Освобождение шпиона - читать онлайн книгу. Автор: Данил Корецкий cтр.№ 26

— Тогда только страусы. Зацени, дылда: за выступление я прошу каких-то триста пятьдесят долларов. Триста пятьдесят! — повторил он, тыча коротким пальцем в голову Игоря Игоревича. Тот каждый раз вздрагивал и пытался отстраниться. — Это ровно в три раза меньше, чем я брал на Гаваях! А уже через год ты в «Форбсе» в первой сотне миллионеров, весь в страусиных перьях, под знойным солнцем среди пальм! Триста пятьдесят долларов, я не шучу!

Даже страусы на фотографиях удивленно вытянули свои шеи. Некоторые, правда, спрятали головы в песок. Игорь Игоревич, пятясь, встал со стула, странно как-то взмахнул руками перед лицом (очень странный тип) и проговорил:

— Вы с ума… Я не… Вы просто… Триста пятьдесят… Я вас даже… Да кто вы такой?!

Бруно отреагировал на удивление спокойно. Он спрыгнул на пол, отряхнул штаны и сказал вполне доброжелательно:

— Ты что, дурачок? Я — Бруно Аллегро, Человек-Ядро, сколько можно говорить. Тебе, может, написать на бумажке большими буквами?

Он огляделся в поисках подходящей бумажки.

— Нет, я кроме шуток. Я тот самый, настоящий Бруно Аллегро. Я понимаю: по стране гуляют сотни маленьких уёбков, которые выдают себя за Бруно Аллегро и собирают полные залы. Но я и есть он, я как бы первоисточник, если ты понимаешь, о чем я. Дошло?.. Куда ты еще звонишь? Зачем тебе телефон? Я тебе точно говорю, чудак ты человек, можешь не проверять.

Ничего Игорь Игоревич не проверял. Он разрывался между желанием повесить карлика на торчащем из потолка обрывке провода и не менее сильным желанием вернуться к ужину домой. Поэтому Игорь Игоревич звонил в охрану.

— Это пост? Офис двадцать восемь, срочно! — сказал он в трубку, кося глазами на стоявшего перед ним Бруно. — Какой-то сумасшедший, он требует денег!.. Срочно, говорю вам!

— Тебе что, триста пятьдесят жалко? — искренне удивился Бруно. Он с силой пнул ногой стул, отчего тот разлетелся на части, поднял с пола выломанную ножку, постучал ею по ладони, примериваясь. Оглянулся на дверь, оценивающе посмотрел на потолок, на окно.

— Ладно, дылда, пусть будет триста. Но это мое последнее слово, учти…

* * *

Десять минут спустя Бруно величественно пересек 1-й Капотнинский проезд в неположенном месте, показал: «От винта!» обсигналившему его автобусу и пошел в юго-западном направлении. По дороге он продолжал отряхивать испачканные в земле и какой-то штукатурке брюки, прилаживал на место полуоторванный рукав куртки и изрыгал в пространство кубометры отборного мата. Прохожие предусмотрительно обходили его стороной, уступали дорогу, одна веселая парочка даже сделала руки «воротцами», через которые Бруно прошел, как через Триумфальную арку.

Он успокоился только на пустыре, который местные жители давно прозвали «Ареной». То есть не совсем успокоился, просто перестал громко ругаться. Замолчал. Пустырь был огорожен по кругу пестрыми разрисованными вагончиками, за которыми полоскался на ветру огромный зеленый шатер цирка шапито, похожий на гладь моря, вздыбленную выпрыгнувшей вверх рыбиной.

Там, вверху, сиял всеми красками радуги чудовищный транспарант, гласивший: «Великий Султан и его кентавры!!! Ожившие боги древности!!! Невероятное шоу!!! Спешите видеть!!!»

Бруно остановился и стоял, и смотрел, сжав губы в тонкую нить. Потом он заметил вагончик с леопардами на фоне гор — когда-то, очень давно, это был его родной дом, его артистическая уборная. Горы заметно потускнели за это время, шкура у леопардов облезла и стала какой-то серо-розовой, а сами они плакали ржавыми слезами. Бруно медленно вытянул перед собой руку, словно указывая кому-то на транспарант и «леопардовый» вагончик или целясь в них из невидимого пистолета. Долго стоял в этой ленинской позе, минут пять. Потом очнулся, опустил руку, и еще раз отряхнул брюки.

Он не стал пользоваться калиткой (все равно заперта), ловко взобрался на один из вагончиков, прошел по гремящей крыше, спрыгнул на территорию цирка. Здесь было тихо и пустынно. Только со стороны шатра, подсвеченного изнутри беспокойными огнями прожекторов, доносилась музыка. Бруно побрел вдоль вагончиков, насвистывая ту же мелодию, стараясь попасть в такт. Иногда он вдруг высоко подпрыгивал, чтобы заглянуть в окна. Возле пустой будки с надписью «Касса» сидели на ступеньках два карлика, попивали что-то по очереди из бутылки. Один из них спросил Бруно:

— Тебе чего надо?

— Я Бруно Аллегро, — ответил Бруно тоном императора всея Руси. — А ты кто такой?

Карлик подумал и сказал:

— Я — сторож… А тебе чего, слышь?

— Там кто сейчас? — Бруно кивнул в сторону шапито.

— Султан номер катает… Так чего ты хотел?

Бруно, не удостоив его ответом, направился ко входу в шатер.

За погруженным в полумрак вестибюлем, больше похожим на солдатскую дезинфекционную палатку, музыка стала громче. Там стояли люди, маленькие люди, ни одного дылды. Они смотрели, как по освещенной арене бегут сердитые мохнатые пони с наездниками, и цветные лучи прожекторов, как стая гаишников, мечутся за ними, стараясь поймать в фокус. И не успевают.

С черных губ пони в опилки слетала пена, а наездники крутили сальто, вставали на руки, на мостик, падали под брюхо, выстраивали тройную пирамиду, спрыгивали и запрыгивали на ходу — спиной, передом, боком, скакали мячиками по арене, словно никак не могли успокоиться, натешиться этой игрой.

Бруно огляделся. Он никого не знал здесь. Он встал между девушкой, одетой в фиолетовое трико с коротенькой пачкой, и пожилым мужчиной в костюме инопланетянина. Пахло опилками, конским и человеческим потом, влажной подстилкой в клетках, тальком, немытыми кормушками, диким зверьем, кошачьей мочой, пылью, сгорающей на рефлекторах прожекторов, от кого-то несло свежим перегаром, от кого-то (наверное, от фиолетовой девушки) доносился пряный коричный аромат, а еще пахло лечебным гелем, которым смазывают суставы лошадям, и подгнившим овсом, и сырой древесиной, и электрическими обогревателями, на которых сушится белье, и еще здесь стоял особый запах тяжелой и опасной работы, которую люди делают не для того, чтобы ограбить кого-нибудь или убить, или заставить бояться себя, а просто чтобы доставить другим людям удовольствие, чтобы услышать в ответ вопли радости, восторга… ну или на худой конец хотя бы жидкие вежливые аплодисменты. Здесь пахло цирком. Бруно дышал, раздувая от жадности сухие ноздри.

— Хорошо работают, — сказал он.

Карлик-инопланетянин покивал головой, произнес с уважением:

— Это Султан…

Губы Бруно опять вытянулись в тонкую ниточку. Карлик с хлыстом, стоявший в центре арены, все добавлял и добавлял темп, так что музыка больше не поспевала за летящими по кругу пони, и кто-то в конце концов выключил магнитофон. Потом один пони чуть споткнулся, заплел ногами, хлыстовой сразу крикнул:

— Всё, баста! Уходим!

И больше не подгонял пони, и те стали бежать медленнее, а потом наездники ловили их за уздечки, сдерживали, ласково оглаживая хмурые морды.