Дважды коронован - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Колычев cтр.№ 72

– Эй, какой здесь барабан? – шарахнулся от него Моток.

– Да? Может, здесь есть барабан? – Фурман взял подушку, поднял ее на вытянутую руку. – Нет здесь барабана. И быть не может. И не рулетка это. Пуля чисто твоя!

Он приставил пистолет к подушке и нажал на спусковой крючок. Звук был такой, будто воздушный шарик лопнул. Перья взметнулись в воздух. Но Фурман промазал, и Моток бросился к двери. Вторая пуля достала его и сбила с ног.

Моток лежал на животе, конвульсивно дергая ногой. Из простреленной шеи пульсирующим фонтаном хлестала кровь. Фурман бросил ему на голову подушку, приставил к ней пистолет...

– Это чтобы не мучился, – дунув на дымящийся ствол, сказал он. – И здесь чтобы не мучился, и на том свете. А то застрелился бы и в рай бы попал. А у меня здесь рай будет. С тобой. И с деньгами. Начнем прямо сейчас...

Он поднял простреленную и окровавленную подушку, бросил ее на Риту. Девушка отпрыгнула в сторону, споткнулась и упала. Фурман схватил ее за волосы, швырнул на кровать.

– Раздевайся!

Рита ничего не сказала, но стащила с себя джемпер, джинсы...

И вдруг в затылок ткнулось что-то очень твердое. Тут же последовал разрушительный взрыв, в дыму которого Фурман увидел Мотка, который махал ему рукой, увлекая за собой в какой-то светящийся тоннель...

* * *

На спусковой крючок Мартын нажал с легкой душой. Какая-то тварь пыталась влезть на Риту, и он только рад был разнести ему голову.

– Он... Он меня бил... Я не хотела, – рыдала она, в ужасе глядя на него.

Губа у нее разбита, нос распухший, синяк под глазом надувается. Видно, что она сопротивлялась. А раз так, то винить ее не в чем.

– Ничего не было. У него и раньше ничего не получалось...

– Раньше?! – Мартын перевернул на спину лежащего на кровати покойника. Пуля выбила ему глаз и часть надбровья, но все-таки его можно было узнать. – Фурман? Он что, охотился за тобой?

– Я не знаю, – одеваясь, мотнула головой Рита и умоляющим взглядом посмотрела на него. – Ты меня не бросишь?

– Даже не мечтай... А это, значит, Моток? – Мартын пнул ногой второй труп.

Оказалось, что Моток заступился за Риту, за то и пострадал. Но это уже детали. Главное, что с отморозками покончено.

В «Паджеро» он обнаружил «дипломат», а в нем – двести тысяч долларов. Ручка оторвана, замки взломаны, бурые пятна на корпусе. Это навело на мысль, что эти деньги совсем недавно принадлежали Робинзону.

Так и оказалось. Пятьдесят тысяч Мартын вернул ему, а остальное забрал себе: сто штук за Спартака, и пятьдесят – штраф за то, что Робинзон допустил беспредел в своем городе. Отморозки свободно по улицам гуляют, любимых женщин похищают... Робинзон за это и ответил. Все по понятиям, и кто скажет, что это не так?

– Быстрей! Бегом! Пошел! Пошел!

На бегу краем глаза он заметил занесенную над ним дубинку и резко прибавил ходу, чтобы не попасть под нее. Шум, суета, душераздирающий лай собак... Но вертухаи больше замахиваются, чем бьют. Все правильно – главное, шухер поднять, чтобы новичкам в голову мысли дурные не лезли. Менты на стреме, в зоне порядок, так что не рыпайтесь, бродяги, и плывите вниз по течению, как безголовые бревна.

А не хочет Гена плыть по течению. Но и зарубаться пока смысла нет, осмотреться нужно...

Этап гнали в здание карантина, но вышедший оттуда офицер велел строить зэков во дворе. Он же и приветственную речь толкнул...

Восемь лет Гене впаяли, и все на строгом режиме. Хорошо, братва за него. И «грев» на СИЗО слала, и здесь не забудут; и на этап зарядили не слабо – сумку с харчами, куртку теплую с меховым воротником...

На эту куртку и позарился «козел» из хозобслуги, узколобый мужик с красной повязкой на рукаве. Гена и досмотр уже прошел, и обрили его налысо, осталось только в бане помыться, и можно в карантинный барак загружаться. Особо крутых на этапе нет, и он без проблем займет там угловую шконку, вернее, надеялся на это. О том и думал перед зданием бани. Курил табак, никого не трогал, а тут черт какой-то с большим рыхлым носом и загребущими глазками.

– Слышь, мужик, ты куртку не продашь? Все равно ведь отберут, а мне осенью освобождаться.

– Скока?

– Ну, две пачки дегтя...

Он вынул из кармана ватника две пачки стремного грузинского чая.

– Да мне и одной хватит.

– На, держи! – Одну пачку мужик протянул Гене, а другую вернул в карман.

– Да нет, это ты держи!

Он ударил его без замаха, даже корпусом не повел. Но «козел» слетел с копыт и затылком стукнулся о трубу, что, выползая из земли, втягивалась в стену бани. Труба была обмотана теплоизолятом, и это значительно смягчило удар.

– Эй, ты чего? – потирая отбитый подбородок, спросил мужик.

– Ты же сам в пачку хотел... Вали отсюда, козлина позорная!

Увы, но эта выходка не осталась безнаказанной. Откуда-то вдруг появился офицер с повязкой дежурного и с ним два сержанта в камуфляже.

– Что за шум? И драка есть, да? – выразительно посмотрел на «козла» офицер.

– Да вот, ни за что ни про что... Земляков искал, а он по морде!

– Гроб себе заказывай, гнида! – пригрозил ему Гена.

И тем самым подписал себе приговор. На десять суток ареста. Но прежде чем препроводить в штрафной изолятор, ему позволили помыться, переодеться в лагерную робу. Вещи свои, сумку он сам сдал на склад, все как положено, по описи.

Его закрыли в четырехместной камере, где помимо него уже чалились два зэка – один рослый, с большой головой и удлиненным, как у лошади, лицом, второй низкорослый, худощавый, но более живой.

– А чего не здороваешься? – задиристо спросил мелкий.

– А кто его знает, кто вы такие? – скривился Гена.

«Может, вы петухи!» – читалось в его взгляде. Вслух он это сказать не решился – все-таки строгий режим, и за слова здесь спрашивают строго.

– Да мы-то правильные люди. А вот кто ты такой?

– И я правильный. – Витязь назвался, сказал, в какой зоне первый срок мотал, за какие грехи на вторую ходку загремел, за что сюда закрыли.

– Ну тогда присаживайся, если правильный. – Кивком головы мелкий показал на свободное место.

Нары здесь подняты, откроют их только на ночь. Но какие-никакие условия все-таки имеются.

– У нас в зоне кондей без дубка был, – хлопнув ладонью по железной столешнице, сказал он.

– И что, стоять приходилось? – густым голосом спросил рослый.

– Гонишь? Тут хоть стой, хоть лежи, а все равно сидишь, – хмыкнул Гена. – Теория относительности, блин...