Прожорливое время - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Джеймс Хартли cтр.№ 99

— В основном мне.

— Вот как? — сказала Джулия, передвигаясь в кресле с таким видом, словно никак не могла для себя решить, в каком тоне вести разговор. — Разве вы у нас ищейка? Я так огорчилась, узнав про старину Рэнди Дагенхарта. Очень печально. Да и этот молодой человек, кажется, Брэдли? — Она произнесла эту фамилию так, будто ей пришлось рыться в памяти.

Найт поймал себя на том, что непроизвольно стиснул подлокотники кресла, и подтвердил:

— Тейлор Брэдли. Ну же, Джулия. Вы его прекрасно знали.

Сглотнув комок в горле, та снова заерзала в кресле и заявила:

— Конечно, вы правы. Странно, да? Одни пытаются показать, что знали его лучше, чем это было на самом деле, другие, вроде меня, стремятся откреститься от покойного.

— Это действительно очень странно, — согласился Томас.

— Наверное, такова человеческая природа, — заметила Джулия.

— Да?

— В чем дело?

— А мне казалось, вы не верите в человеческую природу. Я полагал, вы воспринимаете все как нечто временное, специфическое для данного общества. «Человеческая природа» для вас лишь некая всеобъемлющая формула, которую используют избранные, утверждая, что их жизненные ценности являются едиными для всего мира.

Джулия задумалась над его словами, потом спросила:

— Вы к чему-то ведете?

— Вовсе нет, — улыбнулся Томас. — С чего вы так решили, голубка?

— Что? — Она недоуменно уставилась на него.

— Я сказал: «голубка», — повторил Найт, улыбка которого была уже совсем сдержанной, осторожной. — Так назвал вас в Стратфорде Брэдли. Тогда меня поразило это обращение, поскольку оно было куда более фамильярным, интимным, чем предполагали ваши отношения. Особенно если учесть, что Брэдли был жалким помощником профессора в каком-то забытом богом колледже, а вы — ученый с мировым именем. Но к этому надо также добавить то, что Брэдли знал ваш любимый коктейль, очень редкий, хотя я уверен почти на все сто, что этот рецепт был позаимствован в «Дрейке». Значит, вы проводили вместе гораздо больше времени, чем можно было предположить. И все же… голубка?

— Он шутил, — небрежно пожала плечами Джулия. — К тому же много выпил и старался отточить британские идиомы.

— Да, я тоже так подумал. Но, как выяснилось, слово «голубка» совершенно не в ходу на юге Англии. Оно распространено гораздо севернее. В Ливерпуле и так далее. А Тейлор Брэдли никогда не бывал севернее Стратфорда.

— Может быть, услышал по телевизору, — предположила Джулия, снова пересаживаясь в кресле. — Вы ведете к чему-то конкретному?

— Все дело в том, что у меня в памяти засела не столько сама эта фраза, сколько ваш ответ на нее, — продолжал Томас, не обращая внимания на растущее нетерпение собеседницы. — Мне показалось, вы были… не знаю, раздражены, но не только. Встревожены, испуганы.

— Во имя всего святого, чего я могла испугаться? — спросила Джулия, лицо которой стало белым как полотно.

— Именно это и не давало мне покоя, — признался Найт. — Тут я вспомнил, откуда мне известно это выражение. «Будь временно в неведенье, голубка, когда ж свершится дело, похвали». [67]

Последовало долгое молчание. Томас мысленно отсчитывал секунды. Три. Четыре. Пять.

— И что с того?

— А то, что эти слова Макбет говорит жене после того, как послал убийц к Банко и его сыну.

Джулия молча смотрела на него целых три секунды, затем ровным и отчетливым голосом произнесла:

— По-моему, вам пора идти, вы не находите?

— Возможно. Я просто хотел заглянуть к вам и немного поболтать.

— Не сомневаюсь, вы уже изложили весь этот глупый бред полиции?

— Вы совершенно правы, — подтвердил Томас.

— Вам ответили, что от него нет никакого толка, поэтому можете оставить его при себе.

— На самом деле полиция всем этим очень заинтересовалась, вот только найти доказательства, вероятно, будет невозможно. Если не появятся какие-либо новые криминалистические улики, дыры в вашем алиби или красноречивые свидетельства банковских операций и телефонных переговоров, что, полагаю, никогда не будет обнаружено, то вам, по всей видимости, удастся выйти сухой из воды.

— Естественно, — сказала Джулия, улыбаясь, словно змея.

— Естественно, — повторил Томас. — Но мне любопытно вот что. Как вы намеревались разделить пьесу? Ее обнаружение обеспечило бы только одну карьеру, и я сомневаюсь, что это оказалась бы карьера Тейлора. Он не являлся полным дураком и должен был это понимать, хотя, уверен, вы оплели его своими чарами.

— Тейлор никогда не являлся лидером, — презрительно усмехнулась Джулия. — Уверена в том, что, если бы ему удалось раздобыть пьесу, я смогла бы убедить его… поделиться со мной. Он был слабым и бесхарактерным. Не столько Гамлет, сколько — не побоюсь показаться похожей на Элиота — сколько лакей.

— Как удобно.

— Я никого не убивала, мистер Найт. Возможно, поделилась кое-какими профессиональными мыслями с человеком, который оказался неуравновешенным психопатом. Возможно, я поступила не слишком красиво, последовав за вами во Францию, и согрешила в том, что не поделилась своими опасениями с полицией, но это все. У меня на совести ничего нет, и во сне я не гуляю.

— Разумеется, — произнес Томас.

— Так что оставим все это.

— Возможно, мне придется так поступить, — сказал Найт. — Но я постоянно возвращаюсь к самому первому убийству. Могу поверить в то, что Брэдли выследил Грешэма в подвалах, уверен, что именно он лишил жизни Дэвида Эсколма и пытался прикончить меня в моем собственном доме, но покушение на Даниэллу Блэкстоун, самое первое, кажется мне абсолютно другим. Остальные преступления совершены хладнокровно, безжалостно, но Блэкстоун была убита в порыве ярости. Ее ударили по затылку обломком кирпича. Так вот, Даниэлла говорила о правах на экранизацию с Грешэмом и о публикациях с Эсколмом, но я не понимаю, как она, стремясь найти специалиста по Шекспиру, обратилась, как вы выразились, к лакею. Возможно, Эсколм еще мог принимать Тейлора за настоящего шекспироведа, поскольку смотрел на него как бывший аспирант на помощника своего научного руководителя, но Даниэлла обязательно сначала ознакомилась бы с его резюме и поняла бы, что от этого человека не будет никакого толку.

— Наверное, она обращалась к Дагенхарту.

— Тот уже двадцать пять лет знал о существовании пьесы и скорее уничтожил бы ее, чем позволил бы Даниэлле или кому бы то ни было опубликовать эту вещь. Он дал клятву.

— Это в его духе. — Джулия скривила губы. — Дагенхарт всегда был старым сентиментальным глупцом, неизменно находившим способ облагораживать самые низменные свои устремления.