Все продается - читать онлайн книгу. Автор: Майкл Ридпат cтр.№ 4

– Если мы договоримся о цене, то я хотел бы купить еще на пятьдесят миллионов, – сказал я и сам удивился, насколько спокойно прозвучал мой голос.

Кэш засмеялся.

– Правильно, Пол! Зарабатывать так зарабатывать! Подожди, не клади трубку.

Его реакция еще ни о чем не говорила. Чем больше объем продаж, тем больше комиссионных получает сейлсмен. Кэш заработает в любом случае. Надежным мерилом будет предложенная им цена. Если ему нужно продать облигаций еще на многие миллионы, он предложит низкую цену. В таком случае я поторгуюсь и, возможно, в последний момент откажусь от сделки. Если же Кэш действительно продал почти весь выпуск, то он с тысячами извинений предложит более высокую цену.

Вероятно, пришлось ждать не больше минуты, но мне показалось, что прошло не меньше десяти. Наконец в трубке снова зазвучал голос Кэша:

– Мне очень жаль, но, боюсь, мы можем предложить только на десять миллионов и только по курсу девяносто девять ровно.

По тону Кэша я понял, что он приготовился выслушать поток возражений, ведь он предлагал мне меньшее количество облигаций по курсу на полпункта выше, чем у его конкурентов. Но с моей стороны возражений не последовало. Я не сердился на Кэша. Мне представлялась редкая возможность, и я собирался воспользоваться ею в полной мере.

– Хорошо, беру десять по девяносто девять.

Теперь мне нужно было пошевеливаться. Следующий звонок был к Клер.

– Ты все еще горишь желанием продать новые шведские? – спросил я.

– О, ну конечно, – замурлыкала Клер. – Могу уступить пакет по девяносто восемь с половиной.

– Отлично. Покупаю на двадцать.

После двух других телефонных звонков мне удалось купить еще на пятнадцать миллионов по курсу девяносто восемь и шесть десятых. Итого, в моих руках оказалось новых шведских облигаций на .сто сорок пять миллионов долларов. Я откинулся на спинку кресла и ждал. Я все еще ощущал напряжение, но это было напряжение охотника, а не загнанного зверя.

Долго ждать мне не пришлось. Через две минуты на пульте замигали лампочки: дилеры умоляли продать облигации. Сначала они предлагали 98,60, потом 98,75, потом 98,90. Вскоре позвонил Дейвид Барратт.

– Я хотел бы купить этих шведских на двадцать миллионов по девяносто девять и десять, – сказал он.

– Это очень высокая цена для облигаций со столь туманной перспективой, – поддразнил его я, не в силах скрыть нотки торжества в голосе.

– Любопытная история, – объяснил Барратт. – Как я и предполагал, курс сначала падал. Потом кто-то где-то скупил сколько-то этих облигаций. С этого момента все дилеры забегали, пытаясь оправдать свои краткосрочные сделки. Но облигаций уже никто не предлагал, поэтому они подняли курс. Еще смешнее то, что двум моим английским клиентам, которые выжидали целый месяц, тоже вдруг взбрело на ум купить эти облигации. Они уверены, что у шведских отличные перспективы, а быстрый рост курса напугал их; они боятся, что упустят выгодный момент на рынке.

Я продал Дейвиду на двадцать, а до конца дня еще на семьдесят пять миллионов. Меня особенно умоляла продать Клер. На операциях с этими облигациями БЛЖ потерял очень много. Я решил приберечь оставшиеся пятьдесят миллионов на тот случай, если через одну-две недели их курс еще немного подрастет, и продал другие облигации, чтобы иметь свободные средства. Потом я подсчитал результат. За день я получил четыреста тысяч долларов прибыли, и в запасе у меня оставалось на пятьдесят миллионов облигаций, которые могли дать еще триста тысяч долларов.

Я упал в кресло. Я чувствовал полную опустошенность. Казалось, меня крепко поколотили. Нервное напряжение, приток адреналина, изнурительное волнение нескольких последних часов вымотали меня. Но я все сделал правильно. По большому счету. Неважно, что скажет Хамилтон, этого он отрицать не сможет. Впервые в жизни я ощутил, что значит выйти на рынок ценных бумаг и победить. Ощущение было приятным. Я доказал себе, что могу быть хорошим трейдером, не хуже других. Я надеялся, что Хамилтон тоже это поймет.

– Видел бы ты, какое самодовольство написано у тебя на лице, – перебила ход моих мыслей Дебби. – Если у тебя еще раз появится такое же вдохновение на всякие махинации, дай мне знать. Уверена, за такой талант, как у тебя, дельцы по продаже подержанных автомобилей готовы отдать все. А пока не хочешь ли пригласить меня в бар?

– Интересно, почему я всегда должен приглашать тебя в бар? Или тебе здесь ничего не платят? – сказал я, надевая пиджак.

Потом в моей голове мелькнула смутная мысль.

– Подожди минутку, мне нужно позвонить.

Я набрал номер отеля «Империал» и попросил Хамилтона Макензи. Телефонистка ответила, что мистер Макензи настоятельно просил его не беспокоить. Я восхитился хладнокровием шефа. Такая крупная игра, а он не захотел даже узнать окончательный результат. Значит, он верил в меня настолько, что решил предоставить мне полную свободу действий. Как обычно, он оказался прав.

С той же самодовольной улыбкой я выключил все свои аппараты и вслед за Дебби пошел к лифту, оставив в офисе одного Джеффа, все еще погруженного в статистический анализ .

Поезд замедлил ход и остановился на станции «Монумент». Добрая четверть пассажиров встала и молча потянулась к дверям. Я был одним из них. Мы вышли на платформу, поднялись по короткой лестнице, миновали контрольный барьер и оказались на залитой июльским солнцем улице. Здесь ручеек пассажиров влился в нестройный, но намного более мощный поток людей, спускавшихся с Лондонского моста. Я присоединился к тем, что направлялись по Грейсчерч-стрит к Бишопсгейт – туда, где располагался офис нашей компании. Несколько заблудших пешеходов, которым нужно было пройти по улице в противоположном направлении, безуспешно пытались противостоять натиску армии спешащих на работу чиновников. За такое безрассудство их безжалостно толкали и швыряли. Со времен «большого взрыва» это ежедневное переселение народов начиналось на лондонских улицах все раньше – банковский люд торопился не опоздать к своим рабочим местам, чтобы поговорить с Токио, Австралией или Бахрейном.

На первый взгляд казалось, что всей этой армией движет единая цель – поскорее добраться до рабочего места и быстрей начать делать деньги, но на самом деле каждый нес с собой свои заботы, тревоги и свою ответственность. Иногда я пробивался сквозь толпу, стремясь скорее оказаться за своим столом и заняться проблемой, которая не давала мне заснуть всю ночь. Иногда я едва волочил ноги и меня то и дело толкали в спину, потому что мне невольно хотелось оттянуть момент неизбежного возвращения к вчерашней нерешенной задаче. Часто я просто плыл по течению вместе с толпой, мой мозг еще спал, отказываясь вникать в предстоящие дела, и просыпался лишь тогда, когда я садился за стол и в моих руках оказывалась чашка кофе.

Впрочем, сегодня я летел, как на крыльях. За последние двадцать четыре часа я заработал четыреста тысяч долларов; кто знает, сколько мне удастся заработать в следующие сутки? У меня появилась безрассудная уверенность в том, что любая операция, за какую бы я ни взялся, обязательно превратит деньги в еще большие деньги. Я понимал, что такая уверенность недолговечна, но мне хотелось наслаждаться ею, пока это возможно. В конце концов удача отвернется от меня. Я проиграю все сделки, в которых вероятности выигрыша и проигрыша будут одинаковыми. Казалось бы выигрышные сделки сорвутся из-за каких-то непредвиденных осложнений. К примеру, в моем компьютере заведется неуловимый вирус. Моя работа была сродни наркотику: я испытывал то ощущение безудержной эйфории, то тяжелейшую «ломку». Может, она вызывала и привыкание? Вполне вероятно.