Убийственный Париж - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Трофименков cтр.№ 97

Но чем могли люди искусства помочь Аттиа в его унижении и горе? Спеть в утешение? Разве что посочувствовать.

Дружил он и с государственными мужами. Их свели трагические обстоятельства: два года жизни отняли у Аттиа нацисты — пять месяцев в камере смертников тюрьмы Френ, потом Маутхаузен. Очень сильный и безмерно бесстрашный, он спас в лагере многих из тех, кто впоследствии возглавит Францию: министра юстиции Эдмона Мишле, военного дипломата и разведчика Пьера де Фромана, короля авиапрома Марселя Дассо. Они, наверное, могли помочь: мобилизовать, что ли, на поиски убийцы авиацию и флот?

Но Аттиа не нуждался ни в их, ни в чьей-либо еще помощи.

Свои проблемы он решал сам: даже подхватив где-то пулю на склоне лет, к врачам не обращался — как-то справлялся сам. Однажды молодому музыканту, выступавшему в «Рефюж», мешал, осыпая оскорблениями, пьяный клиент. Аттиа — костюм с бабочкой, идеальный пробор — вывел буяна из кабаре под дулом револьвера: с улицы донеслись два выстрела. В воздух или в клиента, никто не поинтересовался. Вернувшись в зал, он лишь сделал певцу отмашку ладонью, дескать, все в порядке: «Мое почтение, дружище».

Комиссар Роже Ле Тайантер вспоминал: наутро после преступления в «Гавроше» «Париж кишел наемными убийцами, оплаченными Аттиа». Жюбен должен был быть счастлив, когда его арестовали: смерть в тюрьме — а он умрет в тюрьме — казалась блаженством по сравнению с перспективой попасть в руки «горилл» Аттиа. Надо было совсем не дружить с головой, чтобы оскорбить Жозефа…

Да какого, к черту, Жозефа! «Большого Жо» Аттиа.

* * *

«Гаврош» и «Рефюж» — а еще «Лидо» в Ля-Рошели, записанное на жену директора тюрьмы, из которой Жо как-то бежал — были штабами, где планировались перевороты, шампанским отмечали удачные ликвидации, а виски — поминали друзей, которым не повезло. Заговорщиков не смущало, что «весь Париж» приходил в заведения Жо поглазеть на них, как в зоопарке. Жо мог гордиться не только орденом Почетного легиона, которым генерал де Голль собственноручно украсил его грудь летом 1945 года, но и славой первого в истории бандита, ставшего секретным агентом мирового уровня.

Сын тунисца (возможно, тунисского еврея), в 1914 году мобилизованного на сельскохозяйственные работы во Франции, Жо не смирился с тем, что, сделав ребенка гладильщице-бретонке, папа исчез из ее жизни, и до самой смерти рассказывал о героической гибели отца: пуля попала ему в лоб, когда он бежал в атаку под Верденом. Тюрьма стала для Жо домом уже в четырнадцать лет, когда в легендарном «Чреве Парижа» он обчищал пьяных и воровал лотки с овощами.

Говорят, он мог бы стать великим боксером, но продажные менеджеры отлучили его от большого спорта за отказ лечь в купленном поединке. Пришлось идти в большой бандитизм. В каторжных «африканских батальонах», где отбывали воинскую повинность уголовники, он сдружился с Пьером Лутрелем, будущим «врагом общества номер один» «безумным Пьеро» (39). Товарищи по несчастью звали Аттиа «Жо ле Моко» — по ассоциации с Пепе ле Моко, романтическим гангстером, которого сыграл Жан Габен в модном фильме Жюльена Дювивье (1936).

Вернувшись во Францию, Жо не вписался в оккупационные правила игры. Дважды его арестовывали за хранение оружия в начале 1941-го, но он отделался легко — девятью месяцами тюрьмы. Однако начались покушения на немцев, ответные репрессии — теперь третий арест означал расстрел. Многие кореша уже числились во французском гестапо, «банде Бонни-Лафона» (37). Лутрель оказал протекцию и Жо, но у него с гестапо как-то не заладилось: так что напрасно послевоенная пресса обзывала его — играя на обывательском расизме — «гестаповским палачом Тунисцем Брахимом».

Что именно не заладилось, не очень понятно. Интересничая, что ли, перед новым начальством, Жо что-то наговорил об известных ему террористах. Это «что-то» оказалось липой: пятнадцать человек как схватили, так и отпустили, а Жо пришлось сделать ноги из гестапо и — куда еще деться — уйти в подполье Сопротивления, но 16 марта 1943 года он попался. Лафон отдал его на пытки «Красноносому» Шаве, любителю отрезать головы, и ненавидящему весь белый свет экс-полицейскому Майебюо. «Мамонт» Данос и, возможно, Пьеро спасли его от казни прямо в логове гестапо: Лафон передал Жо немцам.

Его героизм в лагерях бесспорен. Заключенный № 34983 не только выжил в Маутхаузене, откуда был освобожден 5 мая 1945 года, но и крал для других узников лекарства и еду, защищал их от охранников: помог каторжный опыт «африканских батальонов». Многие из обязанных Жо жизнью были судьями и адвокатами, что определило счастливую судьбу чемпиона по количеству дел, закрытых в связи с отсутствием состава преступления. А как иначе, если показания в его пользу давал сам министр юстиции, а при аресте Жо советовал следователям позвонить по телефону NOR 009 °Службы внешней документации и контр-шпионажа (SDECE).

Но пока что, в августе 1945 года, новая встреча с Лутрелем — и снова на Пигаль — привела Жо в его банду. Между налетами Жо, руководивший парижским подразделением банды, нежно подружился с кинозвездой Мартин Кароль, которую спас от изнасилования Лутрелем: еще один полезный контакт. Жо участвовал с Лутрелем в злосчастном ограблении, при котором пьяный Пьеро смертельно ранил себя. Злые языки поговаривали, что он сам и пристрелил невменяемого друга.

Его соратники, разобщенные, затравленные, мечущиеся, один за другим погибали или надолго садились в тюрьму. Когда в июле 1947 года арестовали и Аттиа, ему улыбалось пожизненное заключение. Но обвинения в убийствах как-то сами по себе отпали, и в 1949-м Жо получил всего четыре года за хранение оружия и препятствование правосудию, выразившееся в участии в тайных похоронах Пьеро. Его спас и завербовал в SDECE шеф спецслужбы Рене Бертран, он же — Жак Бомон, обязанный Жо жизнью: на «марше смерти» узников Маутхаузена весной 1945 года Аттиа несколько десятков километров нес обессилевшего полковника на спине.

Жо и еще два налетчика из банды Пьеро — Бушезейш и Ле Ни — стали «барбузами». Это слово — «борода» на арго — намек на накладные бороды шпионов. Проще всего объяснить его так: знакомые всем герои Лино Вентуры или Бельмондо, все эти «хищники», «профессионалы», «частные детективы», и есть «барбузы». Бесстрашные, беспощадные, безнаказанные исполнители грязной работы, действующие, когда государство не хочет марать 426 руки. Сегодня — телохранители африканского тирана, завтра — его же палачи. Всегда — люди «с прошлым»: уголовным, партизанским, полицейским — неважно.

На новой работе Жо делал все то же, что и в бытность гангстером. Менялись только его прикрытия. Это мог быть невинный «Центр кооперации», под вывеской которого триста «бородачей» — а среди них Жо и киллеры-вьетнамцы, расправлявшиеся с врагами голыми руками, прямо на улице, среди бела дня — пролили в Алжире, куда они десантировались в ноябре 1961 года, немало крови: и своей, и террористов из OAS. А могла быть солидная «Служба гражданского действия» (SAC), созданная в 1959 году для «защиты и распространения мыслей и дел генерала де Голля». Чуть ли не треть «горилл» из этой голлистской «параллельной полиции» имела уголовное прошлое. Только в 1982 году социалисты разогнали организацию, да и то лишь после того, как в Ориоле, что под Марселем, уголовники из SAC заподозрили своего шефа, полицейского инспектора, в левых симпатиях. Итог — шесть трупов, включая семилетнего сына инспектора.