Черное золото королей - читать онлайн книгу. Автор: Мария Жукова-Гладкова cтр.№ 59

– Мне нужно позвонить, – сказала я Камилю.

– Кому? – спросил он, не отрывая взгляд от экрана. Текст шел на английском. Ну почему я как следует не учила язык в школе? Кстати, а как бывший обходится? Он ведь знал его еще хуже меня. Выучил один глагол, чаще всего употребляемый героями американских фильмов. Помню, как Надежда Георгиевна жаловалась. Хотя зачем было отдавать его во французскую школу? Лешенька, кстати, из французского знал только одну фразу: шерше ля фам.

– Знакомому следователю, – спокойно сказала я.

Камиль наконец оторвал взгляд от экрана и опять посмотрел на меня как на умалишенную.

– А что ему говорить собираешься, если не секрет?

– Что я жива. У нас с ним договоренность. Поэтому, если соберешься меня убить, он начнет действовать.

У Хабибуллина началась форменная истерика. Он хохотал так, что мне тоже стало смешно, хотя, возможно, следовало бы плакать. Дети высунулись из кухни, откуда долетали восхитительные запахи, и поинтересовались, что это нам так весело.

– Ваша мама анекдот рассказала, – ответил Камиль и снова уставился в экран.

А я пошла к аппарату. По-моему, несмотря на включенный звук телевизора, Хабибуллин внимательно прислушивался к каждому моему слову. Но я не сказала ничего опасного для него. В Питере шел дождь и похолодало. Мы с Сергеем Сергеевичем распрощались до завтра.

Стоило мне повесить трубку, как телефон взорвался трелью. Я резко дернулась и посмотрела на Камиля.

– Бери, – сказал он. – Это тебя. Мне звонили бы на мобильник.

Дрожащей рукой я сняла трубку, не ожидая услышать ничего хорошего.

Звонил Мурат Хабибуллин. Услышав мой голос, издал вздох облегчения.

– Как ты себя чувствуешь, Оля? – спросил он. – Лежишь?

– Нет, а что?

– Разве ты сегодня не попадала в аварию? – уточнил Мурат.

На мгновение я потеряла дар речи.

– Но ведь происшествие официально зарегистрировано, девочка, – мягко сказал Мурат. – Я уже звонил в больницу. Там сказали, что тебя отпустили на виллу.

– Да. Спасибо. Со мной все хорошо. Только немного болит голова.

– Ты не одна?

– Кате и Вите очень нравится на Кипре. Мы очень благодарны вам за этот отдых.

– Понял.

«Ничего-то ты не понял», – хотелось сказать мне, но я сдержалась.

– Вот что, Оля. Завтра возвращайтесь домой. Водитель заедет за вами и отвезет в аэропорт. Вам небезопасно оставаться на Кипре, в Питере я, пожалуй, обеспечу вам лучшую охрану.

– Но…

– Оля, в одной из гостиниц Лимассола убит твой бывший муж Алексей Багиров. Сообщили об этом мои люди, а час назад они снова просмотрели сводку и увидели ту же фамилию, тоже гражданки России. И снова сообщили.

– Вы хотите сказать?..

– Я хочу сказать, что вы втроем завтра должны вернуться в Россию. – Голос Мурата стал жестким. – До завтра, Оля.

Дрожащей рукой я опустила трубку на рычаг.

Значит, машина сбила меня не случайно? Но откуда водитель мог знать, что я побегу в ту сторону? Или Камиль мог предугадать мою реакцию? Но ведь я сама не знала…

И Лешка… Его убили… Но он успел меня предупредить. Или за это и убили? Однако он сделал последнее благородное дело, желая спасти меня и детей. Но от чего?!

– Мама, дядя Камиль, ужин готов! – раздался вопль из кухни.

– Пойдем! – Камиль выключил телевизор и посмотрел на меня. Он явно ожидал, что я что-то скажу.

– Это был твой отец, – тихо произнесла я. – Завтра мы возвращаемся в Питер.

Хабибуллин-младший пожал плечами и ничего не сказал. Да мы и не хотели говорить при детях.

А они постарались на славу.

Но в конце семейного вечера (а он прошел именно так) я была вынуждена сказать им, что мы завтра летим обратно.

– Но почему, мама?! Дядя Камиль, это же ваша вилла? Можно, мы еще немного тут поживем?

– Это вилла моего отца, – сказал Камиль нейтральным тоном, но я заметила, как его руки невольно сжались в кулаки. – Но когда-нибудь мы все вместе здесь отдохнем. Или где-то в другом месте.

Дети попросили еще раз сходить искупаться, мы вышли к морю и решили, что завтра весь день проваляемся на пляже – до того, как нас заберет водитель. Он позвонил, когда мы ужинали, и назначил время. Как хорошо, что самолет улетает поздно вечером! Кстати, а как сюда добирался Камиль? В среду из Питера на Кипр самолетов нет. Хотя мог и через Москву, и через Хельсинки… С его деньгами можно выбрать любой маршрут.

Катька, Витька и я отправились собирать вещи, чтобы не тратить на это время завтра днем. Камиль снова устроился у телевизора. Закончив сборы, я спустилась к нему.

– Ты полетишь вместе с нами? – спросила его.

– Нет, – покачал он головой, глядя в экран.

Он помолчал немного и добавил:

– Будет лучше, если мой отец не узнает, что мы встретились тут с тобой… И скажи это детям.

– Как хочешь, – пожала плечами я и снова пошла наверх, чтобы уложить Витьку с Катькой. Пожелание Камиля не вызвало у них никаких вопросов.

В ту ночь он пришел ко мне. Мы заснули уже на рассвете.

После солнечного Кипра Питер встретил нас ветром и дождем, да мы еще и не выспались: самолет прилетал рано утром. После таможенного контроля стоял знакомый молодец в камуфляже, который и отвез нас в родную квартиру. Вначале мы отсыпались (я в особенности), потом весь вечер я занималась стиркой, дети вытирали накопившуюся пыль, скучая по пляжу, морю и солнцу.

Я позвонила Сергею Сергеевичу и сообщила, что мы вернулись.

В десять вечера раздался телефонный звонок. Я подошла к аппарату с содроганием сердца.

– Оля?! – послышался голос свекрови.

Я не знала, чего в нем больше: удивления или облегчения, потом к ним добавилась злость. Я ждала продолжения. И оно не заставило себя ждать.

Она уже знала про гибель сына. И, конечно, про то, что я была на Кипре. Меня обвинили во всех смертных грехах. Надежда Георгиевна кричала так, что у меня чуть не лопнула барабанная перепонка. Выходило, что это я собственноручно прикончила любимого сына Надежды Георгиевны.

С одной стороны, я понимала, что у Надежды Георгиевны огромное горе. Лешка всегда был светом в окне, но с другой – меня-то почему обвиняют во всех грехах? Я ведь не только не убивала Лешку, я даже подумать об этом не могла. Мне было неприятно слушать незаслуженные обвинения свекрови.

– Перезвоните, когда успокоитесь, – жестко сказала я, вклиниваясь в поток гневной речи, и повесила трубку. У меня и без Надежды Георгиевны было плохое настроение.