Коммуна, или Студенческий роман - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 89

Позже, к семестру второго полугодия, какой-то умник догадался ввести новую, более лояльную к студентам, систему – первые пары стали делать сдвоенными – например, утром две пары нервных болезней на Свердлова, а третья – лекция в аудитории инфекционной больницы. Чуть позже была введена и «модульная» система обучения, когда целую неделю студенты посещали лишь одну кафедру и лекции, и практические занятия были по одному и тому же предмету в одном и том же месте. Но это потом… Четвёртый же, пятый и шестой курсы студентки Полины Романовой и её соучеников были нескончаемым праздником хаотичных метаний по городу. И частенько после третьей пары, заканчивающейся к пяти вечера, надо было брать ноги в руки и к двадцати ноль-ноль тащиться на ночное дежурство.

Тому, кто знаком с «медицинским антуражем» лишь по выхолощенным отечественным развлекательным сериалам, где интерны бродят по некой вакуумно-сферической больнице из хирургического отделения в родильное через дерматовенерологическое в уличных ботинках, офисных костюмах и галстуках, поверх которых накинут белый халат, – и близко не представить, каково оно там на самом деле. Те, кто предпочитает сериалы заграничные, где очередной клуниобразный красавчик в зелёной пижаме или хаусоподобный харизматик с брезгливым выражением некрасивого лица спасают, остря (или острят, спасая), тоже весьма и весьма далеки от реалий. Как нынешних, так и конца века двадцатого. Хотя, полагаю, для студентов – настоящих, а не телевизионных – мало что изменилось с тех пор.

Ах, какими уютными и комфортабельными показались нынче Полине раздевалки циклов пропедевтики третьего курса на базе второй ГКБ. При терапии – вход с Пастера – была чем-то похожая на театральную раздевалку. И охраняла её вредная, но добрая бабка, сюда же вешавшая верхнюю одежду посетителей. Да, не очень ловко было, прыгая на одной ножке, надевать моющиеся тапки или снимать шерстяной свитер одной-единственной девушке посреди двадцати мужских рыл. Но на пропедевтике внутренних болезней никто не заставлял полностью переодеваться. И хотя и сидели они на занятиях посреди коридора отделения, лишь изредка допускаясь в клизменные или даже в манипуляционные, но всё равно – всё было по-домашнему. Или вот пропедевтика хирургических болезней – вход с академика Павлова со двора, вниз по лесенке и в неприметную облупленную дверь – тесная каморка, где всё навалом на скамьях, но зато запирается на ключ, ключ – у старосты. В отделение всё равно попадаешь редко, всё больше сидишь в учебном классе и конспектируешь, как невменяемый. Что не запишешь на занятиях – позже дома изволь. Ещё один занимался подготовкой писарей – бесцветный доцент Демидов. Никогда не повышал голос. Вообще никогда. Куда-то надолго пропадал – «приду, проверю!» – выдавая ротапринтные копии схем-последовательностей введения растворов при разнообразных шоках. Никогда не проверял. Все почему-то опасались тихого и никогда не проверяющего ничего доцента – и переписывали как миленькие. Очень все эти «ненужные» конспекты пригодились и на четвёртом, и на пятом, и на шестом курсах. А иным – и много позже, уже в самостоятельной работе. Куда он пропадал? В операционную. Почему студентов не брал? Там интернов достаточно. Студенты пусть пишут. Зелёные ещё, несчастный третий курс. Вон, Полина Романова в обморок шлёпнулась, увидав, как неаккуратная неопытная медсестра фасона «руки из жопы под крюки заточены» катетер в вену устанавливала. А говорит, что в травматологии работает. Вполне вероятно, кстати. Переключение режимов или, например, не поела с утра. И – да! – свитер шерстяной не сняла. Нельзя в отделении в шерстяном свитере, девочка. И даже не потому, что инфекция – ты сюда ничего не принесёшь, а вот на свитере своём – очень даже может быть, что-нибудь унесёшь, – а потому что жарко, жарко. Здесь очень жарко! Это же реанимация гнойной хирургии!.. Ах, где бы был ваш «доктор» Хаус, подсаженные на сериалы барышни всех возрастов, если бы вы были знакомы с Александром Демидовым! Жалкое подобие левой руки ваш английский комик по сравнению с бесцветным, никогда не повышающим голос, настоящим доктором Демидовым…

В общем, уютные три года прошли.

На году четвёртом оказалось, что вот тот вот сарай на задворках одиннадцатой ГКБ – кожвендиспансер. И кафедра дерматологии и венерологии при нём. Точнее – на базе. И раздевалка там – мама дорогая! – вон там, за туалетом для амбулаторных больных, без двери, с выбитым стеклом, всеми ветрами продувается. Ждите в конференц-зале («Да в нашей коммуналке кухня больше, чем этот «конференц-зал!»«), да, чтобы все переоделись в пижамы и моющиеся тапки. И дежурного в раздевалке оставьте, не то без сапог домой пойдёте. Буду через полчаса!

Как же, будет он через полчаса. Он тут – «блатной специалист», вы, студенты, ему до сраки кари очи, уж простите. Для почасовки. Вы пока учебники читайте, он придёт часа через два – спросит. Или расскажет что-нибудь. Можете походить туда-сюда по залу, чтобы не окоченеть… На обход? Да чего вы на том обходе забыли! Зачем тогда переодевались? Так вы в клинике, в кли-ни-ке!!!

Пришёл, заговорил. Заслушаешься… Страшное дело – кожвен. И кожные, пожалуй, на вид страшнее, чем венерические. Вот мальчик-подросток, болезнь Дарье в ужасно тяжёлом варианте течения. Редкое наследственное заболевание. Надо же было встретиться двум рецессивным генам, как будто его родители – близкие родственники. Ан нет! Выясняли. Мама – откуда-то из далёких-далёких зауральских просторов, русская. Папа – хохол стопроцентный, гуцул потомственный. А вот поди ж… Долго выяснить не могли – она же с половым созреванием расцветает, эта Дарье. И похлеще псориаза будет. Псориаз при обострении – ну, чешуя и чешуя, ну, пятна. А тут – не чешуя – броня! Хитин. А вымачивать-отмачивать-соскабливать – совершенно беззащитная кожа, лишённая эпидермиса. Как после ожогов. Крайне болезненные ощущения. Как лечится? Да никак не лечится. Вы что, не знаете шутки про кожных врачей? У них самые постоянные пациенты – потому что никогда не вылечатся, но и умрут не скоро. Жаль мальчонку, да. Ну, может, после того, как совсем дозреет по-половому, эта болячка редуцируется – такое бывает, что правда – крайне редко. Реже псориаза, который иногда сам проходит. Ну да болезнь Дарье и сама реже псориаза. Что? В учебнике нет болезни Дарье? Мало ли чего в учебнике нет… Там тайны жизни и смерти тоже нет, а люди всё рождаются и рождаются, всё умирают и умирают!

Венерические заболевания сейчас, ребята, переживают Ренессанс! Когда я учился, такого количества сифилиса не было. Был побеждён, между прочим. А сейчас у нас начало развала передела, эпидемиологические цепочки перестали отслеживать, и вот недавно такой случай… Да, я про спинную сухотку только в тех самых учебниках и руководствах читал. Да ещё она у дедушки Ленина была. Только тсс!!! Хотя, подождите, уже год после ГКЧП! Уже не тсс! То-то, я гляжу, у меня партийные взносы перестали брать и партсобрания куда-то подевались, да. С женой, что ли, раз такое дело, развестись и жениться, наконец, на любовнице?.. Так вот, случай… Приходит ко мне один, из этих, из новых… Весь такой-растакой, на «мерсе», в цепях и в пиджаке. Уже всех врачей прошёл, один старенький умненький терапевт его ко мне направил. Потому что жалоб у мужика как бы и нет вовсе, а ему очень плохо. Одна у него жалоба: «Доктор, у меня нога педаль не чувствует… Ужас!» Это он про «мерс» свой, значит. И давно, спрашиваю, у вас такое началось, дорогой вы мой? Давно, с полгода как не то головокружения, не то потеря ориентации в пространстве – но не совсем, а на уровне парастезий. Околоощущений, да. Ему вегето-сосудистую дистонию поставили. Смешно – у такого быка – и вегето-сосудистая дистония. Мне терапевт умненький-старенький, тот, что направил, предварительно позвонил и сказал: «А сделай-ка ты этому нашему клиенту спинномозговую пункцию и посмотри-посей. Хочу знать, что там увидят-вырастет! Потому как вот эта вот орто-дезориентация очень на патогномоничный симптом третичного сифилиса смахивает!» Ну, раз такое дело, начал я опрос, мол, не замечали ли вы, гражданин-товарищ-барин, у себя каких язв на гениталиях лет с парочку, а то и с десяток назад? Он мне: «Ну, вы спросили! Я с десяток лет назад сидел в колонии номер секретный за кое-что, не важно уже, за что, потому что на свободу с чистой совестью. Там не до отдельно взятых язв было. Но потом всё нормально – жена молодая, здоровая, и ребёнок – тоже всё в шоколаде. Я вообще не понимаю, в чём дело и почему меня к вам, в этот трахательно-дерьмотологический сарай заслали. Но вы, мне сказали, доктор наук, вот и разбирайтесь!» В общем, ни в язвах, ни в сыпи никакой не признался. Реакция Вассермана отрицательная, в крови и выделениях – ничего нет. Доверился чутью старикашки-терапевта – сделал пункцию. А в спинномозговой жидкости спирохеты кишат, что те толстолобики в садках рыбхоза! Вот так вот, ребята, предохраняйтесь. Во время войн, революций и всяких прочих ГКЧП подобного рода болезни всегда возрождаются со страшной силой… Что с тем гражданином? Да ничего уже. Как и дедушке Ленину. Перед третичным сифилисом в варианте «спинной сухотки» бессилен даже Господь Бог! Романова, что носом хлюпаешь?.. Холодно? Замёрзла? Ну, ОРЗ лечится. На следующее занятие мягкий шанкр и лимфогранулематоз… Кстати, самой обыкновенной чесотки сейчас – тьмы! Будьте осторожны, пожимая руки друг другу! Маяковский руки в тазике мыл и рукопожатий сторонился не из-за собственных психических заболеваний, а из-за обострённой эпидобстановки. Революции, понимаешь, мать их за ногу, а окна в конференц-зале заклеить некому. Вот на следующем занятии ваша группа и заклеит. С собой мыло и бумажные ленты! Зато всем поставлю зачёт. Даже вам, Пургин! Пургин, вы чего такой синий? Холодно? Ну, Романова хотя бы девочка. Все равняемся на студента Евграфова – он умный, всегда всё знает и сидит не как дурак – в хирургической пижаме, а в тёплых штанах. Но не уличных – не придерёшься. Молодец, Евграфов! Вы будете иметь в жизни свой интерес. Если, конечно, будете предохраняться!