Психоз - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 21

– Ну, кофе. С ручкой. Кто-то пьёт кофе со сливками, кто-то – с корицей. А я пью кофе с ручкой, – Вова смотрел недоумённо.

– Я смотрю, не только про Ирку я не рассказала.

– Ты вообще ничего не помнишь?

– Почти.

– Это помнишь? – он, наконец, снял пиджак с правой руки.

– Нет… Несчастный случай? Многоэтапная пластика?

– Что-то вроде того. Тебя это… не смущает?

– Ни капельки. Если с остальным всё в порядке, – хихикнула она.

«Вот дура!»

– Всё отлично с остальным, – облегчённо улыбнулся он, нисколько не обидевшись на Сашкин смешок. Похоже, что жалость ему была не нужна.

Владимир Викторович вернулся минут через двадцать. Сашка протянула ему салфетку:

– По мотивам неблагоприятных метеоусловий. Читай.

Быть непонятым легче,

чем быть неподнятым,

потому что в смерче

страстей человеческих

худшее, во что можно ткнуться —

это в асфальт мордой,

и, если погода

не благоприятствует,

то в нём и остаться

на целую вечность.

– Это мне? – раскраснелся Вовка, как школьник.

– А это что, похоже на любовную лирику?

– Вроде нет.

– Я тоже так думаю. Но если хочешь, чтобы это было тебе, то это тебе.

– Спасибо, Санечка.

«Какой милый. Похож на застенчивого людоеда».

Потом оказалось, что Вова вовсе не такой законченный материалист, каким казался. Напротив. Плоды дешёвой эзотерики, сваленные в одну кучу с ветхими останками символизма, сделали из него космогонического еретика. Веды он отождествлял с дао. Путал экзерсизм с остракизмом. Верил в чёрную кошку и левую ногу, напрочь отрицая колдовство и так далее. И, увы, оказался большим любителем посвистеть на эту тему, чуть не пустившись однажды с Иркой в рукопашную. Его, правда, именно в тот момент настигла адская боль в покалеченной руке. Он даже сознание потерял… И ещё оказалось, что не такой уж он и милый.

«Вот интересно, кто симпатичнее – застенчивый людоед или тролль в костюме для бальных танцев?»

Во всём остальном Вова был точно такой же, как большинство мужчин этой планеты. Страшно гордился своим домом – стандартным особняком, где кричащая роскошь сочеталась с нелепой копеечной бережливостью. Считал себя неотразимым. И гордо размахивал над головами близких и не очень людей огромным крестом покаяния. Мазохизм высшего пилотажа, свойственный порой действительно сильным представителям неслабого пола. Кадровый военный в отставке. Вернее – на пенсии по инвалидности. Закончив в начале восьмидесятых высшее десантное военное училище, он попал туда, куда не мог не попасть – в Афганистан. Удача и звериное чутьё щедро подносили награды и внеочередные звания, позволяя оставаться в живых, а прокололся на сущей ерунде – нервы не выдержали.

Его взвод сидел в засаде. Ждали караван с наркотой. Пустая и ветреная, как погремушка, ночь. Караван шёл без огней. Чутьё подполковника Владимира Викторовича Пятиугольникова не подвело и в этот раз – позиции были заняты удачно. Подвели нервы. Не салагу с учебкой за плечами. Не молодого лейтенанта. Его. Командира спецподразделения. Подвели. Нервы. Что уж там творилось у него в голове той ночью – неведомо. Но преждевременная очередь выдала месторасположение целого отделения. Ответный же выстрел из гранатомёта стоил Вове оторванной кисти и изувеченного предплечья. Пятерым из взвода – жизни. И это была его вина.

Жить под одной крышей с человеком, пережившим год госпиталей, с десяток пластических операций и страдающего неизлечимым чувством вины – ад.

Сашка не была создана для ада. Во всяком случае, для такого – постоянного, реального и самого что ни на есть сущностного. Ощутимого. Психолог – не сестра милосердия. На каждый его припадок бешенства она отвечала не меньшим. Там, где нормальная женщина должна была пожалеть, – Сашка язвила. Там, где любящей стоило бы молча принимать, – Сашка громогласно отвергала. Она терпеть не могла его детей – и его дети отвечали ей взаимностью. Их редкие появления под крышей его дома выводили её из себя. Она забивалась на третий этаж и не высовывала оттуда носа, пока они не уходили. Единственный, кто ей нравился, был Вовкин брат. Сын его матери от второго брака. Он приехал из маленького зауральского городишки к большому и богатому брату в надежде, как все простые смертные, на помощь. А получил в основном поучения, морали и периодические отправления на вольные хлеба. Вовка со скрипом расставался с самой малой копейкой. Младший же и не собирался сидеть на шее у старшего. Устраивался как мог.

– Что тебе стоит взять его к себе в один из ресторанов?

– Пусть сам покрутится, поищет работу.

– Это идиотизм! Для чего тогда семья? Хороший парень. Он не только ищет, но и находит. Но мне кажется, если можешь помочь – помоги. В чём он перед тобой провинился? В том, что твоя мать вышла замуж после смерти отца? Именно поэтому ты отправился в своё училище? Что за детский сад? И зачем ты ему своей войной всё время тычешь? Ты хотел бы, чтобы и ему оторвало руку? Или чтобы он был на месте одного из тех пятерых?

Вместо внятного ответа по существу просто Вова начинал орать, что Сашка – тварь, дрянь и не ей его жизни учить. Она соглашалась и уходила. Он находил – и возвращал. Весь этот эмоциональный беспредел длился с апреля по июль, пока Сашка не объявила, что она уходит. Окончательно. Совсем. Это только в первый раз тяжело. С мужем, к слову, она развелась безболезненно. Детей у них не было, вопроса раздела его собственности не существовало. Муж попытался было чем-то угрожать, но достаточно было ему лишь однажды узреть Пятиугольникова в не лучшем из его настроений, как он тут же размяк и диффундировал во вселенную не пересекающихся с Сашкиной жизнью множеств.

– Спасибо, Владимир Викторович, всё было очень вкусно, но уже не лезет, – сказала Сашка в один из жарких июльских дней. – Мне пора.

Последующая сцена была безобразна. Он перебил всю посуду, уволил очередную домработницу – впрочем, они и так менялись чаще, чем носки, – именно из-за крутого нрава хозяина. После – внезапно успокоился, сказал Сашке, что без неё не может, но если она не может жить с ним рядом, под одной крышей, то вот, пожалуйста, квартирка. Только-только закончил ремонт. Почти. Въезжай, живи. Будем гостевыми любовниками.

«Полумера? Да – полумера. Но она же ведь ещё и полуквота»

Сашку это устроило.

Хотя, конечно, отвратительно, нехорошо и всё такое прочее. Порядочная женщина никогда ничего подобного себе не позволит. Порядочная женщина потребует квартиру в подарок на день рождения и машину вместо букета. А так же ежемесячное содержание. Чтоб, значит, подарки почём зря не пропадали. Мужчины ценят только то, за что платят.