Худшее из зол - читать онлайн книгу. Автор: Мартин Уэйтс cтр.№ 27

Пета присмотрелась.

— Что-то непохоже, чтобы новенького это очень радовало.

— Как считаешь, — начал Амар, — может, кому-то из нас стоит за ними проследить?

— Под кем-то из нас ты, как мне кажется, имеешь в виду меня? — сказала она с саркастической усмешкой.

— Видишь ли, у меня…

— Знаю — любовное свидание. И ты не можешь заставлять его ждать.

Амар с облегчением улыбнулся:

— Ты чудо! Но поторопись. Это может быть интересно.

— Спасибо, мамуля, — парировала Пета, складывая в карман куртки небольшой цифровой фотоаппарат и диктофон. — Будут еще какие-нибудь указания?

— Несомненно. Не вступай в разговоры с незнакомыми мужчинами.

— Это кто же мне такое говорит!

Она вышла.

Он смотрел из окна, как она идет по улице.

— Будь осторожна, — сказал он уходящей в сумерки фигуре.

Донован стоял на пристани, облокотившись на перила, и прислушивался к плеску реки. У него достаточно времени, поэтому он может позволить себе не торопить минуты.

На обоих берегах — признаки облагораживания, следы обновления, изменений в лучшую сторону. Новые многоквартирные дома, бары, рестораны, отели — старый Тайн доков, фабрик, заводов и складов кажется таким далеким — прошлый век. Нет, прошлое тысячелетие.

Впереди слева на стороне Гейтсхеда — Балтийский центр современного искусства, который когда-то был мукомольной фабрикой. Теперь туда постоянно выстраиваются очереди, змеясь по периметру площади, которую так и окрестили Балтийской. Иной раз люди оказываются даже на мосту Тысячелетия — настолько много желающих посмотреть выставки современного искусства. Однажды он из чистого любопытства тоже встал в такую очередь — шла выставка работ скульптора-монументалиста Энтони Гормли. Его тогда поразило, насколько разные люди стояли рядом. Перед ним два водителя с разрисованными шеями рассказывали друг другу, как во время рабочих смен мечтали попасть на эту выставку. Позади две мамаши из богатого северного пригорода пытались утихомирить безмерно расшалившихся отпрысков, за ними пожилые супруги говорили, как соскучились по чему-то новенькому и необычному.

В тот день Донован оставил свой обычный цинизм дома и просто получал удовольствие.

Рядом с «Балтикой» чуть правее поблескивает стеклом и металлом гигантская гусеница нового музыкального центра «Сейдж».

Изменения.

Город его детства с угольными шахтами, тяжелой промышленностью и неквалифицированным ручным трудом давно остался в прошлом. На его месте вырос культурный туристический центр, город современных высоких технологий и сервисных центров.

У него не осталось здесь близких родственников, к которым он мог бы приезжать в гости. Он когда-то уехал из Ньюкасла и ни разу не оглянулся назад. Студенческие годы, работа и жизнь в Лондоне вытеснили его из головы, из сердца.

У себя в домике он часто разговаривал с Дэвидом. Сидел в его комнате и говорил. Иногда Дэвид что-то отвечал. Но обычно молчал, и Донован вдруг понимал, что сидит на полу и разговаривает сам с собой. Словно куда-то в туман. И тогда он чувствовал, что пора сменить обстановку.

Он уезжал в Ньюкасл. Снимал номер в гостинице, обедал в ресторане, пил. Видел вокруг себя жизнь, но не прикасался к ней.

Одновременно в городе и вне его. Люди казались такими уверенными в себе: ничто не могло поколебать их планов в работе, жизни, их будущего. Мечты. Они убеждены, что претворят их в жизнь. Он тоже когда-то был таким. А теперь чувствовал себя жителем города-невидимки из параллельного мира, в котором нет места самообману, где не имеет смысла строить планы, потому что в любой момент жизнь может перевернуться с ног на голову. Жители этого города знают, что надежда и отчаяние — это одно и то же.

Перед отъездом он обычно прощался с Дэвидом. Вставал в центре комнаты и шептал: «Я ненадолго уеду, но скоро вернусь. Я делаю это для тебя, сынок».

Он улыбнулся, вспомнив лицо Дэвида, но тут же ощутил вину перед сыном, потому что давал о себе знать позабытый журналистский зуд.

Донован повернулся спиной к реке. В сверкающие огнями бары и рестораны потянулись посетители. Он посмотрел на часы — восемь вечера. Мальчишка может появиться с минуты на минуту.

Донован рассказал, во что будет одет. Его должны узнать: коричневая кожаная куртка, старые джинсы, ботинки на толстой подошве. Длинные с проседью волосы. Мальчишка не сказал, как он выглядит, но Донован уже нарисовал в воображении его портрет и был почти уверен, что не ошибется.

Прошло еще пять минут. Он сунул руки в карманы, затопал на месте, чтобы согреться. Почему-то хотелось улыбаться. Да, он снова занимается любимым делом.

И тут он увидел мальчишку — по крайней мере, того, что рисовал в воображении. Небольшого росточка, в мешковатых джинсах, кроссовках и кожаном «авирексе», расписанном не хуже, чем у участников «Формулы-1». Полукровка, он был гораздо темнее остальных и выделялся в толпе. У большинства людей вокруг были беззаботные лица. Мальчишка же явно напряженно думал, очевидно, просчитывая в уме собственную выгоду.

Одновременно в городе и вне его. Житель города-невидимки из параллельного мира.

Он заметил Донована — тот кивнул. Мальчишка подошел.

В его глазах Донован увидел тревогу, испуг, которые тот изо всех сил пытался скрыть под маской развязности.

Донован улыбнулся:

— Вот мы с тобой и встретились.

В ответ кивок.

— Диск с собой?

Глаза заметались, как ласточки, случайно залетевшие в амбар. Проверяется, решил Донован.

— Не здесь, старик.

— Что?

— Не здесь, я сказал. В гостинице.

Донован восхитился: надо же, пацан умудряется говорить, не раскрывая рта. Если кто-то за ним и следит, то по губам прочитать ничего не сможет.

— Значит, в гостинице?

— Да, старик, как договаривались. Если за нами наблюдают, то подумают, что ты меня просто снял. Как педик.

— Кто-кто?

— Ну, клиент же! Ты чё, не в курсах?

— Премного благодарен. Значит, ты полагаешь, я похож на человека, который на улице снимает мальчиков?

— Мне без разницы, мужик, на кого ты похож. Гостиница — за тобой.

Мальчишка еще раз стрельнул вокруг себя глазами. Наверное, решил Донован, за ним действительно следят.

— Что ж, пошли. За мной так за мной.

По дороге оба хранили молчание.

Опускалась ночь, луну закрывали тяжелые тучи. Надвигалась гроза.

— Задерни занавески.

Донован задернул шторы, отошел от окна и обернулся к мальчишке — он стоял у противоположной стороны кровати и молча на него смотрел.