Завещание Мадонны - читать онлайн книгу. Автор: Мария Жукова-Гладкова cтр.№ 14

– И не женат?

– Так жена его в той аварии погибла. Жена и ребенок. А Ленкина мать его к жизни вернула. И забеременела. Может, специально. Тут уж не знаю точно. Но не смогли они вместе жить. Правда, повторяю, про дочь он никогда не забывал.

– Чем в Америке занимается сестра Елены Георгиевны? – спросила я.

– Врач она. Невропатолог. В Америке диплом подтвердила, долго переучивалась. Всех деталей не помню. Ленка ею очень гордилась. Большинство-то не может их диплом получить, а ее сестра получила. Врачи у них не в пример нашим зарабатывают. И Ленку собиралась пристроить.

– У Елены Георгиевны был компьютер? – спросила я.

Меня, признаться, удивило, что его в квартире нет. Ведь если родственники в Америке, с ними нужно общаться. И Елена Георгиевна, насколько я поняла, регулярно поддерживала отношения с сестрой. А по скайпу или по крайней мере электронной почте это проще и дешевле всего.

– Не было, – сказала бабка. – Зачем Ленке компьютер?

Я пояснила.

– Сестра ей звонила регулярно. У них оттуда как-то можно дешево звонить. Не знаю точно, как, но можно, правда, в определенные часы. А Ленка по карточке звонила. Она мне объясняла, как, и карточку показывала, но я не помню. Мне-то некому звонить за границу. По телефону они общались.

Следователь спросил, где могут лежать координаты родственников, которым нужно сообщить о смерти Елены Георгиевны. Бабка предложила найти сумочку соседки, где должна быть записная книжка. Ее без труда нашли и изъяли. Я попросила дать координаты и мне.

– Вам-то зачем? – улыбнулся следователь.

– Ну, мало ли…

Судя по поведению членов группы, прибывшей на место, дело собирались представить несчастным случаем. Ничего не украдено, следов борьбы нет, судмедэксперт даже упоминал возможный сердечный приступ. Стало плохо с сердцем, упала посередине комнаты, ударилась об угол комода… А что с какого-то холста краску смывала, так мало ли чем люди в своих квартирах занимаются? Представители органов за годы работы насмотрелись на много странных на первый взгляд вещей.

Но я теперь была почти уверена (на девяносто девять процентов), что именно Елена Георгиевна Свешникова купила одну из картин Ярослава Морозова на том аукционе, на который почему-то приглашали меня. Причем она яростно за нее билась с другими претендентами – галерейщиком Артуром Галустьяном, некой молодой американкой Кейт Боланд (точно американкой, а не нашей бывшей гражданкой) и нашей богатой дамой в бриллиантах по имени Алевтина Николаевна. Вместо того чтобы отвезти картину в Америку (как можно было бы предположить, узнав о ближайших планах отъезда Свешниковой за рубеж) и там перепродать, Елена Георгиевна смыла краску с картины, оставив грязный холст.

Зачем она это сделала? Она ожидала что-то увидеть на холсте? Не увидела – и у нее случился сердечный приступ?

Судя по обстановке в квартире, у нее не могло быть лишних денег. Никаких картин в доме не имелось. На стенах висели старые фотографии. Я не заметила никаких альбомов, никаких книг по живописи. То есть она никогда раньше не интересовалась живописью. Она никогда раньше не покупала никаких картин.

Но вдруг отправилась на аукцион (вероятно, впервые в жизни) и приобрела одну картину.

Откуда взялись деньги? Зачем ей понадобилась картина Ярослава Морозова? Зачем ей понадобилось смывать с нее краску?

По-моему, ответ могли дать только американские родственники, с которыми я планировала связаться. Интересно, кто-то прилетит сюда хоронить Елену Георгиевну?

* * *

По возвращении в холдинг мы с Пашкой просмотрели сделанную им в Аукционном доме запись. На аукционе на самом деле присутствовала Елена Георгиевна Свешникова и яростно боролась за картину Ярослава Морозова, посвященную детям пролетариата.

Потом я позвонила по номеру из записной книжки Елены Георгиевны. Как и следовало ожидать, представители органов не торопились сделать международный звонок (если вообще соберутся). Я сказала, что Елена Георгиевна мертва, по предварительной версии, у нее случился сердечный приступ, тревогу забили соседи, тело увезли в морг, квартира опечатана. Про картину я, конечно, даже не упомянула.

На том конце охали и ахали, потом женщина сказала, что в ближайшее время прилетит в Россию. Но она даже не спросила, кто я, и не взяла мои координаты. Я решила, что нужно будет еще разок заглянуть в тот дом, где мы сегодня были с Пашкой, и оставить мои координаты всезнающей бабке. Пусть она мне сообщит, когда прибудут американские родственники.

Следующим этапом я решила встретиться с галерейщиком Артуром Галустьяном. Он же меня приглашал? Приглашал. Вот я и съезжу в гости. Правда, я предварительно позвонила. Я же деловая женщина, а Галустьян – деловой мужчина. Мало ли у него какие гости или встречи запланированы. Артур Рубенович заявил, что будет рад меня видеть. Мы договорились, что я приеду за полчаса до закрытия галереи, как раз посмотрю выставку работ, потом Галустьян ответит на мои вопросы.

Наш главный редактор Виктория Семеновна велела заснять нынешнюю выставку и галерею в целом. У нас на канале не только криминальная хроника идет и репортажи из мест чрезвычайных происшествий. Руководство найдет, куда вставить репортаж из галереи, выставляющей кого угодно и что угодно, но только за соответствующие бабки.

И еще Виктория Семеновна решила сделать передачу об искусстве с приглашением психотерапевтов для комментариев – после того как я в Интернете наткнулась на весьма любопытный сайт. Вообще-то в Интернете не всегда поймешь, на стеб ты наткнулась или на кретинизм. Прикалывался автор или на самом деле псих или идиот? Собирая информацию о живописи, я долго хохотала над трактовкой картин психотерапевтами. Известные шишкинские медвежата, как выяснилось, залезли на символ мужского члена (торчащий вверх, пусть и сломанный ствол). Медведица оказалась воинствующей феминисткой (не сгоняет детенышей со ствола – то есть ей нравится надругательство над мужским членом и, соответственно, мужчинами). Я начиталась про торжество гомосексуализма (там, где о нем даже не подозревала), призывы классиков к сексуальному разнообразию (а знали ли классики, к чему призывали?), инцесте, возможной подготовке группового изнасилования…

Я подумала, что все это писали не психотерапевты, а настоящие психи – или люди с отклонениями в определенную сторону. Виктория же Семеновна решила, что народу такие трактовки должны понравиться.

* * *

В галерее о нашем прибытии уже явно были предупреждены. Охранник вежливо поздоровался и предложил проходить, навстречу выскочил молодой парень лет двадцати пяти и предложил свои услуги гида, пока Артур Рубенович не освободится, чтобы принять нас лично. Я сказала, что мы собираемся немного поснимать, и попросила пояснить, что тут выставлено.

Галерея состояла из двух залов, и на этот раз в обоих были выставлены картины с изображением цветов. Под некоторыми уже висели таблички «Продано». Картины были разных размеров, выполнены в разных тонах, но я сказала бы, что на всех видна душевная боль…