Психоз - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 2

– Чо, нах? – без злобы. Он не понимает «обо всё поколение».

– Дура! – гундосит тем временем себе под нос оскорблённая посторонним вмешательством мать.

– Тётька – дур-ра! – вторит из-за спины малолетний отпрыск, явно гордящийся недавно освоенной настоящей взрослой «эр», – саму тебя в милицию к дядькам, чтобы по жопе надавали! Я про тебя бабушке расскажу. Она придёт и тебе как даст!

Мама уже покупает ему хищную лиловую лошадь с зелёной гривой стегоцефала. Ту самую, на палочке. Тётка, обращаясь в пространство, говорит:

– А потом плачут!

Пространство остаётся немо.

– Нет, ну вы посмотрите! – взывает тётка к стоящим сзади прыщавым уже как к последней надежде.

Они не хотят смотреть. Никто не хочет. Все смотрят на вакуумные упаковки. На них написано много интересного о составе, калорийности, сроке годности и совсем нет глупостей про «поколения». Особенно про поколения чужих детей, по которым «тюрьма плачет». Равно как и про чужих невоспитанных никому не нужных тёток.

– За собой смотри! – на прощанье кидает ей мамаша.

«Точно! Излечи себя сам…»

Кассирша в очередной раз нажимает кнопку транспортёра. Тёткины банки с кошачьей едой и дешёвой туалетной бумагой подъезжают и подвергаются нервному сканированию. Тётка, забыв «обо всём поколении», напряжённо наблюдает за меняющимися с каждым кликом цифрами на мониторе.

Персонал универсама неласков, выкладка товаров на полках – достойна лучших порицаний. В кулинарном отделе неопрятные дебелые женщины, неотличимые, как коммунальные тараканы-альбиносы, набирают алюминиевыми черпаками салаты, приготовленные из нашинкованного чего-то с чем-то и майонеза. Из чего именно – невозможно прочитать на длинных бумажных лентах, прикрепленных к прилавку скотчем, – слишком мелкий шрифт. Зато сверху крупно: ЧП «Гурман».

«Ха! Бутик «Вантуз» В натуре!»

Убогая старушка внимательнейшим образом изучает состав салатов, но так ничего и не просит взвесить. Продавщицы смотрят на неё сочувственно-брезгливо.

– Бабушка, давайте я вам немного положу всего. Винегрета могу хоть килограмм, у него уже почти срок годности вышел. Просто так. Ценник не буду клеить.

– Сама ты бабушка! Свиньям скормишь свой просроченный винегрет, – отвечает старуха и, царственно направив скрюченный перст на один из лучших сортов карбоната, приказывает, – сто граммов!

В глазах торговой работницы стоят слёзы обиды за Христа. А фарисеям… в смысле – покупателям, хотевшим прикупить полкило оливье или триста граммов мазилки «Нежность», плевать:

– Девушка, можно вас?!

– Женщина, будьте любезны!..

– Вы продавец или тут вместо чучела огородного торчите?

– Постояли бы тут, поломались за эту зарплату! Так ещё и обхамить каждый норовит! – гремит в ответ «пострадавшая». Подруги одобрительно шипят хором, выстраиваясь за её спиной в боевую «свинью».

– Да что вы внимание обращаете! Это ж мировая бабка! Всегда по сто грамм. Зато самого вкусненького, – весёлый добродушный молодой мужчина. Из вечных середнячков. Капуста «Провансаль». Мясо по-французски.

«Интересно, в сковороде разогревает или в микроволновке?»

Виски от трёхсот рэ за стакан и выше – за стеклом под замком. Приобретение его в собственность – дело непростое.

– «Тичерс», пожалуйста.

– Чито? – плохо говорит по-русски.

– Вот это! – тыкает пальцем.

– Нада дижюрный по зала! – испуганно убегает.

Минуты три проходят в надежде. Минут пять – в отчаянии. Потом приходит понимание и, как следствие, – смирение. Привычно обежав всех Людмил, Марин и даже Василис, разыскивает, наконец, искомую «ключницу» Эллу или Стелу. Та занимается важным делом – отрешённо созерцает, как откровенно неславянского происхождения уборщица размазывает замурзанной тряпкой слякоть по полу.

– Подождите!

Ещё три минуты спустя:

– Первая касса.

– Вы боитесь, что я её выпью прямо тут? – как-то неуверенно шутит.

– У нас такие правила!

Ещё пару минут спустя:

– Вот этой икры, пожалуйста.

– Вторая касса!

– … А у меня там… на первой…

– Первая касса!!!

«Чувство оскорблённого достоинства – вещь, конечно же, крайне необходимая человеку, но… выпить-то хоц-ца ещё крайнее!»

Каждый раз, выходя из магазина, Сашка чувствовала себя измождённой. Ещё бы! Ведь это именно она регулярно покупала тут плоскую фляжку «Тичерса», баночку красной икры и сигареты. Никогда не угадывая с кассой.

Пока те доставляли, передавали и переговаривались, Сашку кто-нибудь непременно больно толкал в зад гружёной телегой с тушёнкой и стиральным порошком. Или просто – локтём в бок.

«Почему они всё время должны быть плечом к плечу? Ненавидят друг друга, но сближаются до плотного физического контакта? Что за люди?»

[– Я кинестетик, понимаете, Александра?

– А я – всё сразу, понимаете?

– Это вы должны меня понимать. Я у вас на приёме и плачу вам деньги.

– Как кинестетик кинестетика, вы должны меня понять как никто другой – мне неприятны ваши деньги. На ощупь. Как визуалу, вы мне неприятны на вид. Как аудиалу – на слух. Вы отвратительны всем моим пяти чувствам: попробуй я вас на вкус, меня бы стошнило; а пахнете вы средней паршивости одеколоном, не спасающим от крайне неприятного запаха вашего тела. Нет, не немытого тела, а просто – ваш собственный запах. И особенно, поверьте, вы неприятны шестому. Моё шестое чувство испытывает гадливость, воспринимая вас светящимся яйцом. Тухлым. Что можно изменить в тухлом светящемся яйце?

– А, понимаю! Это уже часть терапии…

– Вам решать…]

Как раз сегодня вечером Сашку втолкнули в личное пространство к «мировой бабке», стоявшей к кассе с очередными ста граммами какого-то «деликатеса». Сашка от ужаса даже зажмурилась. Но – нет. Старуха хорошо пахла. И не ударила Сашку током. И не покусала. А одобрительно улыбнулась.

– Вы недавно живёте в этом убогом доме, юная леди? – обратилась она к ней. – Я иногда вижу вас у второго подъезда. Если такая, как вы, здесь не живёт, то делать ей тут абсолютно нечего, не так ли?

Сашка кивнула сразу всему.

– Будет совсем невмоготу, заходите. Первый подъезд, второй этаж, третья квартира. Ефросинья Филипповна Югова.

– Спасибо! Обязательно зайду… А можно сегодня? Александра Александровна Ларионова, – искренне поблагодарила-напросилась-представилась Сашка, вынув руки из карманов. С этой старухой почему-то неудобно было разговаривать, пряча руки. А в очереди было неловко стоять в вызывающе недешёвом пиджаке и с пустыми руками. Бутылка, жестянка и сигареты – там. Не в руках.