Кафедра А&Г - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Соломатина cтр.№ 25

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Кафедра А&Г | Автор книги - Татьяна Соломатина

Cтраница 25
читать онлайн книги бесплатно

– Потому что ни одна няня, ни одно детское учреждение не будет лучше родной матери! – трагически-картинно простонала жена. – Наёмная женщина – совершенно чужой нашему сыну человек. В яслях и детских садах вечные сквозняки, воспитатели-садисты, отвратительная еда и никакого индивидуального подхода. – Из глаз её покатились слёзы. – Какой ты жестокий, Алексей! – резюмировала супруга.

– Ой, вот только не надо! Вспомни своих ровесников, я уже не говорю о детстве наших родителей. Оглянись вокруг, посмотри на детей. Вырастали, вырастают и вырастать будут. В детском доме, в селе, с ключом на шее. И ничего. И здоровые, и умные, и с характером, и с удачей в зубах.

– Ага. В детском доме, – зло произнесла жена. – Здоровыми вырастали. Вроде твоей мамы, разодравшей себе вены осколками бутылки из-под газировки.

Алексей Николаевич не выдержал и влепил спутнице жизни сочную оплеуху, хотя не имел привычки драться вообще (в детстве у него для этого был Борька, а позже не пригодилось, он мог решить любой конфликт переговорами) и уж тем более поднимать руку на женщин. Она перестала плакать и даже не схватилась за резко покрасневшую щёку. Она смотрела ему в глаза с ненавистью. Ещё ни одна женщина никогда не смотрела на Лёшку с ненавистью. Надо же, какова ирония судьбы, впервые с ненавистью прямо ему в зрачки вперилась та, что должна быть для взрослого мужчины самой близкой, – жена.

– Делай, что хочешь.

Он оделся и ушёл. Она не слышала, как он закрыл за собой дверь. Коленька захныкал.

Жена полностью отдалась заботам о сыне. Алексей Николаевич полностью отдался работе и бабам. Он и раньше был знатным ходоком, но теперь и вовсе не считал нужным что-либо скрывать и хоть как-то прятаться. Решил, что у него окончательно развязаны руки. Женщина, смотрящая с ненавистью, не вызывала в нём ни малейшего уважения, не говоря уже о сексуальном влечении. Жена из «Ленусика» была переименована в «мать», и на ней был поставлен жирный крест, как на не оправдавшем себя проекте. Пусть пылится в архиве – непригодившаяся «первичная документация».

Бабы хороводились вокруг него, и он того стоил. Красивый, всё ещё молодой, успешный, ласковый, язык подвешен, да и всё остальное на высоте. Кроме того, он удивительным образом в эпоху, далёкую от «всяких психологий», мог считать, хоть и со спины, что конкретно данной даме нужно. Этой не хватает похвалы? «Я никогда не встречал таких безупречно красивых ног, которые бы так гармонично сочетались с аналитическим складом ума!» Другая из породы «жалельщиц»? Нет проблем! «Это такой тяжкий груз – руководить лечебным учреждением. Больные, наука, административные проблемы. Всё на мне. Я на грани нервного срыва!» Другой и вовсе ничего не надо. И так смотрит открыв рот как на бога. Вот хотя бы эта, новая аспиранточка. Она и студенткой себя неплохо зарекомендовала. Во всех смыслах. Кажется, именно её на ящиках, нет? Морда как у морской свинки, задница толстовата, но зато обожает и готова ему ноги мыть и эту воду пить. С таким серьёзным пылом вгрызлась в сахарный диабет у беременных, как будто ей там, простите, мёдом намазано. И пашет, и пашет. И строчит, и строчит. Потешная, как плюшевый зверёк. Нет, ну правда, крупная учёная морская свинка. Преданная до последней капли совести. Пойдёт куда угодно, не задумываясь, по тем головам, на которые он ей укажет. Ну что ж, будем делать из крупной учёной морской свинки крупную учёную служебно-охранную свинью. Такие кадры – большая редкость. А то, что пару раз поимел в кабинете между делом, так сама напросилась и, главное, всё правильно понимает. Никаких тебе лишних нежностей. Одевается и уходит, не забыв на прощание уточнить, что именно необходимо послать на предстоящую конференцию. И проблем от неё – ноль. Одни решения. И муж у неё, слава богу, имеется. И ребёнок. И никто с ним дома не сидит, сопли ему шершавым материнским коровьим языком не вытирает. Есть же нормальные женщины. Боевые, так сказать, подруги, а не отупевшие от материнства самки.

Вид законной супруги, сладострастно изучающей содержимое носового платка, в коий его собственный отпрыск соизволил высморкаться, вызывал у Алексея не только метафизическую, но и самую реальную тошноту. Ещё его удивляло, что, несмотря на полное отсутствие в жизни сына сквозняков, воспитателей-садистов и отвратительной манной каши с комочками, наследник беспрестанно болел всем, чем только можно, от банальных острых респираторных заболеваний и затяжных бронхитов до аллергий и каких-то неврологических заболеваний, в которых Лёшка не разбирался. Ему казалось, что паршивца надо меньше кутать и куда меньше опекать. А иногда и наподдать ремнём. Какая там была последняя трагедия? Коленьке в песочнице надели на голову ведёрко. С песком. И что? Из-за этого надо было идти к родителям крохи-«обидчицы» и устраивать грязные глупые разборки, потрясая справками из психоневрологического диспансера? Да он чуть со стыда не сгорел, когда молоденькая красавица, представившаяся матерью той самой крошки, выловила его у подъезда, чтобы извиниться и, переливаясь всеми оттенками алого, прошептать, что ей очень неловко об этом говорить, она понимает, что Коленька болен, но, может, тогда не стоит с ним гулять, когда в песочнице, да и вообще во дворе, другие детки. Детки есть детки, они бывают злые. Ну, не то чтобы злые просто так, а потому что Коленька кусается, щипается, а вот как раз в последний раз, за который и ей, и даже трёхлетней дочери ужасно стыдно, Коленька тыкал в деток булавкой. Английской такой. Она думала, что дочка врёт, но – «нет-нет, вы не подумайте! Лизонька никогда не врёт, а только выдумывает, как все детки» – она показала матери две красные точки на тыльной стороне ладошки.

Алексей чуть не впервые за время существования сына подошёл к нему близко-близко. Тот посмотрел на него исподлобья, как щенок, увидавший незнакомого взрослого кобеля, и, судорожно оглядываясь, сипло прошептал:

– Мама! Мамочка! Мамочка-а-а-а!!! Папа меня не лю-ю-юбит!

Лёшка взял сына за шиворот рубахи, начал трясти и чётко говорить прямо ему в лицо:

– Людей нельзя колоть булавками, понимаешь?! Нельзя просто так живых людей колоть булавками. Если на тебя не нападают и твоей жизни ничего не грозит, нельзя в живых людей втыкать булавки!!!

– Они не хотя-а-а-т со мной играть!!! – истошно завопил Коленька, извиваясь ужом, но отец крепко держал его.

– Надо попросить! Проявить инициативу. Надо самому быть интересным, чтобы тобой интересовались другие. Надо придумать игру, которую никто до тебя не придумал, и предложить в неё поиграть. Предложить, понимаешь? Увлечь, обаять! А не колоть булавками!

– Отпусти немедленно! Алексей, немедленно отпусти его!!! – закричала выбежавшая из ванной комнаты жена. Она было кинулась к мужу, но её остановило никогда ею прежде не виданное выражение его лица. Точнее – стальной хищный блеск глаз. Прозрачная ярость. Он отодвинул от себя сына на расстояние вытянутой руки, потому что тот от ужаса, или в качестве спектакля для матери, начал мочиться в штаны.

– Отпустить? Ты уверена? – Та в ответ лишь молча закивала головой. – Ну да, тебе решать, что делать с этим паршивым помётом, такой ведь был уговор, так? Ты мать, ты всё бросила ради того, чтобы сделать из него здорового, умного и порядочного человека, тебе всё и решать, – и разжал руку.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию