Опасная тайна Зала фресок - читать онлайн книгу. Автор: Питер Мэй cтр.№ 33

Мари Окуан задумалась.

— Почему вы думаете, что убийца или убийцы оставили подсказки, которые приведут к следующей части тела?

— Как все это странно, не правда ли? — сказал судья, прежде чем Энцо успел ответить. Он был явно заинтригован. — Обнаружение одной части тела обязательно приведет к остальным.

— Это если разгадать подсказки, — поправил Энцо. — Но по-моему, совершенно ясно — убийцы не рассчитывали, что череп или фрагменты останков будут найдены.

— Это несколько подрывает вашу теорию, Жан-Пьер, — взглянув на судью, сказала министр. Сложив руки на столе, она пристально смотрела на Энцо темно-синими глазами без тени теплоты и любезности. — Мсье Маклеод, от имени правительства и полиции я хочу поблагодарить вас за проделанную работу по расследованию убийства Жака Гейяра. Ваша помощь была для нас весьма ценной, и завтра на пресс-конференции я публично объявлю вам благодарность… — Она сделала паузу.

— Но?..

— Теперь, когда обстоятельства убийства попали в сферу нашего внимания, я поручила расследование особой следственной бригаде под руководством судьи Лелона. — Энцо взглянул на судью, сидевшего с самым бесстрастным видом. — Ваша помощь нам больше не нужна.

— Более того, — добавил Лелон, — если вы попытаетесь участвовать в дальнейшем расследовании, это будет расценено как вмешательство в дела полиции.

— Хотя, разумеется, учитывая ваше знакомство с делом, любые ваши логические выводы будут выслушаны с благодарностью, — быстро добавила Мари Окуан и сладко улыбнулась. Долгая пауза повисла над столом, освещенным мягким светом красного фонаря. — Итак?

— Что — итак?

Судья раздельно произнес, подчеркивая каждое слово:

— У вас есть какие-либо соображения по делу Гейяра?

— Нет, — ответил Энцо, думая, что из Раффина мог бы выйти неплохой пророк.

— Вот и хорошо. — Покончив с делами, Мари Окуан уселась поудобнее и позвонила в стоявший на столе колокольчик. — Теперь можно выпить кофе.

Опустившись на сиденье такси, Энцо стянул галстук, затолкал его в карман, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и глубоко вдохнул. Время близилось к полуночи, но камни постепенно отдавали дневное тепло и воздух был тяжелым от влаги и городского смога. Ночь накрыла город жарким, душным одеялом. Мимо проплывали уличные фонари, пронзавшие темноту конусами света, похожими на бесплотных обитателей иного мира. Собственный мир Энцо, исполненный замешательства, гнева, растерянности, странно съежился до размеров занимаемого в такси места. Да будь он проклят, если откажется от расследования ради того, чтобы избавить правительство и полицию от необходимости краснеть в неловкой ситуации! Они ничего не раскрыли за десять лет. Какая гарантия, что сейчас у них что-то получится? Или они надеются, что Гейяра вновь забудут? Однако Энцо понимал, насколько трудно продолжать работу вопреки воле властей. Вмешательство в официальные дела полиции — слова судьи Лелона до сих пор звучали в ушах. Предупреждение было как нельзя более ясным.

Такси проехало по мосту Согласия. Восточная часть бульвара Сен-Жермен опустела. Энцо мрачно смотрел на закрытые магазины со спущенными жалюзи, темные окна квартир. Когда они проезжали перекресток бульвара Распай, он увидел впереди огни Шестого округа. Кафе еще работали — припозднившиеся посетители только начали выходить из баров и пивных. Энцо ясно представил, почти уловил эхо их голосов и смеха, мечущееся в узких улочках вокруг его дома, и понял, что не хочет сейчас этого слышать. Повинуясь импульсу, он попросил таксиста отвезти его на остров Святого Людовика и вышел на улице Двух мостов.

Он постоял, глядя вслед уезжавшему такси. Улица была пуста. Кафе на углу, где он сидел, дожидаясь Кирсти, закрылось; в ресторане, где он пообедал, шла уборка. Стоя на тротуаре, Энцо соображал, что, собственно, здесь делает. Перейдя улицу, он встал так, чтобы видеть вход в ее двор. Дома на этой стороне недавно подновили. Над его головой между первым и вторым этажами висела табличка «Продажа». Задрав голову к мансардам на той стороне улицы, он гадал, куда выходят окна дочери. Кое-где горел свет. Может, она еще не спит? Думает ли Кирсти иногда об отце без гнева? Сам Энцо лишился отца в юном возрасте и хорошо знал, каково это.

Что привело его сюда, неодолимо притянуло, как мотылька на огонь? Чувство вины? Сознание, что он, положа руку на сердце, немало постарался, чтобы старшая дочь его возненавидела? Он знал — ему некого винить, кроме себя. Маклеод досадливо вздохнул — глупая затея. Сунув руки в карманы, он побрел к улице Сен-Луи-ан-Лиль, откуда до дома было пятнадцать минут небыстрой ходьбы. В это время из-за угла вынырнуло такси и остановилось у входа в дом Кирсти. Из машины выбралась молодая пара. Машина ждала, не выключая мотора. У девушки были длинные каштановые волосы, забранные в небрежный узел; звук ее смеха резанул Энцо даже спустя столько лет. Он попятился, спрятавшись в кстати подвернувшейся дверной нише, и смотрел, как парень, взяв ее лицо ладонями, о чем-то пылко говорил, а затем нежно притянул к себе и поцеловал. Они обнялись и снова обменялись поцелуем — долгим, чересчур долгим. Энцо смотрел, не в силах вздохнуть. Парень что-то сказал, оба засмеялись. Девушка была счастлива. Энцо отдал бы все, что угодно, лишь бы быть причастным к этой радости. Молодой человек сел в такси. Кирсти долго махала вслед машине, умчавшейся к мосту Де-ля-Турнель, потом мельком оглянулась — Энцо плотнее вжался в тень, — набрала код и исчезла за дверью, поглотившей ее, словно черная пасть.

Маклеод простоял в темноте минут десять. После всех страданий, которые он причинил дочери, она по-прежнему способна смеяться и быть счастливой. У него нет права вновь делать ее несчастной. Стремление помириться было продиктованной эгоизмом попыткой изгнать демона вины, преследовавшего его все эти годы. Оставить семью, лишить девочку отца, которого она обожала, его тоже побудил в первую очередь эгоизм.

Мы чистыми пришли — с клеймом на лбах уходим,

Мы с миром на душе пришли — в слезах уходим,

Омытую водой очей и кровью жизнь

Пускаем на ветер и снова в прах уходим. [38]

Стоя у чужой двери, не в силах позабыть счастливый смех дочери, Энцо принял решение не беспокоить ее больше. Она не хочет его знать. Это ей решать. Когда-то у него уже был шанс, и он ее предал. Самое меньшее, что он мог сделать сейчас, — оставить Кирсти в покое, освободив от себя и от воспоминаний. От прошлого, которое им обоим надлежит отпустить, и жить дальше.

Выйдя из тени, он перешел на другую сторону и повернул налево, на Сен-Луи-ан-Лиль, освещенную витринами магазинов. Черные провалы в спящих жилых домах вызывали неприятное чувство, словно отсутствующие зубы в ровной улыбке. Здесь, в самом центре города, было странно тихо. Отдаленный шум транспорта едва доносился. Улица была совершенно пуста. Пивная «Сен-Луи» закрылась, столики и стулья, составленные в высокие башни, ночевали на тротуаре под полотняными навесами. Он слышал эхо собственных шагов, отражавшееся от стен домов по обе стороны Сен-Луи; каждый шаг отягощало осознание обреченности.