Миг - и нет меня - читать онлайн книгу. Автор: Эдриан Маккинти cтр.№ 99

— Значит, Боб все устраивает, сам скрывается, а мы получаем по десять лет. Бриджит ничего не подозревает и выходит за Темного. В самом деле, ведь не станет же он жертвовать всей командой, чтобы убрать меня! Честное слово, Лучик, это был умный план. Очень умный! А ты говоришь, что ты здесь ни при чем.

— Уверяю тебя, Майкл, я возражал, как только мог. Я говорил Темному — давай отправим его обратно в Ирландию, но он не хотел ничего слушать.

— А если бы что-то пошло не так и Боб загремел вместе с нами — что ж, это всего лишь Боб, правда?

— Почему ты не веришь мне, Майкл?! Я знал, что эта затея — настоящее безумие. Я так и говорил Темному: это, мол, глупость несусветная, опасная глупость…

— Да, конечно, ты так и говорил…

— Ты ведь не убьешь меня, Майкл? — спросил Лучик, неожиданно приняв озабоченный вид.

— Не хотелось бы, но придется. Извини. Даже если бы я тебе поверил, это ничего бы не изменило: я обещал…

— Кому?

— Духам тропического леса.

— Черт тебя побери, Майкл, ты всегда любил говорить загадками, — сказал Лучик. До этого момента он стоял на полу на коленях, положив руки на затылок, но сейчас он наклонился вперед и начал всхлипывать, а потом зарыдал. Он задыхался от рыданий, вздрагивал, трясся, но никак не мог справиться с собой. По-моему, это была настоящая истерика, и Лучик был не в себе. Уронив руки, он начал подниматься, часто и тяжело дыша.

— Ну давай, кончай, что же ты тянешь, ублюдок! — крикнул он прямо мне в лицо, наступая на меня. Он был так близко, что мне пришлось попятиться.

— О'кей, — сказал я.

Тогда Лучик поднял ладони к груди, и я понял, что сейчас он начнет клянчить, умолять и это будет хуже всего. Его глаза округлились от ужаса. Упав на колени, Лучик протянул ко мне руки:

— Пожалуйста, Майкл, не надо! У меня есть деньги. Пятьсот тысяч… Полмиллиона, Майкл! Я отдам их тебе, если…

Я выставил ладонь, чтобы остановить его. Лучик повалился ничком на пол и, ломая руки, начал биться головой о ковер. Он рыдал, всхлипывал, хрипел, задыхался. Я буквально чувствовал исходящий от него острый запах страха. Потом Лучика начало рвать. Его плешь, узкий подбородок и рукав куртки были испачканы рвотой, в потемневших глазах стояли слезы… Что ж, я знал, что это будет непросто.

— Майкл, ты же добрый парень, я знаю, что ты добрый! Я исчезну, навсегда исчезну, ты никогда больше обо мне не услышишь. Господи, я дам тебе полмиллиона, подумай только! У Темного есть целый миллион, даже больше — несколько миллионов. Все это может быть твоим, Майкл! Не убивай меня, ты ведь хороший, добрый малый. Я знаю это. Ты же хороший человек!

Я покачал головой:

— Нет, Лучик, я должен довести это дело до конца. Передавай привет Скотчи, скажи, что я заступался за него.

— Что-что?

— Что слышал, — ответил я и, прежде чем Лучик успел сказать что-нибудь еще, выстрелил ему в сердце.

С утра прошел дождь, потом начался снег, потом — снег с дождем, и, наконец, словно исчерпав все возможные варианты, осадки прекратились. Небо, однако, оставалось серым, и размытое, неяркое пятно солнца лишь изредка проглядывало в тех местах, где облачный слой был тоньше. Такая погода характерна для Ирландии, а вовсе не для Нью-Йорка, да и холод стоял такой, что по радио сказали — при таком морозе снега не жди. Что ж, декабрь есть декабрь.

Потом я вспомнил, что в Америку я приехал тоже в декабре. Это было ровно год назад, а казалось, что больше. Слишком много событий вместилось в эти двенадцать месяцев.

Я думал о бабуле. Я не вспоминал о ней уже довольно давно — в феврале я послал ей немного денег да несколько раз разговаривал с ней по телефону, но в последний раз я звонил ей прошлой весной. Телефона у бабули не было, поэтому процедура звонка была довольно сложной: приходилось звонить соседям и просить их сходить к бабуле и позвать ее. Каждый раз она подходила к телефону запыхавшаяся и слишком взволнованная, чтобы говорить внятно. Одна и та же история повторялась из раза в раз, но я понимал, что это, конечно, совсем не повод, чтобы мне ей не звонить.

В Белфасте сейчас было три часа пополудни и уже начинало темнеть. Позвонить туда в это время дня было равнозначно тому, чтобы дать объявление в газету о том, что я жив, но я полагал, что мои враги знали это и так. И все же звонить мне не хотелось, и не только из-за того, что пришлось бы беспокоить соседей. Каждый разговор с бабулей неизбежно превращался в ссору или в фарс. Кроме того, мне не хотелось впаривать бабулиным соседям сказки о моей счастливой жизни в Америке.

Одевшись как можно теплее, я вышел на улицу. Неторопливо шагая по тротуару, я выглядывал в потоке автомобилей черный «линкольн», «шевроле» или любую другую подозрительную машину, но все было спокойно. Пока спокойно… Я знал, что разумнее всего было бы перебраться в Хобокен или куда-нибудь еще, но мне нравился этот район, нравился вид из окна и к тому же я не терял бдительности.

Я поехал в торговый центр «Фейруэй». В тот самый, что находится неподалеку от 70-х улиц. Его выстроили на берегу Гудзона — в месте, куда мы когда-то возили тех, кому собирались преподать урок. В месте, куда — как я подумал однажды — Скотчи и Темный хотели отвезти меня, чтобы пристрелить и швырнуть в воду. Произошло это, насколько я помнил, в тот далекий вечер, когда в моей жизни появилась Рэчел Наркис, — появилась, чтобы сразу исчезнуть, и я часто думал, что, сложись все иначе, она могла бы занять в моей жизни значительное место. Да и сама моя жизнь была бы тогда совсем другой. Впрочем, есть вещи, которым с самого начала не суждено сбыться.

В «Фейруэе» было не протолкнуться; многие пришли сюда, чтобы сделать покупки к Рождеству, но я проявил сдержанность, ограничившись картофельными лепешками, пресным хлебом, кровяной колбасой и сосисками. Это, конечно, была не настоящая ирландская еда, но я не хотел рисковать, отправляясь в ирландские кварталы за импортными продуктами. Чтобы вспомнить родину, мне достаточно «ольстерской поджарки», рассудил я. Вернувшись домой, я раскочегарил старый гриль и приготовил себе довольно вкусную «поджарку»; правда, мне пришлось воспользоваться растительным маслом, так как ни свиного сала, ни топленого масла у меня не было, но получилось все-таки неплохо.

После обеда я примерно час посвятил физическим упражнениям, потом перешел к йоге и медитировал два часа подряд. После медитации я лег спать, а когда проснулся, то увидел, что на мосту Джорджа Вашингтона вспыхнули огни. Некоторое время я наблюдал за проносящимися по мосту машинами, но скоро мне это наскучило, и я заснул снова.

Следующий день тоже оказался пасмурным и серым.

Я встал, как следует потянулся и полчаса медитировал. Потом снова сделал несколько силовых упражнений и упражнений на растяжку и перешел к «бегущей дорожке». Основательно вспотев и утомившись, я отправился в душ, но ничто не помогало. Проклятый Белфаст по-прежнему стоял перед глазами.