с удовольствием принимал из ее рук аккуратно перепечатанные странички. Это стало ее работой — Урсула подумывала найти себе какое-то дело. Теперь она могла гордиться собой.

Вот что можно рассказать Саре. Пусть дочь сначала разберется с проблемами, которые столь сильно занимают ее на данный момент. Подождем, пока Сара вновь позвонит и засыплет мать нетерпеливыми вопросами.

Туман поднимался, но это временно: через полчаса бледно-голубое небо и мутно-белое солнце вновь скроет пелена, ровные пустынные пески вытянутся безутешно под густой завесой, исчезнут и небо, и отель, и даже широкий простор мягко колышущегося моря. Белая ватная масса облепит окна кабинета Джеральда.

А сейчас там, внизу, просияло солнце, и, дождавшись, когда туман рассеется, люди начали возвращаться, как они возвращаются всегда, словно птицы на рассвете. Вдали Урсула разглядела семью Флемингов: они устроились возле дюн, за ветроломом, хотя ветра не было. Джеймс и Эдит копались в песке, Сэм и его невестка отдыхали в шезлонгах. Урсула дважды отдежурила при детях и во второй раз передала Джеймсу марки. Больше ее не приглашали, да и не должны были: она знала, что в конце недели семья возвращается домой.

Не было смысла привлекать к себе их внимание. Урсула прошла в пятидесяти метрах от Флемингов, не поворачивая головы, но тут Сэм окликнул ее:

— Миссис Кэндлесс!

Она обернулась, пошла в обратную сторону по пляжу. Тут с ней произошло нечто неожиданное и даже пугающее. У Джеральда в кабинете висела фотография Сэмюэля Беккета (муж время от времени украшал стену портретами любимых писателей). Сэм Флеминг, с его выступающим подбородком, пронзительными глазами, крупными подвижными губами, показался вдруг Урсуле похожим на Беккета. Она не помнила, был ли Беккет столь же высок и худ, но, скорее всего, да. Внезапное и мощное притяжение к этому человеку — ничего подобного она не чувствовала при первых двух встречах — поразило Урсулу словно удар. Она остановилась как вкопанная, сделала глубокий вдох. Потом заставила себя идти дальше.

Флеминги заговорили с ней, что-то насчет тумана — дескать, туман рассеивается. Окликнув сына, занятого строительством песочного замка, Молли напомнила:

— Джеймс, что нужно сказать миссис Кэндлесс?

— Большое спасибо за марки, — сказал мальчик.

— Рада, что они тебе понравились.

Сэм Флеминг пристально смотрел на Урсулу. Она подумала, что, возможно, есть доля истины в утверждении: если тебя притягивает какой-то человек, то и ты становишься для него привлекательной, — какой-то химический процесс или телепатия? Нет, сказала она себе, если Сэм Флеминг заинтересуется женщиной, то не ровесницей, не тощей вдовой с короткой седеющей стрижкой, в джинсах и свитере, а яркой и сочной тридцатипятилетней женщиной.

Не в первый раз ей понравился кто-то другой, не Джеральд. И не в первый раз все это ни к чему не приведет.

— Боюсь, туман возвращается, — сказала она. — Такой вид у неба.

— Что ж, пойдем пить чай.

Урсула попрощалась и пожелала Флемингам благополучно добраться домой. Больше они не увидятся. Она чувствовала, как слегка подгибаются колени: физическое проявление желания. Точно такое же чувство охватило ее тридцать пять лет назад, на первом свидании с Джеральдом. Удивительно, с какой точностью возвращаются ощущения, хотя женщина, некогда испытавшая их, изменилась до неузнаваемости. И зачем? В тот первый раз ее не ждало ничего, кроме грубой насмешки, жестокого презрения.