— Как будто он один из наших, — сказал Харри.
— Ну, — сказала Катрина. — Тебе придется искать мужчину в ковбойской шляпе.
— Чего?
— Нашвилл. Мекка музыки кантри и все такое.
Пауза.
— Алло! Харри?
— Я здесь. Конечно. Спасибо, Катрина.
— А поцелуй?
— С ног до головы.
— Нет уж, спасибо.
Они отсоединились.
Харри выделили офис с видом на Брюн, и он как раз рассматривал безрадостную панораму за окном, когда в комнату постучали.
В дверях стояла Беата Лённ.
— Ну и каково это — в постели с врагом?
Харри пожал плечами:
— Врага зовут Кавалер.
— Ладно. Я просто хотела сказать, что мы прогнали отпечатки с письменного стола через нашу базу данных. Совпадений нет.
— Я другого и не ожидал.
— Как твой отец?
— Вопрос нескольких дней.
— Мне очень жаль.
— Спасибо.
Они посмотрели друг на друга. И внезапно Харри понял, что именно это лицо ему хотелось бы видеть на похоронах. Бледное личико, которое он видел на других похоронах, заплаканное, с большими трагическими глазами. Лицо, словно созданное для похорон.
— О чем думаешь? — спросила она.
— Я знаю только одного преступника, который так убивал, — сказал Харри и снова отвернулся к окну.
— Он напоминает тебе Снеговика, да?
Харри медленно кивнул.
Она вздохнула:
— Я обещала не говорить, но звонила Ракель.
Он смотрел вдаль, на многоэтажки Хельсфюра.
— Спрашивала о тебе. Я сказала, что у тебя все хорошо. Я правильно сделала, Харри?
Харри глубоко вздохнул:
— Конечно.
Беата еще немного постояла в дверях. А потом ушла.
Как она там? Как Олег? Где они? Что они делают, когда спускается вечер, кто охраняет их, кто стоит на страже? Харри опустил голову и обхватил руками уши.
Только один человек знает, как рассуждает Кавалер.
Наступил вечер, стемнело, но ничего так и не произошло. Вечно горящий желанием о чем-то проинформировать администратор гостиницы по кличке Капитан связался с Харри и сообщил, что кто-то звонил и спрашивал, не живет ли у них Иска Пеллер, австралийка, о которой писали в «Афтенпостен». Харри ответил, что это, по всей видимости, какой-нибудь журналист, но Капитан считал, что даже самый подлый журналюга знает правила игры: сначала представься и объясни, откуда ты. Харри поблагодарил и чуть было не попросил Капитана позвонить, если у того будут новости. Но потом до него дошло, к чему может привести подобное приглашение. Позвонил Бельман и сказал, что будет пресс-конференция и если Харри захочет прийти, то…
Харри отказался и почувствовал, что Бельман вздохнул с облегчением.
Харри сидел и барабанил пальцами по столу. Снял было трубку, чтобы позвонить Кайе, но потом положил на место.
Снова ее поднял и обзвонил несколько отелей в центре. Там никто не мог припомнить, чтобы им задавали вопросы о какой-то Иске Пеллер.
Харри взглянул на часы. Хотелось выпить. Хотелось зайти в офис к Бельману, спросить, куда он, черт бы его побрал, дел опиум, занести кулак, увидеть, как он съежится…
Единственный, кто знает.
Харри встал, отшвырнул кресло, схватил пальто и выскочил из кабинета.
Он доехал до центра и припарковался у Норвежского театра, вопиюще нарушая все правила. Пересек улицу и вошел в гостиницу.
Капитан получил это прозвище, еще когда работал швейцаром в том же отеле. Вероятнее всего, из-за роскошной красной формы вкупе с манерой постоянно давать руководящие указания всем вокруг и по всякому поводу. Кроме того, он полагал себя центром всего мало-мальски значительного, что происходило в центре города, человеком, который держит руку на пульсе, человеком, который знает. Осведомителем с большой буквы О, бесценным винтиком полицейской машины, которая обеспечивала покой Осло.
— В какой-то глубинной части моего мозга я и сейчас слышу этот довольно характерный голосок, — произнес Капитан, явственно смакуя собственные слова.
Харри видел, как коллега, стоящий рядом с Капитаном за стойкой администратора, возвел глаза к небу.
— Как будто это был педик, — заключил Капитан.
— Вы хотите сказать, что голос был высокий? — спросил Харри и вспомнил рассказы друзей Аделе. Ведь Аделе говорила, что главный недостаток ее кавалера, похоже, в том, что разговаривает он, как тот гомосексуалист, с которым она вместе снимает квартиру.
— Нет, скорее такой. — Капитан размял ладони, поморгал и выдал пронзительную пародию на женщину с придурью: — «Черт, как же я на тебя зла!»
Сотрудник, у которого конечно же был бедж с именем «Сёрен», хихикнул.
[131]
Харри поблагодарил и чуть было снова не попросил Капитана звонить, если будет что-то новое. Вышел из здания. Закурил и взглянул на табличку с названием гостиницы. Что-то тут было… В тот же миг он заметил машину транспортной полиции, припаркованную за его собственной, и мужчину в комбинезоне, который записывал номер машины Харри.
Харри перешел улицу и показал ему свою карточку:
— Полиция. Я на службе.
— Не поможет. Раз остановка запрещена, значит, запрещена, — сказал комбинезон, не переставая строчить. — Можете жаловаться.
— Ладно, — сказал Харри. — Вы знаете, что у нас тоже есть полномочия выписывать штраф за неправильную парковку, верно?
Тот взглянул на него и осклабился:
— Коллега, ты ошибаешься, если думаешь, что я предоставлю тебе возможность самому себе выписать штраф.
— Вообще-то я имею в виду твой автомобиль. — Харри указал на него.
— Он мой и службы начальника…
— Раз остановка запрещена, значит, запрещена.
Комбинезон бросил на него кислый взгляд.
Харри пожал плечами:
— Можете жаловаться. Коллега…
Комбинезон захлопнул блокнот, повернулся на каблуках и пошел к своему автомобилю.
Когда Харри поворачивал на Университетсгатен, зазвонил телефон. Это был Гуннар Хаген. Голос обычно спокойного шефа убойного отдела дрожал от возбуждения.
— Ты должен немедленно приехать сюда, Харри.
— А что случилось?
— Немедленно. В «Кишку».