— Ладно, три часа потерпишь…
— Ну, не тяни, рассказывай!
— Дама с собачкой рано поутру вышла гулять, — отрешенно проговорил полковник. — И наткнулась на труп у стены твоего дома. Убит выстрелом в затылок.
— Я не стрелял в него! Дал башкой о стену и все.
— А что ты оправдываешься?.. Сами добили, чтоб не возиться. Да и провинился он. — Кужелев сел рядом и достал сигареты — курил редко, врачи запретили. — Судя по кровавым следам, ранен еще один человек, но сел в машину у твоей «ракушки» и пулю увез с собой.
— Вот этот мой!
— Что я тебе скажу, плохо стреляешь…
— Практики нет, отвык.
— Кстати, твой трофей имеет прописку. В восемьдесят третьем году партия из десяти единиц была отправлена в Эстонию для республиканского КГБ. Номер и модификация совпадают.
— Хочешь сказать, киллеры приехали из Прибалтики?
— Не обязательно. Оружие сейчас самый ходовой товар, особенно бесшумное.
— Ну да, а вы в банях паритесь, — не вытерпел Хортов. — А людей валят у своих подъездов и средь бела дня.
— А ты бы пошел и поработал, умник! — огрызнулся полковник. — Тебя же канатом не затянешь! Лучше статейки пописывать, всех учить жить и ни за что не отвечать.
— Ладно, давай не будем махаться, — пошел на попятную Андрей, еще раз отметив его необычное состояние. — Почему менты за мной гонялись?
— Да они же как собаки! Инстинкт преследования! Убегает, значит, добыча.
— Мне показалось, целенаправленно. Зачем в спину стрелять-то?
— В милицейских протоколах отмечено, что ты тоже отстреливался. И есть двое пострадавших…
— Ну полная ерунда! В пистолете было восемь патронов. Один я случайно выкинул, шесть расстрелял возле дома, и остался последний! Вон, в магазине…
— У одного сотрясение мозга, у другого — перелом лучевой кости…
— Это же не огнестрельные ранения!
— Кстати, оружие придется сдать, — заметил полковник. — Нужно для экспертизы. А то повесят на тебя контрольный выстрел в затылок.
— Да возьми ты его! — Хортов положил пистолет на стол. — Все равно патронов нет, а ты не дашь… Хотя жалко! Так красиво добыл трофей!
Кужелев не внял голосу сердца, молча убрал пистолет в карман.
— Теперь по старцу Гедеону… В ночь убийства, около трех часов во двор больницы приезжала «скорая», привозили женщину с аппендицитом. Водитель помог отнести носилки и вернулся в кабину. Через несколько минут увидел, как из окна процедурного кабинета на первом этаже выскочил человек в кожаном плаще, прошел мимо машины и пропал за воротами.
— А удобно ему было, в кожаном-то?
— С водителем разговаривал сам. Мужик с нормальными мозгами, галлюцинациями не страдает. Кожа — типичная одежда сатанистов. Особый шик — выделанная человеческая…
— Кошмар… Откуда и берутся!
— Окно в процедурном действительно открывалось, на жестяном отливе с наружной стороны есть свежие следы по пыли, возможно, оставленные полами одежды. И это пока все, — он на минуту замолчал и как-то непривычно заволновался и заговорил так, как недавно человек с птичьим именем Гриф. — Я не знаю, что с тобой делать, Андрей. Если они приговорили, то уж завалят без вопросов. Надо тебя куда-то прятать.
— А кто это — они? — спросил Хортов.
— Авантюристы, — обронил Кужелев и встал. — Знаешь, сколько их развелось?.. Ладно, я подумаю, куда тебя определить. Поживешь пока у меня, здесь безопасно.
— Спасибо, ты настоящий друг.
— Что-нибудь ел? Или голодный?
— Да не хочу я, — он вспомнил большой кусок зажаренной свинины с овощами. — Пища не лезет…
Полковник подошел к двери, постоял несколько секунд, будто вспоминая что-то, потом обернулся.
— Хирург приедет — открой. Три длинных звонка, один короткий.
Едва он ушел, Хортов снял рубаху и, подойдя к зеркалу, тщательно осмотрел рану: засохшая короста едва держалась, и никаких ощущений от резких движений руки.
И пистолет Кужелев забрал…
Андрей вспомнил о будильнике — четыре часа, назначенных Грифом, поставил его поближе к дивану и лег. Он не спал, а находился в легкой дреме, как когда-то в трюме баржи, только без видений, и испытывал благостное состояние покоя. Представление о времени полностью исчезло, пропало чувство опасности, и в голове не осталось ни одной тревожной мысли.
Будильник вскинул его, как армейский сигнал тревоги. Хортов надел пиджак, ботинки, и выйдя на площадку, запер дверь. В подъезде стояла настораживающая тишина и снизу тянуло табачным дымком. Он спустился на этаж ниже и заглянул в лестничный просвет: курила консьержка, сидя возле своей будки с котом на коленях. Андрей вернулся к кужелевской квартире и в этот момент услышал, как хлопнула входная дверь и по лестнице зашуршали торопливые шаги. Он поднялся на этаж выше, нашел точку, откуда просматривалась лестница, площадка, нижняя часть двери и затаился. Через десять секунд там появились сразу четыре человека: один в белом халате и трое — в униформе сине-зеленого цвета.
Для хирурга, согласившегося тайно осмотреть огнестрельную рану, такое количество ассистентов было слишком много.
Тот, что был в белом халате, встал напротив двери и стал жать на кнопку, остальные спрятались, распределившись по обе стороны — работали, как группа захвата.
Три длинных, один короткий… Подождал, повторил условный сигнал еще раз и, достав ключи, стал отпирать замки.
Вошли сразу все, прикрыли за собой дверь и в тот же миг Хортов легко побежал вниз. В пролете между вторым и первым этажами он перешел на вальяжный шаг и прошествовал мимо консьержки.
У подъезда, спрятавшись под выступающий карниз и вплотную прижавшись к ступеням, чтобы не было видно из окон, стоял потрепанный медицинский «рафик» с красным крестиком на боку. Водитель сидел за рулем и читал книжку, не обратив на Андрея никакого внимания — похоже, бригада была настоящая, и несомненно, вызвана из психдиспансера.
Не зря Кужелев вспоминал о его детских диагнозах…
Хортов прошел мимо машины (водитель мог видеть его в зеркала заднего обзора), не торопясь, пересек двор и, оказавшись возле кладбищенской ограды, перепрыгнул ее и скрылся среди высоких надгробии…
11
Встреча с премьером откладывалась трижды: первый раз по причине его занятости, дескать, пришлось проводить незапланированное совещание, потом он внезапно улетел в одну из средиземноморских стран якобы по заданию президента.
В третий раз, как объяснил Козенец, не мог отделаться от охраны, которая, разумеется, отслеживает каждый шаг и докладывает наверх. Но при этом Мавр спокойно разъезжал по Москве, соблюдая лишь самые необходимые правила конспирации, и не ощущал опасности — своим чувствам он доверял больше всего. Это значило, что пока с ним хотят разговаривать, не прибегая к насилию.