Алмазы Джека Потрошителя - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Лесина cтр.№ 29

Заплакала увенчанная лотосами Смерть, но Брахма не дал ее слезам упасть на землю и собрал их в ладони. Она же, смиренно склонившись перед ним, взмолилась:

– Будь милостив ко мне, о Владыка созданий, не возлагай на меня столь ужасное бремя! Сжалься надо мной! Как могу я губить невинные существа, детей и взрослых, молодых, стариков? Не сумею разлучать близких и любящих, отнимать у родителей возлюбленных сыновей, у детей отнимать матерей и отцов, лишать их малых братьев и дорогих сердцу друзей. Ведь, когда те умрут, оставшиеся в живых будут проклинать меня. Я боюсь этого! И слез несчастных я боюсь! Вечно будут жечь меня эти слезы!

Но Брахма ответил:

– О Смерть, я предназначил тебе уничтожать живущих! И будет так.

И Смерть, не сказав больше ни слова, отправилась в мир. Но все же Прародитель даровал ей милость: слезы, которые она пролила, превратились в болезни, убивающие людей в назначенный срок; страсти и пороки, ослепляющие человеческий род и ведущие его к гибели…

– Красивая история, – сказал я Абберлину, который с задумчивым видом разглядывал опустевший бокал. Инспектор не выглядел пьяным, однако я понимал, что в нынешнем истощенном его состоянии и толика алкоголя будет оказывать на Абберлина самое пагубное воздействие. Чем и собирался воспользоваться.

– Однако не могу понять, какое отношение она имеет к вам, Фредерик.

– Самое прямое. Я держал в руках слезы смерти. Они до сих пор со мной. Это не эвфемизм и не образ, но материальное воплощение проклятия. И поверьте, я заслужил его… но прошу меня простить. Кажется, я стал слишком разговорчив.

Он откланялся слишком уж поспешно, как если бы бежал с поля боя, не рискуя вступить в схватку с противником. Но был ли этим противником я? Или же те самые упомянутые слезы смерти?

Признаюсь, мне было бы любопытно взглянуть на них.

Вера пряталась на кухне. Она знала, что убежище это ненадежно, что если ее и будут искать, то в первую очередь именно здесь, но искать другое у нее не было сил. Да и кухня, огромная кухня с двумя холодильниками, с морозильным шкафом, машиной для приготовления кофе и другой, в которой выпекался хлеб, ей нравилась больше любой иной комнаты.

Имейся здесь кровать и шкаф, Лера и вовсе осталась бы жить.

И мысль вдруг показалась удачной: в доме столько комнат, неужто не найдется хотя бы одной, крохотной, для Леры? Чтобы не сейчас, но вообще, в принципе? Лера готовила бы. Она хорошо готовит. И экономно. Герману Васильевичу нравится. А Полине – не очень.

Полина не допустит Леру в дом. Почему? А потому что Лера слишком много о Полине знает.

Лера включила воду тонкой-тонкой струйкой – так счетчик крутится медленней – и поставила кастрюльку. Чайник был слишком велик, и греть в нем воду для одного человека было бы расточительно. Вода лилась, кастрюлька наполнялась, а Лера сидела на полу, ждала.

С детства она научилась ждать, понимая, что спешка, слезы или крики никак не приблизят цель, но напротив, ее отодвинут на неопределенное время. Хочешь новую куклу? Не реви, а возьми старую и сшей ей новое платье. Кукол-то хватает, и что за беда, если они все – чужие, отданные.

И платья такие же…

И обувь…

Но это ведь не главное. Деньги – для другого нужны.

– Для чего? – спросила Полька. Она появилась в доме через год после рождения Ивана, приехала из деревни вместе с огромными баулами картошки, крупной красной свеклы, которая трескалась и марала соком морковь и подгнившие мятые яблоки.

За Полиной дали и домашних консервов в банках под проржавелыми крышками, соленого сала, колбас, высушенных до деревянной твердости, и денег в белом чистеньком платочке.

Деньги бабка спрятала в сундук, а про Полину сказала:

– Пускай поживет, сиротинушка. Чай, потеснимся.

Тесниться пришлось Лерке, в шкафу, забитом тряпьем, в кровати, на которой пришлось спать вместе, на столе и полке, да и в жизни. Но, как ни удивительно, Полина ничуть не помешала, напротив, она помогала Лерке и с малым возиться, и уроки делать, да и вообще хоть как-то разбавляла то болото, в которое превратилась жизнь после маминого побега.

Вот только иногда Лерка Полину не понимала.

– Для чего нужны деньги? – У Польки платье было не новым, но хотя бы перешитым аккуратно. Платье это манило Лерку нарядными пуговками, кружевным воротничком и тесьмой, нашитой в три ряда просто для красоты.

Бабушка никогда не тратила ткань зазря.

– Не знаю. Вот вырасту и чтобы выучиться.

– Образование бесплатное, – фыркнула Полька. Она была старше Лерки, умней и жизнь повидала. Она умудрялась нравиться бабуле, Клавке и посеревшему за прошедшие годы отцу.

Полька убиралась, готовила, расковыривая ножом смерзшийся ком котлет, нарезая каменное пюре ломтями и обжаривая его на домашнем сале. Выходило вкусно.

– Глупая ты. А деньги нужны, чтобы жить. Красиво жить, а не…

Полька собирала макулатуру, но, прежде чем в школу тащить, перебирала старые газеты и журналы, выискивая яркие страницы. Когда страниц набралось много, она обклеила ими комнатушку.

– Вот молодец девка! – восхитилась бабушка. – Учись, Лерка.

Польку устроили в ту же школу, и это оказалось удобно. Теперь Лерка не была одна.

Доучившись до девятого класса, Полька встала перед выбором, который, в общем-то, и не был выбором, ведь все уже решили.

– В училище пойдет, – сказала бабка классной руководительнице, когда та осмелилась заикнуться, что девочка талантлива и имеет неплохие шансы на золотую медаль. – Нечего ей за так штаны протирать.

Как ни странно, Полина не стала противиться бабкиной воле, да и Клава поддержала это решение, сказав:

– Медсестры завсегда нужны. И при деньгах. Небось людишки-то конвертики несуть… несуть… – Она замолчала, задумавшись, верно, над тем, что сама избрала в жизни не ту профессию.

Поступила Полина легко. Ей вообще все давалось легко, как будто бы сама жизнь подыгрывала сиротке, не желавшей признавать собственное сиротство.

На втором году Полина нашла работу, но деньги бабке не отдала. Случился скандал. Старуха орала, брызжа слюной, потрясая сухими кулачками, наскакивая на Полину, словно желая сбить ее с ног. Полина улыбалась. Глядела и улыбалась.

– Деньги не для того нужны, чтоб их копить, – сказала она, когда бабка устала орать. – В могилу же не заберете. Жить надо. Красиво жить.

И купила себе шляпку из красного войлока, с перьями, бусинами и пластмассовыми цветами. А бабка купила замок, который навесила на холодильник.